mamlas в Как в России заводы спасали. Юрий Песков

Ранее: Из истории рабочего класса страны на примере одного завода

Человек железобетонный
Бывший гендиректор «Ростсельмаша» Юрий Песков рассказал «Русской планете» о том, как один из главных советских заводов сумел не распасться вместе с СССР

Бывшие ростсельмашевцы, узнав, что я еду к Юрию Пескову, по-отечески дают наставления:

К Пескову? И он согласился? Ну, ни пуха!

Ты только не волнуйся. Говорят, он уже не такой резкий.

Но терпения все же наберись. И будь кроткой.

~~~~~~~~~~~

Юрий Песков

Рабочие завода обожают травить байки о взрывном характере бывшего генерального директора «Ростсельмаша». Я говорила с десятками людей, заставших его руководство, и у каждого была своя излюбленная история. Рассказывали, как за остановку производства Юр Саныч ругал всех, на чем свет стоит. Как швырял по кабинету телефоны. Как якобы хлопал дверьми всех центральных кабинетов страны и чуть ли не до трещин стучал кулаками по трибунам.

При этом все рассказывается с такой гордостью, что ясно: правда это или нет, Песков для завода — точно эпоха. Самобытная, неоднозначная и противоречивая.

«Учтите, я не подарок»

От Ростова до села Новомаргаритово 100 километров тянущейся посреди полей дороги. Поля с одной стороны пересекают стройные лесополосы, с другой, вдоль линии горизонта, тихо плещется Азовское море. Полдень. Чайки, покружившись над водой, перелетают дорогу и лениво рассаживаются на полях.

Вдоль морского берега, между полей и расположено село.

Широкий двор за черными коваными воротами издалека похож на вход в какую-нибудь администрацию: несколько зданий, высокие деревья, видны флаги России и Ростовской области. Со скамейки дома напротив поднимается высокий, могучий мужчина и подходит, протягивая руку.

Юрий Александрович Песков — статный, широкоплечий богатырь под два метра ростом крепкого, подтянутого телосложения. У него даже не солдатская — генеральская выправка. Ясный пристальный взгляд и твердый голос. То, что можно было принять за администрацию, оказывается его двором.

Все, что вы здесь видите, посажено и выращено моими руками, — улыбается он, заметив, как я завороженно верчу головой по сторонам. В этом саду, кажется, есть все. Или в этом лесу?

Учтите, я не подарок, — начинает разговор Песков, и сразу же вспоминаются все наставления ростсельмашевцев. — Со мной трудно работать — слишком много знаю. Я за руку здоровался с Хрущевым, обнимался с Брежневым и до Ельцина включительно был прямо связан со всеми правителями. Впрочем, ладно, давайте к делу. Вы зачем приехали?

Безстанковое общество

Вообще Песков собирался быть летчиком. Он и ростовскую спецшколу ВВС для этого окончил. Так, наверное, и произошло бы. Но во время одного из прыжков с парашютом ударился о высоковольтную линию. Благо, еще не запущенную. Он лежал в госпитале, когда Хрущев приказал сократить армию на 500 000 человек. На этом его карьера летчика закончилась.

В 1954 году, после поправки он пошел устраиваться на «Ростсельмаш».

Инвалиды нам не нужны, — ответили ему в отделе кадров.

И я ушел на радиаторный завод, — вспоминает Юрий. — Там я проработал больше семи лет и прошел всю его школу, все станки. Но цель — вернуться на «Ростсельмаш» — поставил еще тогда, когда меня туда не приняли. Пообещал себе, что не просто буду работать на этом заводе, но и стану его директором.
***

- Вы как-то сказали, что уровень развития государства зависит от общего уровня развития машиностроения.

Да. Именно так, — кивает Песков.— Уровень развития машиностроения определяет общий уровень развития государства.

- Могли бы объяснить, почему?

Наше заготовительное производство — собственные литье и паковка — находится в загоне. Литейные цехи, кузницы — сейчас все остановлено, все потушено. Мы не льем блоки, двигатели, цилиндры, поршни — ничего не делаем. И это только малая часть. Все, что мы могли бы производить сами, мы покупаем за границей. В результате этого произошла стопроцентная деквалификация нашего общества под названием международной интеграции. Мы больше не хотим заниматься заготовительным производством, потому что это очень дорого. Дешевле выходит купить чужое.

- А как это связано с деквалификацией общества?

Сейчас объясню. От уровня развития заготовочного производства зависит уровень развития станкостроения. Это высокие технологии, а мы просто не готовим для этого кадры. Посмотрите список специальностей в ДГТУ в 90-х годах и в 2014-м. Вы не увидите там того, для чего этот институт создавался. (Прежнее название Донского государственного технического университета - Ростовский институт сельскохозяйственного машиностроения. Создавался он для подготовки кадров к индустриализации и изначально входил в состав «Ростсельмаша». — Примеч. РП.). Все это — фундаментальная наука, развитие которой напрямую говорит о развитии потенциала страны. А наука, как фундаментальная, так и прикладная и отраслевая, получит развитие в том случае, если мы восстановим и создадим свой технический потенциал в машиностроении. О чем может идти речь сейчас? Нам не надо работать над повышением качества купленного двигателя — это сделает страна-производитель. А мы его снова купим. Понимаете, дело не только в деквалификации всего рабочего класса, но и в научно-технической отрасли. В совокупности это и определяет общий уровень развития государства.

Группа партийных и советских работников на субботнике по строительству жилья в одном из микрорайонов Ростова-на-Дону, 1983 год.

- Что нужно сделать, чтобы решить эту проблему? С чего нужно начинать развивать машиностроение, чтобы, в конечном счете, развивать государство?

С развития структуры внутри этого государства. Чтобы решить эту проблему, нам нужно восстановить пять отраслевых министерств: минавиапром, минавтопром, минсудпром, миннефтепром и минсельхозмаш. Плюс военно-промышленный комплекс. Потому что общее машиностроение всегда работало на базе этих министерств. Сельхозмашиностроение — очень металлоемкая отрасль. Трактора, комбайны, плуги, косилки — все это огромное количество металла. И, конечно, ряд технологий. Раньше минсудпром, например, делало нам цилиндры как специалисты по гидравлике. Все, что применяли другие министерства по электронике, мы переносили на комбайны и применяли у себя. Когда одновременно нормально функционируют эти пять министерств, они взаимодополняемы. И все возникающие проблемы решаются внутри них самих.
***

Заходит однажды Песков в свой кабинет и видит: на широком столе для совещаний лежат пятнадцать грудных детей и кричат невпопад во весь голос. Он молча закрывает дверь, идет к секретарше.

Это заводские мамы оставили, Юрий Александрович, — объясняет она. — Они тут ждут вас.

Пусть заходят, — говорит Песков и через пару минут к плачу младенцев в его кабинете прибавляется еще и женская истерика.

Так! — говорит Песков. — Вы истерить пришли? Этим не возьмете, можете даже не стараться. Я железобетонный. Есть проблема — давайте решать.

«Я не стеснялся в выражениях»

Когда я стал директором, моими задачами были создание стабильного коллектива и запуск нового комбайна.

- Вы сами их определили или они и так были очевидны?

На заводе была страшная текучка кадров. Понимаете, в таких условиях невозможно было просто нормально работать, не говоря уже о запуске чего-либо нового. Эту проблему надо было решать в первую очередь, и мы разработали четырнадцать социальных программ. Это было необходимо для того, чтобы создать стабильный коллектив.

Среди них была и жилищная? Все ростсельмашевцы, с которыми я разговаривала, одной из главных мотиваций для работы называли быструю возможность получить бесплатное жилье.

Это было первоочередной задачей. Мы строили общежития, гостинки, квартиры и устраивали за ними живую очередь из заводских работников. Второе — мы своими же силами построили больницу, которая теперь известна как вторая областная. Еще. Тогда ж толком есть было нечего. Мы организовали собственное подсобное сельское хозяйство, и на заводе появился свой магазин. Появились на производстве и финские бани, и разгрузочные комнаты отдыха, и бильярдные. Знаете, какие там очереди появились?

- А с мамочками и детьми что вы тогда решили?

Проблему детских садиков. Они говорят: «Юрий Александрович, нам некуда детей девать, как работать?». Я ответил, что знаю об этом. К тому времени мы уже занимались этим вопросом, и весь процесс я обещал контролировать лично. Мы вот что сделали. Цех, где больше тысячи человек, сам себе строил сад, а мелкие цеха для этого объединяли. Каждую неделю один день посвящался стройке, и так всего было построено 54 сада. На заводе было много матерей-одиночек, для них это было особенно важно.

Фото предоставлено Юрием Песковым

- А много женщин работало на «Ростсельмаше» в ваше время?

53, а то и 54 процента. Они — работяги получше, чем мужики. Мужики — это в основном, слесаря, ремонтники. А вот на производстве, особенно на точечной сварке, замену женщине не найти.

- Они более внимательны?

Они более дисциплинированы и исполнительны. А мужик что? Иду в день зарплаты через цех и вижу, сидят: домино, бутылка. Молча подхожу и разбиваю эту бутылку об колонну. Раскину и домино. Если не поняли чего-то, то я всегда объяснял снова русским языком. Предельно русским. Я не стеснялся в выражениях — что бы там не запрещали, из языка слов не выкинешь.

- А материально наказывали?

Очень редко. Все мы жили на одну зарплату, в том числе и я. Если рабочий получал 140 рублей, моя зарплата была 385. Я и жил в обычном доме, недалеко от завода. Сходите сейчас в эту квартиру и ужаснитесь.

- Что еще вы делали по социальным программам?

По ним же открыли и спортивный комплекс: футбол, гандбол, бассейн. Много чего делали, всего и не перечислить. Но надо понимать, как это было важно: именно из всего этого и складывался стабильный коллектив.

Но, несмотря на результаты, стройку всего этого иногда называют «кровавым методом». Вы сами как-то говорили, что на заводе была высокая смертность.

Да. Потому что смерть одного человека — это тоже высокая смертность. У нас было много производственных травм. Особенно, когда на заводе работали условники или тюремщики — их было достаточно много. Но я же говорю: тогда некому было работать. Чтобы решить эту проблему, нужно было создать стабильный линейный персонал. Этого мы и добивались, разрабатывая и воплощая все эти социальные программы.
***

Полный ответ на этот и другие вопросы я нахожу в книге Пескова «Жизнь, отданная хлебу России»:

«Трехсменная работа без выходных под лозунгом “давай-давай” — при количестве временных рабочих вдвое больше, чем постоянных — это сверхчеловеческие усилия. Их хватало только на то, чтобы давать «штуки». Но ведь кроме этого нужно было давать еще и качество. Это была работа на полный износ, адская, смертельная — и в переносном, и в буквальном смысле. У нас пошли травмы с летальным исходом, а каждый такой случай — это всесоюзное ЧП. Это обком, это министерство, это сводка в Совмин, и на всех инстанциях это обсуждается. А где же нам было взять квалифицированных рабочих? Хотя бы просто постоянных, чтобы уже на месте обучать? И как можно было позволить себе работать в две смены и с выходными, если мы в три и без всякого отдыха не успевали справляться с заданиями? Нам спускали план, но выполнить его было невозможно».

«Я же не виноват, что думаю наперед»

«Мне стало ясно, — напишет Песков в той же книге, — что России нужен совершенно другой комбайн. А точнее — другой взгляд на комбайны. Нужны были принципиально новые подходы к проектированию, к самой идее зерноуборочной машины. Надо было, прежде всего, подумать о человеке, который будет на ней работать, и о резком увеличении производительности — не на проценты, а в разы».

Через много лет на сайте «Ростсельмаша» описание этого периода сожмут до нескольких строк: «В начале 1980-х коллектив приступил к разработке и внедрению в производство высокоэффективных зерноуборочных комбайнов семейства “Дон”. Это был седьмой по счету переход завода на производство новых машин».

Песков на трибуне конференц-зала заводоуправления. Фото предоставлено Юрием Песковым

Юрий Александрович говорит, что другой задачей для него как для директора стал запуск нового комбайна. В ответ на вопрос, почему для него это было так важно, он рассказал целую историю, которую между тех строк не прочитаешь:

В 1973 году, когда создали комбайн СК-5 «Нива», Изаксон (Создатель «Нивы» и генеральный конструктор Таганрогского ГСКБ. — Примеч.авт.) уверял, что это — лучший комбайн мира. Но как можно было с чем-то сравнивать, если нас за границу не выпускали? Мы ж просто не видели ничего другого. Кроме того, когда запустили «Ниву», восстал весь Советский Союз. Столько говорили об этом комбайне, столько от него ожидали. Все думали, что вот он сейчас облегчит труд комбайнера и позволит убрать больше урожая. На деле оказалось, что нет. Тогда я все-таки добился разрешения на выезд и отправился в Германию на завод «Клаас». Что я там увидел! Как можно было говорить, что «Нива» — лучший комбайн, если он негоден по сравнению с той техникой, которую была в Германии? Я понял, что нам нельзя было ставить наш комбайн на производство, когда залез вовнутрь их комбайна и начал разбираться, из чего все это состоит. В Германию нашу делегацию отпускали на три дня, но нам хватило суток — мы собрали их проспекты и улетели домой.

Вернувшись на «Ростсельмаш», Песков пришел к генеральному директору Василию Александровичу Иванову и начал рассказывать все, что видел.

Нельзя, говорю, нельзя было ставить на производство «Ниву», — сказал Песков.

Сегодня в России кроме нас некому создавать комбайны, — ответил Иванов. — Но я не знаю, сколько мне осталось жить, хотя точно знаю, что за это время новый комбайн уже не создам.

Так они и разошлись, но идея запустить новый комбайн Пескова уже не оставляла.

Выставка сельхозтехники в Москве. Фото предоставлено Юрием Песковым

- Я создал на заводе группу из трех человек, и мы около года после работы, каждый день с шести часов вечера и до полуночи, закрывались в кабинете и творили, — вспоминает он. — Чтобы запустить новый комбайн, нужно было полностью менять компоновку завода. Разрабатывали цеха, корпуса, задания строителям на проектирование и, конечно, примерную конструкцию нового комбайна. За нами следили и Иванову докладывали. Он вызывал меня и спрашивал, что у нас там происходит. Я говорил: «Не беспокойтесь, все расскажу вам, но немного позже. Без вас никаких решений принимать не буду».

Так и сделал. Помню, когда все было готово, пришел к Иванову, развесил штук тридцать ватманов по его кабинету, приказал накрыть кое-как стол и начал докладывать. Эта презентация длилась с трех часов дня и до полуночи. Объяснял, показывал, убеждал… В итоге Иванов повторил то же самое: «Моей жизни на это не хватит, не хватит и твоей. Я бы не советовал тебе выносить это на широкое обсуждение».

Василий Александрович, ну хотя бы попробовать можно? — не сдавался я.

Попробовать можно, — ответил Иванов. — Я мешать не буду. Но и помощи от меня не жди.

Так я пошел на красный свет. Поехал в ЦК КПСС и такую же презентацию устроил Фролову (Зав. отделом машиностроения ЦК КПСС — Примеч. авт.). Он идею поддержал. Министр тракторного и сельскохозяйственного машиностроения Синицын еще ничего не знал. Когда он приехал к нам на завод, мы показали ему «Ниву» и объяснили, что выше себя этот комбайн уже не прыгнет. И чтобы обеспечить большую производительность, надо запускать новый комбайн. Как он тогда разозлился! Начал кричать на меня: «Мальчишка! Сынок! Ты что творишь! Что ты понимаешь? Мы «Ниву» поставили на производство! Ни-ву!» «И что? — говорю ему. — Надо снимать ее». Был скандал. Но я повторял: «Вы можете снять меня с работы, но мысли из моей головы по поводу того, каким должен быть комбайн, вы выбросить не сможете». Я же не виноват, что думаю наперед, а эта система все время толкает меня назад или заставляет топтаться на месте. Я не был согласен на эти условия.

В итоге Синицына сняли с должности и поставили вместо него Ежевского. Первое, что он сделал, это вызвал меня и сказал, что готов поддерживать.

Вышло специальное постановление ЦК, которое помогло нам работать. Для того, чтобы запустить новый комбайн, было разработано 1400 наименований комплектующих изделий, которых в СССР практически не было. Закупили несколько комбайнов за границей, привезли их в Солнечногорск и начали проводить испытания. Вскоре поняли, что такие комбайны сделать не можем: у нас метрическая мера, в Штатах другая. Нам не подходила их схема, поэтому мы решили с нуля создавать все свое.

В 1980 году Ежевский поручил «Ростсельмашу» подготовить два комбайна к XXVI съезду партии. И мы справились с этой задачей. Прямо по шоссе отправили своим ходом новую технику в Москву. Меня только туда не пустили. Все знали мой взрывной характер и подумали, что лучше пусть все обойдется без срывов. Мало ли что.

На выставке на ВДНХ новые «Доны» стояли в специальном закрытом павильоне. Туда приехали все члены политбюро, в том числе и Леонид Ильич Брежнев. Рассказывают: заходит он, смотрит на эту машину и спрашивает: «Неужели это сделали мы?»

Так началась история комбайна «Дон». Уже в 1980-м году мы получили указание сделать 15 таких машин к уборке. Но, отправив их в Азербайджан на испытание, провалились: производительность получили, а в очистке ошиблись и в итоге потеряли много зерна. Пришлось переделывать конструкцию очистки комбайна, а в связи с этим и главный конвейер сборочного цеха. Причем без остановки производства. Справились. На «Ростсельмаше», кстати, он работает и по сей день.

Гайдар

Во время хаоса 1991 года Песков позвонил Гайдару и спросил, что теперь «там» собираются делать с «Ростсельмашем». «Нам же хлеб надо убирать» — объяснил. Егор Тимурович его внимательно выслушал, а потом говорит: «Юрий, что же ты так за страну волнуешься? Ты за себя волнуйся, решай свои вопросы. А нужен будет России хлеб — мы купим хлеб. Нужны будут комбайны — и их купим». «Тогда мне ясно, куда вы приведете страну», — ответил Юрий Александрович и повесил трубку.
***

Решил сохранять «Ростсельмаш», что же мне как директору еще делать. Но делать это, как вы понимаете, было нелегко. Завод начали уничтожать.

- Как это происходило?

В этом же 1991-м Кравчук (Первый президент Украины. — Примеч. ред.) принял решение прекратить всякую кооперацию Украины с «Ростсельмашем». А мы 55% комплектующих от них получали, причем основу: двигатели, бортовые редуктора и огромную массу других комплектующих. Это был первый мощный удар по заводу. Но через два-три месяца мы организовали все, что было нужно, в России. Правда, советских министерств уже не было, и сделать это удалось только благодаря моим связям. Я был знаком с директорами крупнейших тогда предприятий.

Второй удар нанесло решение о прекращении производства мостов — важнейших для нас деталей — на Таганрогском комбайновом заводе и переориентации его на выпуск легковых автомобилей. Решение было согласовано с председателем правительства России Черномырдиным. Тогда нам удалось совместно с Белоруссией организовать производство мостов в кооперации, и мы вновь продолжили выпуск комбайнов. Параллельно с этим шла модернизация «Дона-1500».

В общем-то, так и справлялись.

Уйти

Конец 1995-го. Совещание о выходе «Ростсельмаша» из критического состояния в кабинете у Черномырдина. Виктор Степанович подписывает разработанную программу, откладывает бумаги и, глядя на Пескова, устало говорит: «Как ты нам всем осточертел. Когда ты уже уйдешь на пенсию?».

Кучма, Черномырдин и Песков на "Ростсельмаше". Фото предоставлено Юрием Песковым

В кабинете моментально воцарилась тишина. Все, кто был здесь, знали взрывной характер Юрия Александровича, и были уверены, что сдерживаться он сейчас не станет. Песков себя пересилил. Молча собрав документы, он встал из-за стола, подошел к выходу и, обернувшись, сказал Черномырдину напоследок: «Виктор Степанович, спасибо вам большое за столь высокую оценку моего труда. Ноги моей больше не будет в этом кабинете, и руководить «Ростсельмашем» я больше ни минуты не буду». Ушел.
***

Вы же понимаете, что до этого я не собирался уходить с завода. Когда ушел, мне еще и 60 не было. Вполне мог и хотел продолжать работать. Но позволить себе после этого оставаться на «Сельмаше» я уже не мог. Совещание у Черномырдина было в самом конце года, а 2 января 1996-го я собрал совещание на заводе и объявил, что ухожу. Но бухгалтер мне сказал, что я не могу этого сделать, пока не подпишу баланс за прошлый год. Я знал эти правила и не мог пойти против них. Доработал до весны, все сделал и ушел.

- И вы правда с этой минуты бросили «Ростсельмаш»? — снова повторяю тот же самый вопрос.

Я перестал руководить заводом, но оставить его на волю судьбы не мог. Да и как? Я всю жизнь отдал «Ростсельмашу», все силы. Для чего?

Остаться

1999 год. «Ростсельмаш» собираются банкротить. Песков, узнав об этом, пошел к губернатору области Владимиру Чубу.

Вы же понимаете, что остановить наш завод — это значит оставить страну без хлеба, — сказал Песков.

Губернатор выслушал его и ответил, что ничего уже сделать не может: объявить «Ростсельмаш» банкротом — указание из Москвы.
***

- Но зачем это надо было делать?

Я говорю тебе то, что сказали мне. Естественно, это нельзя было так оставлять. Выйдя из кабинета Чуба, я позвонил Ельцину. Он спросил, сколько мне нужно времени, чтобы навести на заводе порядок. Я попросил полтора года. «Хорошо, — ответил Борис Николаевич. — Я скажу Чубу, чтобы это время он тебя не трогал».

Фото предоставлено Юрием Песковым

- Вам хватило этого времени?

Да. Тогда мы с директором «Ростсельмаша» Покровским нашли инвесторов — холдинг «Новое содружество». Он и сейчас руководит «Ростсельмашем». Именно благодаря ему завод продолжает работать.

- Как вы поняли, что «Новому содружеству» можно доверять?

Я задал им всего два вопроса. Спросил, что они собираются делать с заводом, и как будут рассчитываться с текущими долгами по зарплате. Они пообещали продолжать выпускать комбайны и с долгами рассчитались в срок. Я понял, что могу доверить им дело своей жизни и помог: выступил за них в СМИ, объявил, что продаю свои акции «Новому содружеству». Это был сигнал для ростсельмашевцев, и за ними последовал коллектив. Сейчас я — советник этого руководства и полностью поддерживаю их политику.

- Что вы делаете на «Ростсельмаше» как советник?

Мы оговорили сразу, что ни в какие финансово-экономические дела завода я влезать не буду. Единственное, чем хочу заниматься — это доводить комбайны до совершенства. Это мое хобби, я болею этим. Конечно, могу высказать директору свое мнение о чем-либо тет-а-тет, но решение принимает он. И это правильно. Я поддерживаю ту работу, которая сейчас ведется на «Ростсельмаше». Мальцев (Нынешний генеральный директор завода. — Примеч. ред.) ведет абсолютно верную техническую политику.

- Чем именно она верна?

Когда я еще был директором, понял: инженерную мысль всегда нужно держать в напряжении. Если оно отсутствует, то на предприятии наступает застой. Мальцев с этой задачей справляется. Кроме того, видны результаты работы «Нового содружества». «Ростсельмаш» освоил все классы комбайнов — Vector, Acros, Torum — и все их модификации. Освоил на своих предприятиях все навесные и прицепные оборудования, которые обеспечивают 100%-ное использование комбайна на уборке всех культур. Плюс кормоуборочные машины, всю систему жатки.

- Над чем, по вашему мнению, «Ростсельмашу» сейчас важно работать?

Выпуск комбайнов — это только часть машиностроения. Другая большая часть — тракторостроение. В состав «Ростсельмаша» входит тракторный завод «Верситайл». Но вот сравни: в советское время мы выпускали около 600 тысяч промышленных тракторов, а сегодня — 7000. Заводу необходимо осваивать этот кластер, и этот вопрос обсуждался на встрече Медведева и Голубева (Василий Голубев — губернатор Ростовской области. — Примеч. авт.).

Вообще сегодня наше собственное производство — 60%, остальное — импорт. Но само качество производимой техники теперь нельзя сравнить с тем, что выпускал завод раньше. И я, как советник руководства, вижу, что это их заслуга — Константина Бабкина, Дмитрия Удраса и Юрия Рязанова (Руководство «Нового содружества». — Примеч. авт.). Мы говорим о том, что «Ростсельмаш» входит в пятерку мировых производителей сельхозтехники — это, конечно, их заслуга. Но, знаете, не менее важная заслуга — это то, что завод сегодня в принципе сохранен.

Текст: Виктория Сафронова , фото: Марина Меркулова
«Русская планета», Ростов-на-Дону, 22 сентября 2014

Этот монолог произнес перед журналистами Юрий Александрович ПЕСКОВ, бывший генеральный директор завода "Ростсельмаш", Почетный гражданин Ростова-на-Дону. Случилось это в ноябре 2011 года, в канун его 75-летия. Юрий Александрович пригласил журналистов в конференц-зал отеля "Дон-Плаза", и долго говорил, причем в словах сквозила настоящая боль за всю страну. Почему мы оказались в выгребной яме истории, как из нее выбираться - об этом говорил умудренный опытом человек. Здесь приводится расшифровка его монолога в сопровождении фотографий , который тоже присутствовал на той пресс-конференции. Сегодня отечественное сельхозмашиностроение переживает не лучшие времена. В том, что сумел не только остаться на плаву, но и продолжает выпускать современную технику - заслуга "Нового содружества". На тот момент, когда оно пришло на завод другой альтернативы выхода из кризиса не было. Новую команду нашел Павел Борисович Покровский (генеральный директор РСМ в 1998-2000 годы). Я их поддержал и буду поддерживать, пока жив. Это Константин Бабкин, Юрий Рязанов и Дмитрий Удрас. Они сохранили завод и создали систему машин, о которой я мечтал. А нынешний директор завода Валерий Мальцев поставил и освоил эти машины в кратчайшие сроки. Все перечислить невозможно, их более 100. Но главные: «ACROS», «TORUM», «VECTOR», «Дон-680», энергосредство и др. Я и сейчас работаю в «Новом содружестве» советником. Я сказал, что не буду заниматься экономикой, коллективом, дайте мне только возможность участвовать в доработке комбайнов, как их вижу, и в этом мне помогли. Мне удалось убедить руководство в решении ряда вопросов качества наших машин. Главное - это их унификация, особенно по молотильному аппарату и по очистке, ибо именно эти два параметра определяют производительность машин в целом. Мы освоили производство всего набора навесных жаток и хедеров для уборки всех видов зерновых и приспособлений для уборки масличных культур. Сегодня наши комбайны "ACROS", "TORUM" и "VECTOR" - лучшие в мире. Нам удалось за счет их производительности оставить позади все импортные комбайны. В прошлом году в Краснодарском крае в уборке участвовали «Джон Диры», «Клаасы» и другая именитая техника. Десять тысяч тонн намолотил только один комбайн - "TORUM". Конечно, это великая заслуга сегодняшнего коллектива конструкторов, технологов, инженерно-технического персонала, рабочих, и руководства комбайнового завода во главе с Валерием Мальцевым. Сегодня наши комбайны показывают самую высокую производительность. Из этого можно сделать вывод, что России достаточно 8 тысяч комбайнов. Это огромная ошибка. Мы должны понять, что хлеб надо убирать максимум за 10 суток, причем около 60 процентов посеянных площадей необходимо убирать раздельно. В противном случае мы никогда не будем иметь высококачественного хлеба с высокими показателями по клейковине и твердости. Только раздельная уборка позволяет получить высококачественную клейковину - 26-28 процентов. Это главная задача наших хлеборобов. Но для этого нужно производить 15 тысяч комбайнов в год и в парке иметь как минимум 150 тысяч комбайнов типа «ACROS», «TORUM», «VECTOR», и плюс весь набор навесных орудий для раздельной уборки, в том числе и энергосредство... Сегодня много говорится о необходимости возрождать экономику. В советские годы нельзя было отделить партийную работу от хозяйственной: и политика, и экономика были едины. Если мы хотим, чтобы "Единая Россия" стала достойной партией, представляющей мнение народа, она должна увидеть и услышать народ. Вот возьмите эти триста человек, которые сегодня работают в Государственной Думе. Они уделяют огромное внимание тому, чтобы сохранить свое большинство при голосовании. Путин правильно пошел по пути расширения, создания "Народного фронта". В противном случае "Единая Россия" может повторить судьбу КПСС. Но надо, чтобы народные избранники бывали не только на заседаниях областной Думы, но и встречались с народом, бывали на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях. Надо, чтобы заработала система информации, потому что, только зная ситуацию на каждом квадратном километре, можно правильно и одухотворенно руководить обществом. Надо, чтобы телевидение показывало наши достижения в промышленности и сельском хозяйстве, надо показывать рабочих и крестьян и их достижения на трудовом фронте. Надо во что бы то ни стало поднять на высочайший уровень нравственность нашего общества. Ибо только нравственность может изменить создавшуюся ситуацию Нам надо добиться того, чтобы мы гордились не только своей страной, ее величием, но и результатами своего труда, своим предприятием, своей трудовой деятельностью, своей семьей, детьми, внуками, ибо только в этом случае мы достигнем успехов в нашей трудовой и общественной жизни. Россия - богатейшая в мире страна. Негоже, чтобы государство, обладающее колоссальными энергетическими и любыми другими запасами в недрах, десятью процентами мировых черноземов, в котором проживает 1,5 процента населения мира, половину продовольствия завозила из-за рубежа. Это беда. Я сейчас живу в Азовском районе и столкнулся с такой вещью: в районе сократили производство помидоров, огурцов. Сеют только корнеплоды и лук. Мы говорим, что производим больше миллиона тонн овощей, а помидоры на базаре стоят 100-150 рублей за килограмм. У нас нет своих яблок,черешни,вишни. Садоводство практически полностью загублено. Считаю, что нам необходимо исправлять ситуацию в трех отраслях. В первую очередь - в сельском хозяйстве. Оно пошло по самому легкому пути. Мы перестали заниматься животноводством и полностью перешли на зерновое хозяйство, т.к. это самое высокорентабельное производство. Но в этом и есть главная ошибка. Во-первых, мы оставили без работы большую половину сельского населения . По всей стране стоят разграбленные животноводческие комплексы, а работы на селе нет. Нет занятости населения - отсюда все беды нашей социальной базы. Во-вторых, это привело к колоссальным потерям урожайности . Мы не вносим органических удобрений, поэтому земля теряет свое качество и не может удерживать влагу. Я понимаю, почему сельское хозяйство пошло по этому пути, но это можно было понимать первые десять лет после развала Союза. Их нужно было пережить. Пережили. В этом году заканчиваются вторые десять лет, а в сельском хозяйстве ситуация не меняется. Главной ценностью нашей страны является чернозем, сельскохозяйственные угодья. Самая главная задача - постоянно повышать качество этого чернозема, тогда мы будем получать урожаи, как на Западе, хотя у них качество земли хуже, чем у нас. А мы, имея такие огромные объемы чернозема, его уничтожаем. На каждый гектар необходимо вносить около 200 кг неорганических сложных удобрений. Мы сегодня вносим от 30 до 60, максимум 100, на большее у нас денег не достает. Мы практически ликвидировали крупный рогатый скот , мы лишились навоза, т.е. не вносим в почву органических удобрений. А органика способствовала образованию 5-7-миллиметрового слоя гумуса, который и обеспечивал высокий урожай. И самое главное, органика, это единственный компонент, который задерживает в почве влагу. А в нашей Ростовской области, где дожди бывают только по рецепту, и то, если врач хороший - органика особенно необходима. Пока что мы радуемся урожаю в 30-40 центнеров с гектара. А почему бы нам не убирать 70-80-100 центнеров? Сегодня мы гордимся тем, что зерно вывозим. А почему вывозим? Потому что у нас нет скота. Мы производство ячменя сократили до минимума. Мы сегодня построили комплексы, а корма для животных привозим из-за границы. Проблемы сельского хозяйства нельзя решить птицеводством или свиноводством. Для того, чтобы возродить эту отрасль, нужен комплекс мер. И прежде всего поднять производство сельхозмашиностроения. Нужно, чтобы были и крупный рогатый скот, и свиноводство и птицеводство. Если будут эти четыре компонента, появятся и другие. Нужно будет сеять кормовые травы, белковые. Сегодня же мы с восьмипольного севооборота пришли в лучшем случае к трехпольному, потому что сеем подсолнечник, кукурузу и злаковые. Единственная культура, которая может давать урожаи без севооборота, это кукуруза. Подсолнечник вообще не может занимать больше 12-14 процентов посевной площади, а мы сегодня дошли до 30 процентов, а в некоторых хозяйствах доходит до 40 и более. Мы заражаем землю, она начинает «цвести». В итоге, мы и подсолнечник имеем плохой: вместо 30-40 центнеров с гектара получаем в лучшем случае 16-20, а то и 10 центнеров с гектара. А земля -это живой организм, и ей также необходимо давать пищу. Если мы раньше делали 6-7 обработок, то сейчас 2-3, и хотим, чтобы там не было сорняков. Такого не бывает. А для этого необходим мощнейший тракторный парк и полный набор производственных орудий. Сегодня колхозы (или общества с ограниченной ответственностью) не живут, а существуют . Сто человек работают с марта до ноября. А потом они отдыхают. Это скрытая безработица. Люди получают по 3-5 тысяч в месяц, а что можно сегодня на три-пять тысяч сделать? Нужно в конце концов создать группу людей, которая бы подумала над этим вопросом и положила бы на стол Президенту и премьеру, конкретные предложения. Приезжающему высокому руководителю показывают не худшее, а лучшее хозяйство, и там люди жалуются на сложности. А что творится в худшем хозяйстве, куда никто не едет? Село - это основа государства, т.к. на селе живет 40 процентов населения, а с переработкой - 50-60 процентов. Если человек сыт - он дремлет на печи, если он голоден, он идет на площадь, на митинг. Нужно, чтобы продукты были доступны. А у нас колбаса раньше стоила 100 рублей, сегодня 500-700 рублей. Конечно, правильно, что мы сегодня строим птицеводческие, свиноводческие комплексы. Но нужно, чтобы эти комплексы были соразмерны селу, на территории которого они строятся. Во-первых, для того, чтобы сохранить этих людей, чтобы обеспечить их работой и той заработной платой, на которую они могли бы достойно жить. А для этого необходимо, чтобы животноводство было в каждом хозяйстве, в каждом отделении хозяйства. Только в этом случае будут вноситься органические удобрения, и мы сохраним нашу землю-кормилицу. Второе направление - возрождение промышленности. Мы говорим, что Сколково решит все проблемы. Да, нам нужна такая же Кремниевая долина, как в США. Но если мы сегодня возьмем и проанализируем все наши разработки, которые лежат на полках в Академии наук, то там их столько, что мы их не перечтем. Дело в том, что все эти разработки не ложатся на производство, потому что мы ликвидировали промышленный потенциал в стране . Основой любой науки является академическая наука. Но практическое применение любой науки может быть только в том случае, когда развита прикладная наука - это отраслевые институты и технологические службы заводов. Мы ликвидировали и отрасли, и отраслевые институты . А кто это будет разрабатывать, и на что это ставить? Почему Кремниевая долина работает? Потому что в США огромнейший промышленный потенциал с двух-трехкратным запасом мощностей. И все, что наука дает, они тут же берут, осваивают и ставят на производство. У нас совершенно разгромлено заготовительное производство. Мы сегодня не имеем высококачественного литейного производства, паковок, нет должной термообработки, нет комплектующих изделий, а это лежит в основе авиастроения, автомобилестроения и судостроения. Промышленность не может существовать без заготовительного производства: литья, ковки, резинотехники, гидравлики, подшипников и т.д. Без создания заготовительного производства, без создания огромного промышленного потенциала, способного пропустить через свои жернова все, что добываем, мы так и будем плестись в конце состава. Для этого необходимо возродить собственное станкостроение. Мы сегодня больше всех в мире добываем нефти, а все клиновые ремни привозим из-за границы. Мы сегодня больше всех плавим металла, а подшипники и метизы ставим китайские, привозим из-за границы штампованные детали кузовов. Мы гидравлику, двигатели - все покупаем за границей. Мы за 20 лет не построили ни одного нормального завода, который бы производил хорошие дизельные двигатели. Один ярославский завод, уровень которого отстал на 30 лет. Мы за 100 лет не сделали ни одной коробки с автоматическим регулированием скорости. И сейчас ВАЗ продолжает выпускать наши автомобили без автоматической коробки. Только импортные мы собираем на автоматических. Мы выпускаем сейчас 2 млн. автомобилей. Но что мы туда ставим? Мы мосты привозим, коробки скоростей привозим, двигатели привозим. Кондиционеров для автомобилей и сельскохозяйственных машин нет вообще, и никогда не производили. Мы разворачиваем импортные детали из пергаментной бумаги, собираем их, ставим электрозаклепки или импортные метизы. Это полнейшая деквалификация рабочего класса. Мы забыли, что такое ПТУ, мы перестали готовить кадры фрезеровщиков, токарей, монтажников и наладчиков высокоточного и высокопроизводительного оборудования. Мы забыли, что без высокообразованных и высококвалифицированных технологов мы не сможем поставить на производство ни одной машины, мы не сможем поднять на высочайший уровень наше производство, т.к. в его основе лежит технология. Когда мы создавали комбайн «Дон», мне была поставлена задача, что мы должны сделать советский комбайн из советских комплектующих изделий и на советском оборудовании, и мы это сделали. Нам не удалось решить только одну проблему - кондиционер. Сегодня весь комбайн состоит из импортных комплектующих. И мост импортный, и двигатель импортный и т.д. Если человек берет импортную деталь и ставит ее на машину, он не делает ВВП, это минус ВВП, более того делает ВВП для другой страны. Более того, он берет нефтяные доллары и тратит их на то, чтобы купить эту деталь и поставить ее на машину. России необходимо перестать быть зависимой от нефтедоллара . Он разлагает наше поколение. На всех нефти не хватит. Наша задача - сделать так, чтобы нефтедоллары шли только на инвестиции. у нас есть все для того, чтобы стать великой промышленной державой, надо только правильно этим распорядиться. И главное - поднять на высочайший уровень производительность труда. Я считаю, что все это в наших руках, и мы достигнем небывалых высот, будучи уверенны в собственных силах. Нам нужно четко понять, что только гордость за себя, за свою страну может вернуть нашу общественную нравственность. И если мы это сделаем - мы все победим. Мы сможем найти необходимое решение для преодоления проблем сельского хозяйства и промышленности, для выхода из кризиса сельхозмашиностроения, тракторостроения и станкостроения, мы найдем средства для создания нового дизельного производства, электротехники, приборостроения и других комплектующих изделий мирового уровня. Но это все можно решить только с максимальной отдачей в регионах нашей страны. И вот тогда мы увидим результат. Я считаю, что надо за счет Резервного фонда закупить несколько заводов с высокоточным оборудованием для воссоздания нашей станкостроительной промышленности, освоить их и запустить в производство. Для этого надо оснастить все электроникой из ВПК. И не надо бояться каких-то секретов. Обстановка сегодня - не 1941 год, несколько проще. И тогда мы сможем в кратчайшие сроки решить на должном уровне задачу подъема производительности труда. Но параллельно с этим надо поднять, на высокий уровень заготовительное производство. Нужны высококачественные, высокоточные заготовки для механической обработки и качество финишных операций на выходе новых изделий для сборки машин.
Я член «Единой России". Вступил в партию сознательно, ибо увидел адекватные действия Владимира Путина по выводу страны из кризиса. Я понимаю, что все мы хотели бы, чтобы все тяжелейшие вопросы решились вчера, а не завтра. Такого не бывает в реальной жизни. Все должно быть сбалансировано, но для этого надо подумать, почему Западная Европа и США взяли все самое лучшее из плановой экономики СССР и внедрили у себя, а мы все сломали, а потом... А потом пока ничего не получили. И не получим, пока не восстановим хотя бы часть балансового планирования, которое позволило бы многое предвидеть и повлиять на ход производства. У меня складывается такое впечатление, что мы из-за отсутствия балансового планирования просто не можем рационально распорядиться тем, что имеем. Мощности прошлого постепенно уходят, а новые мы не создаем. Баланс - это основа любого государства, его должно делать ведомство, которое подчиняется только одному человеку - Председателю Правительства России. Если эта связь будет нарушена, мы придем к хаосу, а это уже беда. Этому ведомству должны подчиняться все министры и службы Президента. Эта служба не должна терпеть диктата, ею может руководить только четкий математический и отраслевой характер деятельности. По-другому нашей необъятной страной в 10 тысяч километров в длину и семь с половиной в ширину руководить невозможно. Это мое личное мнение. Мы должны найти конкретные пути повышения производительности труда не на проценты, а в разы, но без собственного станкостроения на совершенно новом технологическом и техническом уровне решить эту задачу просто невозможно. Вся история кризиса 30-х годов прошлого века говорит о том, что выход всегда есть. Франклин Рузвельт, придя к власти, решил два, может быть, три вопроса, для того чтобы вывести страну из кризиса. Во-первых, он поднял на высочайший уровень сельское хозяйство, и по сей день они в этом преуспевают. Да и СССР в эти годы за счет сельского хозяйства смог перевооружить армию и создавал колоссальные металлургические и промышленные мощности на востоке страны. Второе - дороги. Сегодня дороги США выдерживают интенсивное развитие страны. И третье - строительство дешевого жилья. Так решил проблему занятости президент США. Кто сегодня мешает нам сделать то же самое? Никто. Всегда надо принимать решение, как бы это трудно ни было. И добиваться его выполнения. Это труднее даже, чем принять решение, но - необходимо... И еще один социальный вопрос. Мне непонятно, почему у нас в России такой дефицит мест в детских садах. Почему мы на всех высоких уровнях говорим об этом, а меры никто не принимает. Пример из моей работы на РСМ. В 1973 году, когда я стал главным инженером РСМ, я столкнулся с такой проблемой. Первое - это жилье и, соответственно, кадры для завода, и второе - детские сады и ясли. Мы разработали тогда 12 социальных программ. Первая из них - это детские сады и ясли. Мы приняли волевое решение: каждый цех, где 500 и более рабочих, должен построить детский садик собственными силами. И это было сделано. Через 10 лет у нас было 50 детсадов на 10 тысяч мест. Почему бы сегодня не решить этот вопрос так же: заставить предприятия строить детские сады, не обращая внимания на их протесты. За 20 лет мы построили в Ростове-на-Дону 1,5 миллиона квадратных метров жилья. Работали разными способами: начиная от «кровавого» метода до государственных капвложений. И в 1986 году коллектив был уже не 22, а 64 тысячи человек, работающих на РСМ в Ростове, и все были постоянными. Думаю, что главное для руководителя - всегда с великим уважением и почтением думать о прошлом, работать в настоящем времени не щадя своего живота, но думать только о будущем. Только тогда будут ждать победы и уважение коллектива. Другого, к сожалению, нам не дано. И последнее, как бы вам трудно ни было, нужно всегда советоваться с коллективом и находить решение. Но в любом случае вы должны принимать решение самостоятельно, подписывать приказ и требовать беспрекословного его выполнения, каким бы трудным этот вопрос ни был, Только в этом случае вы будете иметь успех и уважение вашего коллектива. Никогда не надо бояться ответственности, ибо желающих занять эту ответственную должность, я имею в виду настоящего руководителя, очень мало. это дефицит нашего общества. Не бойтесь ошибиться. Бойтесь того, что вы за свою деятельность не совершили ошибок. Таких примеров мало. Но если вы ошиблись, признайтесь в этом и примите немедленные меры по исправлению ситуации. Коллектив вас всегда поддержит. 30 июня 2012 года исполняется 50 лет моего служения коллективу РСМ, труженикам села и сельского хозяйства в целом. Я всегда преклонялся перед руками хлебороба и руками сельхозмашиностроителя, которые делали все, чтобы у нас был хлеб и высокопроизводительные машины. Только чуждый нашему обществу человек мог сказать, что сельское хозяйство - это черная дыра. Эта дыра у него в голове. А сельское хозяйство даже сегодня дает 10-процентный рост ВВП и более. Это подвиг села. Когда-то, будучи в кабинете у Алексея Николаевича Косыгина, я увидел на столе три сводки, на которых было написано: "Мука", "Сахар", "Растительное масло". Алексей Николаевич сказал мне тогда: "Если у русского человека есть три эти продукта - он сыт". Я полвека работал, делая все, что от меня зависело, для решения этой задачи. А хлеб - это главная святыня, которую надо беречь, даже больше, чем собственную жизнь. Поэтому, когда я дарю свою книгу "Жизнь, отданная хлебу России", я всегда пишу: "Человечество за тысячелетнюю историю своего существования не смогло ничего лучшего изобрести, чем запах куска свежевыпеченного пшеничного хлеба". Я люблю Россию и свою родную Ростовскую область, и Ростов-на-Дону. Берегите Россию, берегите Ростов - и будете счастливы в вашей жизни. Ибо нет больше счастья, когда ты живешь и творишь на родной земле, когда рядом с тобой любимая жена, мать, отец, дети, внуки. Когда у тебя есть любимая работа и хороший, достойный коллектив, где ты трудишься. Вот это и счастье, это и есть гордость за свою Родину, за Россию в целом! БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Песков Юрий Александрович родился в Ростове-на-Дону 30 ноября 1936 года. Учился в средней школе Ростова-на-Дону (ныне - лицей № 11), спецшколе ВВС № 10, военно-авиационной школе летчиков (Уральск). В 1955-1962 гг. работал на радиаторном заводе в Ростове-на-Дону, прошел путь от ученика токаря до мастера цеха. В 1962 г. окончил Ростовский институт сельскохозяйственного машиностроения. Кандидат технических наук, профессор. С 1962 года работал на заводе «Ростсельмаш». С 1970 года - зам. генерального директора по производству, с 1973 года - главный инженер, технический директор. С 1978 по апрель 1996 г.г. - генеральный директор производственного объединения «Ростсельмаш». По его инициативе и при непосредственном участии разработаны и приняты государственные целевые научно- технические программы по созданию и производству современной зерноуборочной техники. Был идейным вдохновителем создания и самым ярым защитником постановки на производство семейства высокопроизводительных комбайнов "Дон". Большой вклад внес легендарный директор «Ростсельмаша» в развитие Ростова-на-Дону. За 18 лет его руководства жилой фонд предприятия увеличился на 1,5 млн. квадратных метров, 82 тысячи заводчан получили благоустроенные квартиры, в городе выросли целые жилые массивы. Построено 50 детских садов, культурные и спортивные сооружения. В 1983-1984 годах Песков - заместитель министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР. Член КПСС с 1961 года. Член ЦК КПСС в 1990-1991 годах. Дважды избирался депутатом Верховного Совета РСФСР. За большие заслуги в развитии отечественного комбайностроения ему присвоены звания Героя Социалистического Труда, лауреата Государственной премии Российской Федерации. Песков награжден двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, "За заслуги перед Отечеством" III степени под № 1, "Знак Почета", орденом Дружбы, несколькими медалями. Лауреат премии П.А. Столыпина. В настоящее время находится на пенсии, живёт в селе Новомаргаритово Азовского района Ростовской области.

Кто бы мог подумать, что самый первый отечественный комбайн "Дон", изготовленный исключительно из отечественных комплектующих, на отечественном заводе, мыслью и руками отечественных разработчиков и рабочих рождался не благодаря, а вопреки. Но он создан, и занял мировые позиции в сельхозмашиностроении - как советские ракеты в космической отрасли. Как создавалась империя Ростсельмаша? Почему директор завода-гиганта Юрий Песков был против того, чтобы выпускать 75 тысяч комбайнов? Как он решил проблему дефицита мест в детских садах и почему перед ним трепетали и и рабочие цехов, и министры?

75-летний Юрий Песков в этом году отмечает ровно полвека служения своему заводу Ростсельмаш, который стал брендом эпохи. Хотя пятнадцать лет как вышел на пенсию и уже не генеральный директор, но сегодня Юрий Александрович работает советником при нынешнем руководстве и по-прежнему в курсе всего, что делается на предприятии. Хотя дистанционно удалился от дел. Поселился в ста километрах от родного завода, в селе Ново-Маргаритовка Ростовской области, на краю земли. За его наполненным запахом хвои садом начинается море. А в самом саду заложена аллея имени Ростсельмаша, чем-то неуловимо напоминающая когда-то шумную и веселую проходную главного ростовского завода.

Министр на год

- Юрий Александрович, что бы вы сделали, если бы были сейчас министром промышленности страны?

Юрий Песков: Интересный вопрос. Я бы начал с подъема общего машиностроения, восстановления станкостроения. Потому что главный вопрос - добиться роста ВВП. А для этого нужно иметь высокопроизводительное оборудование, для чего воскресить умершее полностью заготовительное производство. Это первое. А одновременно пересмотреть систему подготовку кадров. Сегодня хорошего токаря найти невозможно, так же как и фрезеровщика. Я бы поднял значение инженерного труда на высочайший уровень. Чтобы человек гордился своим местом, был высокооплачиваем и получал моральное удовлетворение. Сейчас все думают, как создать Сколково. Но идеи, рожденные в Сколково, должны упасть семенем на пахотную почву огромного потенциала промышленности. Надо восстановить прикладную науку, отраслевую и заводскую, поскольку только они могут переработать идеи Сколково в машины и изделия.

- А впрочем, если покопаться в вашей биографии, вы как раз-таки были почти министром - в 1983-1984 годах работали заместителем министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР. Что удалось тогда сделать? И почему прокомандовали так мало?

Юрий Песков: Да, был заместителем министра - директором завода "Ростсельмаш", жил в Ростове и работал на Ростсельмаше. Передо мной партия поставила задачу - организовать производство комбайна "Дон". Причем на советском оборудовании, из комплектующих, которые делаются исключительно на территории страны, по разработкам советских инженеров должен был получиться лучший в мире советский зерноуборочный комбайн. Я тогда сказал, что для этого нужно издать огромное постановление. "Вот вам бумага, чернила - пишите", ответили мне.

"Дон" потребовал 1460 наименований комплектующих, которые или не производились в стране вообще, или минимальными опытными партиями изготавливались в институтах. Нужно было сориентировать 33 министерства из 53 существующих в стране на выполнение программы "Дон-1500". Именно поэтому мне дали ранг замминистра. Мог заходить к любому из 33 министров и их замам. Меньше чем за год все решения были приняты, мы знали всю страну от Архангельска до Кушки и от Бреста до Комсомольска-на-Амуре, летали на самолете, который был в моем распоряжении, налаживали связи и поставки. И в 1986 году с конвейера Ростсельмаша сошел первый "Дон".

С неба на землю

- А между тем вы мечтали не о комбайнах - окончили спецшколу ВВС № 10, военно-авиационную школу летчиков в Уральске. Мечтали летать?

Юрий Песков: Именно. В 1954 году после окончания спецшколы попал в летное училище. Уже имел собственный налет часов, и вдруг неудачный прыжок с парашютом. Получил травму. Когда лежал в госпитале города Чкалова, Никита Сергеевич Хрущев подписал указ о сокращении армии на 500 тысяч человек. Первыми под сокращение попали больные в госпиталях.

После этого вернулся в Ростов и начал с нуля. Пошел устраиваться на завод. На "Ростсельмаше" мне сказали: инвалиды нам не нужны. И меня не взяли.

Так попал на радиаторный завод, где работали мои родители, и проработал там семь лет и шесть месяцев. Начинал с ученика токаря и освоил все станки, учился в институте. А перед защитой диплома не нашел общего языка с директором и ушел с завода.

Шел 1962 год. С трехлетним сыном Сашей были на стадионе на футболе, и там встретил главного инженера "Ростсельмаша" Михаила Ивановича Галилова, своего однокурсника. Прослышав о моем увольнении, он меня искал. На следующий день я был принят замом главного механика завода. Так я со второй попытки попал на Ростсельмаш. Это было 30 июля 1962 года. Так записано в трудовой книжке. И никаких записей об увольнениях и приеме на работу в ней больше не появилось.

-Что тогда выпускал Сельмаш?

Юрий Песков: Самый первый комбайн был "Сталинец", прицепной, его нужно было возить прицепом к автомобилю. После войны появился "Сталинец-6", потом поля убирал РСМ-8, до 1956 года, когда перешли на самоходные машины. До начала 70-х основной продукцией РСМ был комбайн СК-4. Его поставляли в сорок стран мира, до семи тысяч штук каждый год. Морока была невероятная. Для каждой страны изготавливался свой, особый, комбайн. Кому на полугусеничном ходу, кому с капотом, кому с измельчителем, с копнителем и т. д. Был даже комбайн для тропиков. Когда первые пять комбайнов попали в тропики, москиты вмиг уничтожили всю резину - комбайны упали на колени. Такое никто и предположить не мог. Сделали несъедобную резину. Но проклятые насекомые пожирали и пластмассовые детали, и изоляцию электропроводов, и даже краску. Это был настоящий кошмар, и одновременно урок, мы быстро нашли решение.

- Но до "Дона" была еще "Нива".

Юрий Песков: "СК-4" уже не справлялся с выросшими урожаями, а на селе не хватало рабочих рук. А тут подступала грандиозная дата - 50-летие образования СССР, 30 декабря 1972 года. Все предприятия страны готовили свои трудовые подарки. Ну, а РСМ, кровь из носу, должен был подарить первые 50 комбайнов "Нива". И уже 1 декабря 1972 года приступили к ее выпуску. Газеты пестрели заголовками: "Получай, Родина, "Ниву"! Каково реальное содержание тех трудовых свершений, о том не писала ни одна газета.

Но маленькая промышленная партия, сделанная к празднику, и поточное безостановочное производства - совершенно разные вещи. Завод не перешел на производство "Нивы" в следующем году, я сделал все, чтобы отложить запуск. И тем самым был спасен урожай-1973, когда страна собрала рекордный - 236 миллионов тонн - хлеба. На новой "Ниве" убрать его было невозможно.

- Почему?

Юрий Песков: Когда проходили испытания на Кубани, мне показалось, что разницы между "Нивой" и старым СК-4 практически нет. Зачем мы ставим ее на производство? Мне в ответ - ты ничего не понимаешь. Я вернулся в Ростов, Леонид Декамили, главный инженер, устроил мне выволочку: больше ни в какую командировку не поедешь. Так я стал невыездным на собственном заводе. А через несколько лет меня поставили главным инженером, нужно было ставить "Ниву" на поток, хотя душа моя не лежала к этому комбайну. Но приказ есть приказ, и его надо выполнять, а потом разбираться, кто прав, а кто нет.

В 1975-м попросился в Германию - посмотреть их "GLASS". Три дня на производстве перевернули все мое мировоззрение. Увидел там совершенно другие машины. И понял, что мы отстали от Запада минимум лет на 30. Вернувшись на РСМ, создал группу из трех специалистов завода (потом к ним присоединились еще пять) думать, как производить комбайны ничуть не хуже немецких.

И мы принялись за создание нового комбайна. Мне запретили им заниматься, министр Синицын топал ногами, но я стоял на своем, продолжал работать с группой. В 1978 году ушел наш директор Василий Иванов, а вместо него назначили меня. Это было в сентябре. А в октябре Брежнев поднял вопрос о новой уборочной машине для села, которой будет гордиться вся Россия.

- Вы впервые предложили устанавливать в кабине механизатора кондиционер. Тогда их не было даже на личных отечественных автомобилях.

Юрий Песков: Их и сейчас нет.

Будучи еще курсантом училища, участвовал в уборке урожая. Меня поставили на "Сталинец-6". Тогда один такой слабенький комбайн обслуживали пять человек - двое на копнителе, двое у штурвала и пятый на тракторе, комбайн тащить. Хорошо запомнилась эта идиотская машина и это издевательство над людьми, когда человека душит пыль, от которой некуда деться. Мы защищались от нее мокрыми платками. Укутывали лицо - только через платки можно было дышать. Но вода тоже заканчивалась, тогда поливали платки мочой, и снова укрывали ими лицо.

Поэтому мне было знакомо, каково приходится комбайнеру. Снаружи кабина во время уборки накаляется на солнце до 56 градусов. С главным конструктором "Дона" Мещеряковым мы решили установить кондиционер. Кондиционеры мы до сих пор покупаем за границей. Это была единственная иностранная деталь в "Доне", единственная проблема, которую мы не успели решить.

- А почему нужно было собрать "Дон" именно на отечественных запчастях?

Юрий Песков: Тогда рубль был неконвертируемый. Как покупать комплектующие? Вот сегодня страна выпускает два миллиона автомобилей. Но мы же их не делаем, а собираем. Все запчасти привозим упакованными. В результате этого мы потеряли заготовительные производства, термообработку, штамповку. При нашем производстве металла мы метизы привозим из Китая и подшипники, которые могли делать сами. А потом говорим о том, что у нас очень низкий ВВП. 90 процентов стоимости выпускаемых у себя автомобилей мы отдаем за границу, чтобы купить двигатели, мосты, коробки скоростей, которые приобретаем за счет нефтяных денег. Это неправильно. Нефти на все не хватит.

- В итоге вы все успели?

Юрий Песков: К очередному съезду партии необходимо было сделать два комбайна. Чего это стоило, в двух словах рассказать невозможно. Но два "Дона" своим ходом, как танки Т-34 в сорок первом, пришли в Москву на ВДНХ. Это был февраль 1981-го. Все члены Политбюро вышли смотреть на наш "Дон", и сам генсек Брежнев сказал, что это чудо, а не машина. Хотя это был первый образец, который потом переделывали, но уже видно было, что будет неплохая машина. Между тем против нового комбайна велась настоящая война. Противники считали, что комбайн должен быть прицепной. Ведь когда перешли на самоходные комбайны, трактор не стал нужен. Впрочем, это обычная ситуация, когда внедряется новое, кто-то обязательно недоволен.

- Вы создали прообраз настоящего кластера, которые сейчас пытаются развивать - конгломерат науки, промышленного внедрения и конвейера, смежных производств для поставки комплектующих. А одновременно рос город под названием Ростсельмаш. У РСМ было все свое - дома, общежития, санатории, сады, ПТУ, стадион, футбольная команда, клуб альпинистов, ДК, подсобные хозяйства. В городе многие завидовали тем, кто работает на Ростсельмаше. А почему не завидуют сейчас?

Юрий Песков: Нам тогда катастрофически не хватало рабочих. На заводе работали 22,5 тысячи человек, из которых 10 тысяч - временных. Сделать реально качественную машину в таких условиях было невозможно. Отдел кадров ежедневно принимал пятьсот человек и столько же увольнял. Завод превратился в проходной двор. И мы были вынуждены искать пути решения этой проблемы

На Ростсельмаш призвали комсомольские отряды со всей страны. Нужно было строить общежития, переучивать рабочих, изменить всю работу внутри коллектива. Тогда и было разработано 12 программ завода.

Первая - построить роддом.

Второе - открыть детские сады. Школы. ПТУ. Институт-втуз. НИИ. Все - свое.

Санатории, пионерлагерь в Геленджике, базы отдыха в Дигории в Северной Осетии и на реке Дон. Свой пароход и водная станция, спортивный комплекс, больница. К 1986 году на производстве "Дона" работали уже 64 тысячи человек, и все на постоянной основе. И каждый мог ехать отдыхать, лечиться, отправить ребенка в лагерь.

- Но за счет чего вы все это построили? Денег же не было? До сих пор ходят легенды о методах "кровавых" строек, о том, что работали даже заключенные.

Юрий Песков: Да. Работали. Были закрытые цеха за колючей проволокой. Об этом нигде не сообщалось. Но тюрьму закрыли, и мы едва не рухнули, потому что остались без рабочих. Через три года положение спасали тем, что стали присылать "химиков" - помните такую категорию осужденных? А государственный план завода все рос. И каждый день тогда грозил катастрофой. Каждую субботу-воскресенье на завод привозили от 500 до 2000 человек на работу на одни сутки. Какие они делали комбайны - знает лишь бог и те, кому они попадались.

А как удалось за семь лет открыть 50 детсадов? Каждый цех, имевший численность больше 500 человек, строил детский сад. И за 4 года мы сняли проблему детсадов. В 20 из них были плавательные бассейны. Сегодня мне непонятно, почему у нас в России такой дефицит мест в детских садах.

За 20 лет мы построили в Ростове-на-Дону 1,5 миллиона квадратных метров производственных площадей и столько же метров жилья. Строили его сами, разными способами. Каждый ростсельмашевец после работы еще четыре часа пахал на стройке. Но он строил - себе. Этот метод применим и сейчас, без этого не решить проблему жилья и детсадов.

- Попробуй заставь сегодня...

Юрий Песков: Так нужно объяснять. Если сказать, что тут будет твой дом - он побежит работать. Обязательно. Это можно решить. Нерешаемых вопросов не бывает, бывают нерешительные руководители.

- В те годы много говорили о продовольственной проблеме. В своих воспоминаниях вы пишете: "В кабинете у Алексея Николаевича Косыгина я увидел на столе три сводки, на которых было написано: "Мука", "Сахар", "Растительное масло". Алексей Николаевич сказал мне тогда: "Если у русского человека есть три эти продукта - он сыт". Можно ли сегодня говорить о продовольственной проблеме, если магазины переполнены едой?

Юрий Песков: Да, полки магазинов завалены продуктами. Но импортными. При том, что страна владеет 10 процентами мирового запаса чернозема, 50 процентов продуктов мы завозим из-за границы. При количестве жителей около двух процентов населения земного шара мы должны импортировать продукты еще в шесть таких стран, как Россия, и это будет обязательно в России, я в этом уверен.

- Появление "Донов" позволило в несколько раз сократить комбайновый парк, механизаторы стали собирать больше хлеба за более короткий срок. И в то же время страна требовала "больше угля", и заповедь социализма была - увеличивать производство. Ростсельмаш производил лишние комбайны?

Юрий Песков: Считалось, что потребуется 75 тысяч комбайнов. Я был против: хватит 25 тысяч. Мне не поверили. Я понимал, что мне столько не продать. И ввел так называемую диверсификацию производства. Забрал на завод производство жаток, роторного комбайна, кормоуборочного, - полностью загрузил мощности завода. Но выпуск самих комбайнов сократил.

Сегодня для того чтобы покупали наши, а не импортные машины, нужно дать дотацию крестьянину на покупку этой техники. Сейчас субсидию в размере 20 процентов от стоимости комбайна дает Ростовская область. Если федерация добавит еще 20 процентов, проблема села сразу решится. И мы сможем быстро получить рост ВВП только за счет сельского хозяйства, что даст толчок дальнейшему развитию промышленности.

- Вас многие боялись?

Юрий Песков: Все. И от рабочих и до самого верха. Я жесткий. Не могу видеть расхлябанность, бездельников не терплю. За несдержанность характера получал выговоры. В пылу мог и крепкое слово рубануть, и по столу грохнуть так, что ножки ломались. Но сердце не лопалось. Сумел выжить без инфаркта. Хотя многих руководителей он не миновал. Интуитивно снимал напряжение, а потом уже и осознанно. Ругался - но цели обидеть, оскорбить кого-то не было. Высказался - и пошел. И забыл. И зла не держал. А кто культурно подавлял гнев в себе, заставлял агрессию оставаться внутри, потом она или все равно выливалась, но уже по-плохому, перебродив, или их самих и убивала.

Когда работал, на совещаниях, при формировании идеи, позволял высказаться каждому. Но после этого нужно было принять решение, и я его принимал. С того момента брал всю ответственность на себя. И поэтому, когда подписывал приказ, требовал жесточайшего его выполнения. Независимо ни от чего. За это меня называли Фантомасом, Генералом, Батей. Но уважали.

- А сами боялись чего-нибудь?

Юрий Песков: И сейчас ничего не боюсь. Понимая, что хуже, чем у меня есть, не будет. За мной стоял коллектив 150 тысяч человек. Каждый день в пол-восьмого приходил в приемную, там уже стояли 20 человек. Кому уголь, кому дрова подписать. Отвечал за каждого.

- И в семье вы жесткий? Трудно ли с вами? Свою книгу - "Жизнь, отданная хлебу России" вы посвятили памяти своей жены Тамары.

Юрий Песков: Мы прожили вместе 47 лет. Я ее любил и ей не изменил. Я шел каждый день на завод, как на войну, дневал и ночевал с ним... Когда Тамара заболела, я был уже на пенсии, все сбережения отдал на ее лечение за границей. Не спасли. Не спас и своего сына Александра. Остались жена Саши, внук и внучка. Она подарила двух правнуков, Александра и Дмитрия. В декабре забрали их из роддома. В марте жду третьего правнука.

Живу этим. И сегодня ни на что не жалуюсь. Когда-то Тимирязев сказал, что человечество за тысячелетия своего существования не смогло изобрести ничего лучшего, чем запах свежеиспеченного хлеба. То, что я посвятил всю свою жизнь этому хлебу, наполняет ее смыслом.

Выйдя на пенсию, я потерял вес - сколько бы вы думали? - сорок килограмм! Раньше в каждый приезд руководителей, комиссий с каждым гостем нужно было обедать. Откажешься, скажут, не уважил. В итоге по шесть раз обедал, по шесть раз ужинал. Весил полтора центнера. А теперь исповедую принципы здорового образа жизни. Свежий воздух, ходьба не меньше шести километров, а лучше десять, полностью отказался от мясных бульонов, конфет и сахара и всего, где есть дрожжи. Зато килограмм-полтора яблок в день, свежая рыба, исключительно ржаной хлеб и хороший коньяк. Это мне еще бывший министр здравоохранения Чазов посоветовал.

Ю́рий Алекса́ндрович Песко́в (род. 30 ноября 1936) - советский государственный и промышленный деятель, генеральный директор завода «Ростсельмаш» в 1978-1996 годах.

Кандидат технических наук, профессор (1991). Действительный член Инженерной академии Россий­ской Федерации (1991), член Международной инженерной академии (1992).

Биография

Учился в средней школе г. Ростова-на-Дону (ныне - МОУ лицей № 11), спецшколе ВВС № 10, военно-авиационной школе лётчиков в Уральске.

С 1955 по 1962 год работал в Ростове-на-Дону на радиаторном заводе, где прошёл путь от ученика токаря до мастера.

Окончил Ростовский институт сельскохозяйственного машиностроения в 1962 году.

С 1962 года работал на заводе «Ростсельмаш».

С 1978 года по апрель 1996 года - генеральный директор производственного объединения «Ростсельмаш».

В 1983-1984 годах - заместитель министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР.

Член КПСС с 1961 года. Член ЦК КПСС в 1990-1991 годах. Песков дважды избирался депутатом Верховного Совета РСФСР.

В 1996 году Юрий Александрович ушел на заслуженный от­дых. В настоящее время находится на пенсии, живёт в с. Новомаргаритово Азовского района Ростовской области.

Награды

• Герой Социалистического Труда.
• Награждён двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, «Знак Почёта», орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени (1994), орденом Дружбы (1999), медалями.
• Лауреат Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники (1995).
• Награждён премией Петра Столыпина в номинация «За многолетний труд по развитию отечественного сельхозмашиностроения».
• Почётный гражданин Ростова-на-Дону (1996), «Почетный ростсельмашевец» (1996).
• Благодарность Главы Администрации (Губернатора) Ростовской области (2007, в связи с 70-летием со дня образования Ростовской области).

Память

В честь легендарного «красного» директора в серии «Гордость России» вышла миниатюрная подарочная книга «Юрий Песков».

Источники

• Песков, Юрий Александрович // Герои труда Дона : биобиблиографический справочник / Донская государственная публичная библиотека. Ростов-на-Дону, 2008-2014

Примечания

1. Наши выпускники
2. 1 2 3 Песков Ю. «У нас есть всё для того, чтобы стать великой промышленной державой» // Национальные приоритеты. - 2011. - № 10. - С. 33.
3. Указ Президента Российской Федерации от 11 ноября 1994 г. № 2081
4. Указ Президента Российской Федерации от 25 сентября 1999 г. № 1263
5. Указ Президента Российской Федерации от 20 июня 1995 г. № 604
6. Юрий Песков награжден премией Петра Столыпина
7. Почётные граждане Ростова-на-Дону
8. Поколений связующая нить
9. Юрию Александровичу Пескову 30 ноября 2006 исполняется 70 лет

Частично использовались материалы сайта http://ru.wikipedia.org/wiki/

(1936-11-30 ) (82 года) К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ю́рий Алекса́ндрович Песко́в (род. 30 ноября ) - советский государственный и промышленный деятель, генеральный директор завода «Ростсельмаш » в 1978-1996 годах.

Учился в средней школе г. Ростова-на-Дону (ныне - МОУ лицей № 11) , спецшколе ВВС № 10, военно-авиационной школе лётчиков в Уральске .

Награды

Память

В честь легендарного «красного» директора в серии «Гордость России» вышла миниатюрная подарочная книга «Юрий Песков».

Источники

Напишите отзыв о статье "Песков, Юрий Александрович"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Песков, Юрий Александрович

– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.

1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d"Ideville. «Une ville occupee par l"ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»