БАРДЫ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ

«Менты» смутного времени

«Менты» смутного времени После развала СССР новые власти, шедшие в одной упряжке с организованной преступностью, были зантересованы в том, чтобы правоохранительная система страны была ослаблена. Для этого Ельцин целенаправленно наносил удары как по КГБ, так и по МВД.

Ляпунов, Прокопий Петрович

Известный деятель Смутного времени. В царствование Феодора Иоанновича и Бориса Годунова ни он, ни другие члены его рода, не занимали видного положения в Москве. Участие в 1584 г. Ляпуновых вместе с Кикиными в возмущении черни в Москве против Богдана Бельского и близость их к "дворовому дьяку" Иоанна Грозного, Андрею Шерефединову, много повредили им. Брат Прокопия Петровича, Александр Ляпунов помогал Шерефединову захватывать на Рязани чужие земли и чужих людей, и это оставалось безнаказанным вследствие благоволения Грозного к Шерефединову. По вступлении же на престол Феодора Иоанновича, Шерефединов был отставлен от должности Годуновым, а Александр Ляпунов, вероятно, подвергся ссылке.

Весьма естественно, что Ляпуновы, считавшиеся Годуновым людьми неблагонадежными, воспользовались первым представившимся случаем, чтобы выместить свое недовольство. Сохранилось известие, будто бы при появлении названного царя Димитрия в Польше бояре тайно отправили к королю одного из племянников Прокопия Ляпунова, с просьбой помочь Самозванцу. Будучи в войске под Кронами в 1605 г., Прокопий Ляпунов много способствовал успеху Самозванца, как видно из следующих слов знатока истории Смутного времени С. Ф. Платонова. "Прокопий Ляпунов среди рязанских детей боярских играл большую роль, потому что был на первом месте в числе "окладчиков" Окологородного стана на Рязани. За ним, как за избранным и доверенным лицом, должна была пойти вся дружина рязанцев, не только Переяславля-Рязанского, но и других городов, например, Ряжска, где у Прокопия были также знакомцы, даже обязанные ему поручительством по службе. Когда же рязанцы вошли в "совет" к Басманову и Голицыным, за ними легко увлеклись служилые люди и других южных городов". По свидетельству одного Хронографа, Прокопий Л. с "братиею" и с "советниками" своими, т. е. единомышленниками, целовали втайне крест Самозванцу, затем приехали к разрядному шатру, где сидели бояре и воеводы, и стали бить и вязать воевод, а ратных людей приводить ко кресту, по умышлению Петра Басманова.

Затем до появления Болотникова в 1606 г. на верховьях Оки Ляпунов по-прежнему находился в Рязани. Во второй раз имя "царя Димитрия" собрало многочисленную рать. У рязанцев воеводами были: Гр. Феод. Сумбулов и Прок. Петр. Ляпунов; у тулян и коширян Истома Пашков; с колуженами, алексинцами и иными городами шел сам Болотников. Рязанские дружины овладели Коломной; Болотников взял Серпухов; затем мятежники соединились на Оке и подступили к Москве, которую продержали в осаде с половины октября до 2-го декабря. Трудно сказать, в силу каких побуждений Ляпунов пристал к Болотникову. Если бы он совершенно не верил, что в Путивле находится спасшийся царь Дмитрий, то вряд ли отправил бы туда на суд этих людей, оставшихся верными царю Василию Ивановичу Шуйскому. Рязанский наместник боярин кн. Черкасский, воеводы: кн. Тростенский, Вердеревский, кн. Коркодинов, Измайлов были скованы и посланы Ляпуновым к "царю Дмитрию" в Путивль.

Поведение Болотникова в стане под Москвой показалось наконец Ляпунову подозрительным: главным действующим лицом был уже не царь Дмитрий, появления которого тщетно ожидали, а сам Болотников, называвший себя царским воеводой. Сообщество бродяг, холопов и разбойников заставило Ляпунова одуматься и принести царю Василию Шуйскому повинную, вероятно после предварительных сношений с ним. Вслед за Ляпуновым перешли на сторону Шуйского воеводы Сумбулов и Пашков, рязанцы и многие другие. Царь простил их и пожаловал Ляпунова в думные дворяне.

Летом 1607 г. царским войскам предстояло очистить Калугу и Тулу. В Калуге засел Болотников со своею ратью, состоявшею, после ухода Ляпунова, Сумбулова и Пашкова, сплошь из "воров". В Тулу пришли весной этого года: самозванный царевич, известный под именем Лжепетра, и путивльский воевода, кн. Гр. П. Шаховской, заводчик того движения, во главе которого стоял Болотников. Оба они привели казаков, вследствие чего численность войска Болотникова сильно увеличилась: набралось больше тридцати тысяч человек. 5-го июня, на речке Восме, в нескольких верстах от Каширы, произошло решительное сражение: царские воеводы кн. Б. М. Лыков, кн. Андр. Вас. Голицын и Ляпунов со своим рязанским отрядом одержали победу над "ворами", которыми предводительствовал кн. Телятевский.

Весной 1608 г. большой отряд рязанцев, под начальством кн. И. А. Хованского и Ляпунова, ходил к Пронску, занятому "ворами". Осада города была неудачна, и им пришлось отступить. Прокопий Л. во время осады был ранен в ногу из пищали и вынужден был передать предводительство войском своему брату Захарию. Царь Василий предупреждал рязанских воевод, чтобы они не допустили нападения Лисовского на Переяславль-Рязанский, но Лисовский, направлявшийся к Москве, взял Зарайск и засел там. Опасаясь осады Переяславля-Рязанского и других рязанских городов Лисовским, царь предписывал рязанским воеводам убеждать служилых людей, чтобы они "для воровского приходу" отсылали своих жен и детей к Москве со своими людьми. Рязанцы послушались, отослали в Москву семьи, и случилось то, чего Шуйский хотел избежать: жены и дети их попали в "осадное положение", когда Тушинский вор расположился по близости от Москвы. Вследствие этого и сами рязанцы были вызваны в московскую осаду, и образовалась тесная связь между Москвой и Рязанским краем. Шуйский стал часто требовать от рязанских воевод присылки хлеба и ратных людей и неоднократно благодарил рязанского воеводу Ляпунова за его верность и усердие. В мае 1609 г. Ляпунову велено было идти из Рязани к Коломне, осаждаемой поляками; в помощь ему должен был прийти Ив. Никит. Салтыков в том случае, если бы ему не удалось отправиться с боярином Шереметевым для освобождения от осады Троице-Сергиева монастыря. В конце 1609 г., когда кн. Мих. Вас. Скопин-Шуйский и боярин Шереметев с войском находились в Александровской слободе, Ляпунов отправил кн. Скопину со своими посланными грамоту, в которой называл его не князем , а царем. Пылкий и энергичный Ляпунов, выводимый из себя медлительностью и неустойчивостью царя Василия Шуйского, преклонялся перед личностью и деятельностью кн. Мих. Вас. Скопина-Шуйского, сумевшего заключить выгодный договор со шведами и в короткое время одержавшего блестящие победы над Сапегой и Лисовским под Троице-Сергиевым монастырем и на пути от этого монастыря к Москве. Поздравляя его с царством, Ляпунов "царя ж Василия яко змия угрызающе, укоряше его непотребными словесы, хотя то учинити, дабы князя Михаила в гордость привести и на Царя Василия хотя его вооружити". В порыве гнева кн. Скопин хотел переслать эту грамоту в Москву вместе с посланцами Ляпунова. Но они упросили его не делать этого, и он отпустил их на Рязань. Нашлись люди, которые сообщили царю Василию о грамоте Ляпунова, и он вместе с братьями заподозрил кн. Михаила Васильевича в намерении завладеть престолом. 23 апреля 1610 г. кн. Скопин умер. Ляпунов начал рассылать грамоты по городам; писал, что смерть произошла от отравы, винил царя Василия и высказывал намерение отомстить ему за смерть кн. Скопина. Есть известие, что будто бы даже Ляпунов стал ссылаться с Тушинским вором. Попробовал он заручиться поддержкой и со стороны кн. Дм. Мих. Пожарского, сидевшего на воеводстве в Зарайске, послав к нему с подобной же грамотой своего племянника Феодора Ляпунова. Кн. Пожарский не только отказал в содействии, но переслал царю грамоту Ляпунова, требуя подкрепления, а затем поставил отряды ратных людей по дороге между Калугой и Рязанью, чтобы лишить Ляпунова возможности сноситься с Тушинским вором.

Москва, а с ней и царь, находились, в это время в крайне затруднительном положении. Много воинов было отпущено из Москвы в поход к Смоленску и пало в сражении под Клушиным происшедшим между гетманом Жолкевским и союзными русскими и шведскими войсками, отправленными к Смоленску под предводительством брата царя, кн. Дм. Ив. Шуйского. Шведы после этого ушли, частью к полякам, частью в Новгородскую землю; из городов не торопились ехать на службу в Москву. Рязанцы, отличавшиеся во время осадного сидения в Москве преданностью царю, "отказаша" ему в службе, будучи послушным орудием в руках Ляпунова.

Вскоре после смерти кн. Скопина у Ляпунова стала "дума большая на царя Василья с боярином со князь В. В. Голицыным"; затем эта дума высказывалась уже более определенно: "как бы царя Василия ссадити". Подготовив рязанский край к восстанию против Шуйского, Ляпунов прислал в Москву какого-то Олешку Пешкова к кн. Голицыну и к своему брату Захарию, побуждая их Шуйского "с государства ссадити". В Москве, как мы знаем, в продолжение осады 1608-1610 гг. жило много рязанцев со своими семьями, следовательно Ляпуновы могли действовать, опираясь на вполне преданных людей. Как видно, они намеревались, после низвержения Шуйского, передать власть кн. Вас. Вас. Голицыну. 17-го июля 1610 г. Шуйский был сведен с престола, а 19-го насильственно пострижен в монахи и заточен в Чудовом монастыре.

Вот краткое изображение того положения, в каком очутилась Москва вслед за пострижением Шуйского. "Москва лишилась правительства в такую минуту, - пишет С. Ф. Платонов, - когда крепкая и деятельная власть была ей очень необходима. Враги подходили к стенам самой Москвы, владели западным рубежом государства, занимали города в центральных и южных областях страны. С этими врагами необходимо было бороться не только за целость государственной территории, но и за независимость самого государства, потому что успехи врагов угрожали ему полным завоеванием. Нужно было скорее восстановить правительство; это была такая очевидная истина, против которой никто не спорил в Московском государстве. Но большое разногласие вызывал вопрос о том, как восстановить власть и кого к ней призвать. Разные круги общества имели на это разные взгляды и высказывали разные желания. От слов они переходили к действию и возбуждали или открытое народное движение, или тайную кружковую интригу. Ряд таких явных и скрытых попыток овладеть властью и создать правительство составляет главное содержание последнего периода Смуты".

После предварительных переговоров с гетманом Жолкевским, Московская Боярская Дума, в руки которой перешло управление Московским государством, решила предложить Московский престол польскому королевичу Владиславу, при соблюдении с обеих сторон целого ряда условий. Патриарх Гермоген изъявил согласие на избрание иноземного королевича лишь в том случае, если он примет православную веру. В сентябре 1610 г. было отправлено великое посольство под Смоленск к королю Сигизмунду, с просьбой отпустить в цари русские Владислава, на условиях договора, заключенного с Жолкевским; брат Ляпунова, Захарий, находился в числе дворян посольства. Польское войско, согласно желанию бояр, вошло в Москву для защиты ее от Тушинского вора. Сначала поляки были под начальством Жолкевского, а после его отъезда из Москвы под начальством Гонсевского. Ляпунов сочувственно отнесся к избранию Владислава, уговаривал всех соединиться под его знамя для спасения русской земли, отправил к Жолкевскому с приветствием своего сына Владимира и хлопотал о подвозе припасов для польского войска, расположенного в Москве. В это время на Рязанской украйне стало неспокойно. Пришли малороссийские казаки, призванные поляками на помощь, соединились с "ворами" и заняли многие рязанские города, в том числе Пронск. В октябре 1610 г. Ляпунов отнял у них Пронск на имя королевича Владислава, а потом сам выдержал там осаду от поляков. На помощь к нему пришел из Зарайска кн. Дм. Мих. Пожарский, освободил его из осады и отправился вместе с ним в Переяславль-Рязанский, откуда возвратился к себе в Зарайск.

Получая постоянные известия от своего брата Захария из-под Смоленска, Прокопий Ляпунов знал, что Сигизмунд медлит с отпуском Владислава в Москву, потому что желает сам сесть на московский престол. Поляки в Москве из охранителей порядка сделались утеснителями жителей и вершителями разных дел. Русские люди стали враждебно к ним относиться. Возникло, между прочим, дело стольника Вас. Ив. Бутурлина, обвиненного в том, что по соглашению с Пр. Петр. Л., он "в Москве немцев тайно подговаривал" на избиение поляков. Некоторые служилые люди, главным образом из корыстных целей, вздумали признать царем московским не Владислава, а самого Сигизмунда, и обратились к патриарху Гермогену за благословением. Будучи ревностным поборником православия и самостоятельности Московского государства, патриарх не только не дал благословения на присягу Сигизмунду, но выступил открытым противником его. На просьбу бояр скрепить грамоты: 1) к королю, чтобы отпустил Владислава в Москву; 2) к послам, митрополиту Филарету и кн. Голицыну, чтоб отдались во всем на волю королевскую; 3) к Ляпунову, чтоб не затевал восстания и не собирал войска, - патриарх Гермоген отвечал: "Стану писать к королю грамоты и духовным всем властям велю руки приложить, если король даст сына на Московское государство, крестится королевич в православную христианскую веру и Литовские люди выйдут из Москвы. А что положиться на королевскую волю, то это ведомое дело, что нам целовать крест самому королю, а не королевичу, и я таких грамот не благословляю вам писать и проклинаю того, кто писать их будет, а к Прокопию Ляпунову напишу, что если королевич на Московское государство не будет, в православную веру не крестится и Литвы из Московского государства не выведет, то благословляю всех, кто королевичу крест целовал, идти под Москву и помереть всем за православную веру".

Смерть Тушинского вора, последовавшая 11 декабря 1610 г., и возвращение в то же время из-под Смоленска многих земских представителей, входивших в состав великого посольства, сильно повлияли на дальнейший ход событий. Патриарх Гермоген стал писать и рассылать по городам грамоты, призывая немедленно соединиться и идти к Москве по зимнему пути, чтобы изгнать общего врага, т. е. поляков. Особую надежду возлагал он на Прокопия Ляпунова, как видно из следующих слов "Рукописи Филарета": "а наипаче посылает в страны Рязанские во град Переяславль к воеводе и властелю Рязанские земли Прокопию Ляпунову и молит его, дабы не дал в расхищение и в вечное падение царствующего града Москвы". Чтобы лишить Гермогена возможности письменно ссылаться с городами, у него были отняты московским правительством дьяки, подьячие и всякие дворовые люди, а двор его весь разграблен, вероятно поляками. Весть о таком утеснении патриарха дошла в первой половине января до Нижнего и до Рязани. Ляпунов заступился за Гермогена и послал боярам грамоту "о патриархе и о мирском гонении и о тесноте". Его грамота подействовала, и в конце января он сообщал нижегородцам: "с тех мест патриарху учало быть повольнее и дворовых людей ему немногих отдали". Рязань как мы видели выше, была близка Москве, а Ляпунов, будучи одновременно рязанским вотчинником и воеводой и пользуясь - по словам Жолкевского - большим расположением народа, считал не только своим правом, но и обязанностью вмешиваться в общегосударственные дела.

Еще до получения воззвания патриарха в некоторых городах началось движение против Сигизмунда и польского владычества в Москве. Одним из первых восстал Нижний и вступил в сношения и с патриархом и с Ляпуновым. Не будем останавливаться на частностях тех грамот, которые Ляпунов посылал в разные города. Скажем только на основании этих грамот, какого рода распоряжения делал он, приготавливаясь к походу под Москву и заботясь собрать как можно больше ратных людей. Сборными местами назначены "всей земле" Коломна и Серпухов. В Коломну должны были прийти из: Владимира, Суздаля, Нижнего Новгорода, Рязани, Казани, Шацка и из украинных городов. В Серпухов из: Калуги, Тулы и Северских городов. С теми, кого отправят Нижегородцы, Ляпунов просил прислать пороха и свинца 10-20 пудов, так как на Рязани пороха мало, а с Москвы не присылают. Весь порох у торговых людей в Москве отняли и ввезли в Кремль, и "всякие бои у всех людей поимали, и купить пороху нельзя". Около половины февраля Ляпунов не шел еще на Коломну, дожидаясь из-под Шацка прихода Ивана Карназицкого, с которым собирались: Мордва, Черемиса луговая и нагорная, Чуваши, Темниковцы, Алаторцы и люди других городов, всего тысяч сорок, или больше. "Гуляй-город" и "наряд" Ляпунов обещал послать на Коломну немедленно, до своего похода туда. Ляпунову предстояла трудная задача сплотить в одно целое людей разных городов, различных национальностей, всевозможных слоев общества, как, напр., "тушинского боярина" кн. Дм. Тим. Трубецкого, казацких атаманов Заруцкого и Просовецкого и тех казаков и "воров", которые были сначала в полках Болотникова, а затем в Тушине. "Воровская рать", лишившаяся после смерти Тушинского вора возможности действовать самостоятельно, неминуемо должна была принять участие в борьбе Москвы с поляками, и Ляпунов постарался приобрести в ней не врага, а союзника. Гетман Ян Сапега, так долго простоявший под стенами Троице-Сергиева монастыря, предложил Ляпунову свои услуги сражаться за православную веру против польских и литовских людей. Ляпунов послал к нему своего племянника Феодора Ляпунова с несколькими дворянами "с ним крепиться и договариваться для помочи на врагов, а вдвое того для того, чтоб такие великие люди в наш поход к Москве у нас за хребтом но были, а над городы никакого дурна не чинили". Сапега был желательным союзником и для московского правительства, как видно из его грамоты к калужскому воеводе, кн. Юр. Никит. Трубецкому. "И писали ко мне с великим прошением бояре с Москвы (в половине января), чтоб я шел на Рязанские места, на Прокофья Ляпунова, и на вас, и на те городы, которые с вами в совете; и яз то ведаю, что вы с Прокофьем Ляпуновым в совете и стоите за православную крестьянскую веру заодин, и вам бы со мною ссылаться и совет держать, и к Прокофью Ляпунову о том писать, чтоб вам со мною быть в совете заодин: а я Московских бояр не слушаю и с вами биться не хочу, хочу с вами быти в любви и в братстве". Однако союз Ляпунова с Сапегой не состоялся, и Сапега писал, месяц спустя, на Кострому, уговаривая ее жителей снова признать Владислава.

Только в марте выступили ратные люди из разных городов к Москве. 19 марта, во вторник на Страстной неделе, ожидали прихода в Москву Ляпунова. В этот день в московском Китай-городе произошла страшная резня. Поводом к резне послужил отказ извозчиков помогать полякам тащить пушки на башню. Немцы, находившиеся у поляков на службе со времени Клушинской битвы, и поляки, вообразив, что началось народное восстание, стали без разбору убивать безоружный народ. Вслед за тем поляки подожгли Москву; пожар произвел опустошение главным образом в Белом городе, где собрались русские. В понедельник на Святой неделе все ополчение, в числе 100000 человек, подошло к Москве и расположилось близ Симонова монастыря, обставив себя "гуляй-городами". 1-го апреля ополчение подвинулось к стенам Белого или Каменного города: Ляпунов стал у Яузских ворот; между ним и лагерями других земских дружин разместился казачий табор кн. Трубецкого и Заруцкого, пришедших из Калуги и из Тулы. Ближайшею задачею ополчения было овладеть всею стеною Каменного города и таким способом отрезать полякам сообщение с окрестностями Москвы. Произвести осаду всего города было бы затруднительно вследствие недостатка в орудиях. 6-го апреля, рано утром, русские заняли большую часть стен Белого города; у поляков осталось здесь только пять ворот или башен. Начались ежедневные сражения. Ляпунов выдавался храбростью и распорядительностью: "всего Московского воинства властитель, скачет по полкам всюду, как лев рыкая", - выражается о нем летописец. В первое же время стоянки под Москвой, в апреле и мае 1611 г., выяснилось, до какой степени велика была "рознь" в ополчении и как эта "рознь" вредила успеху ратного дела. Сошлись "всею ратью" и выбрали не одного, а трех начальников: кн. Д. Т. Трубецкого, Ляпунова и Заруцкого: "они же начаша всеми ратными людьми и всею землею владети". До этого выбора грамоты посылались "по приговору всей земли". 11-го апреля 1611 г. была, напр., послана Ляпуновым такого рода грамота в Сольвычегодск, касающаяся не одного военного, но и земского дела. Начало грамоты таково: "Российского Московского великого государства бояре и воеводы, и думной дворянин Прокофей Петрович Ляпунов, и дети боярские всех городов, и всякие служилые люди, всею землею челом бьют". По имени назван только Ляпунов, главный деятель народного движения. И сочувствовавшие Ляпунову и враждебно против него настроенные, все признавали, что люди Московского государства отложились от Владислава и поднялись на защиту православной веры, благодаря его "умыслу" и с благословения патриарха Гермогена. Еще в январе 1611 г. бояре, управлявшие Московским государством, уведомляли Сигизмунда и Владислава, что Ляпунов не только сам нарушил крестное целование, но и во многих городах подбивает к измене. Интересно, что смоленский архиепископ Сергий, боярин М. Б. Шеин и всякого звания люди, находившиеся в Смоленской осаде, писали польским панам 6 апреля 1611 г., т. е. когда ополчение стояло уже под Москвой, что они признают над собой только Владислава; желают, чтобы был приведен в исполнение договор, заключенный с Жолкевским, и просят дозволения переписываться с находившимися в лагере под Смоленском послами и с боярами в Москве, "а на Ляпунова нам надеятца не на кого и на иных воров и на их воровство, и с Ляпуновым мы и с ыными воры ни с кем не ссылаемся и ничего про них не ведаем". Архиепископ Сергий, боярин Шеин и другие Смоленские "сидельцы" не сумели отличить прежних "воровских" движений Болотникова и Тушинского вора от народного стремления постоять грудью за Веру и Отечество, и предводителя этого всенародного ополчения поставили в уровень с "воровскими" атаманами. Весьма возможно, что до Смоленска дошли слухи о той разнородной толпе, которая стояла под Москвой, и о тех неурядицах, которые происходили в ее среде, и получилось впечатление невыгодное и для самого предводителя. Говоря о неурядицах, приходится упомянуть еще об одном мероприятии троеначальников (кн. Трубецкого, Заруцкого и Ляпунова), вследствие которого в стан под Москвой во множестве стали вскоре стекаться и боярские люди и вольные казаки, в ожидании воли и жалования. Желание привлечь как можно больше людей в московское ополчение и стремление обезопасить себя от бродивших в Поле казаков побудило троеначальников вскоре после прихода в Москву обратиться на Понизовье с такого рода призывом: "И вам бы, господа, всем быти с нами в совете... да и в Астрахань и во все Понизовые городы к воеводам и ко всяким людям, и на Волгу, и по Запольским (т. е. за Полем текущим речкам) к атаманом и казакам от себя писати, чтоб им всем стать за крестьянскую веру общим советом, и шли б к нам изо всех городов к Москве. А которые казаки с Волги и из иных мест придут к нам к Москве в помощь, и им будет всем жалование и порох и свинец. А которые боярские люди , и крепостные и старинные, и те б шли безо всякого сомненья и боязни: всем им воля и жалование будет, как и иным казакам , и грамоты им от бояр и воевод и ото всей земли приговору своего дадут". Следствием этих обещаний явился сильный наплыв под Москву казачества и беглого люду, принесшего с собой замашки "воровства", к которому привыкли за Смутное время.

Подмосковное правительство не могло сразу установить внутреннего согласия в ополчении и достигнуть прочного порядка в Московском государстве, признавшем его власть. Да и сами правители были настолько различны по общественному положению и по своему отношению к окружающим, что нельзя было ожидать от них единомыслия. Каждый из них желал видеть особый почет к себе, а Ляпунов, - как сказано в "Новом Летописце", - "паче же всех превзяся гордостию не по мере своей". Первым из правителей считался Тушинский боярин кн. Трубецкой, как более знатный по рождению; вторым был Заруцкий вследствие своего боярства, полученного тоже в Тушине; третье место занимал, в качестве думного дворянина, Ляпунов. Но на деле главным двигателем и распорядителем был последний. Гордость его "не по мере" выражалась, между прочим, в том, что приходившие к нему на поклон вынуждены были иногда подолгу стоять у дверей его избы, ожидая приема; для родовитых людей исключения не делалось. В пылу горячности ему случалось попрекнуть тех, кто раньше служил Тушинскому вору, и этим он, конечно, навлекал на себя большое неудовольствие. Строго преследуя неповиновение, своевольство и всякое бесчинство, он беспощадно относился к казакам, вследствие чего и они возненавидели его. Заруцкий, предводительствовавший казаками, напротив, мирволил им; себе же понабрал в кормление много городов и волостей. Трубецкому, - по свидетельству "Нов. Летописца" - "между ими никакие чести не бысть". Ратные люди, находившиеся под Москвой, терпели голод, порядка в управлении не было, и им приходилось невмочь. Вследствие этого они собрались на совет и написали от всей рати челобитную, в которой просили правителей, чтобы те были между собою в совете и жаловали бы их по достоинству, а не выбором и не через меру; чтобы взяли себе вотчины и поместья тех бояр, которые изменили и которые сидят в Москве; остальные же вотчины и всякие земли отдали бы во Дворец и тем кормили и жаловали их, ратных людей. Также между собою всем ратным друг друга не упрекать - кто служил в Тушине, а кто в Москве царю Василию. А о боярских дворовых людях, которые ушли от бояр-изменников и теперь в казаках, помыслить и сказать им указ, в каком чине им служить. Правители, прочитав челобитную, стали судить о ней разно. Кн. Трубецкому и Заруцкому она не полюбилась вследствие поднятия вопроса о вотчинах; Ляпунов сочувственно отнесся к челобитной и, вопреки желанию товарищей правителей, велел составить приговор, который и был написан 30 июня. В этом приговоре, названном Карамзиным уставной грамотой , собраны, по-видимому, все частные постановления предшествовавших майских и июньских ратных совещаний, в том порядке, в каком они возникали. В самом начале приговора изложено постановление об избрании в "правительство" кн. Трубецкого, Заруцкого и Ляпунова; в конце сказано, чтобы они никого не казнили смертью и не ссылали без суда и без земского приговора. Если же избранные правители не станут радеть о благе земли, или воеводы не будут беспрекословно слушаться их, то "совет всей земли" волен переменить правителей, не оправдавших их доверия, и отставить воевод. В уставной грамоте подробно излагается порядок раздачи поместий и вотчин и пользования ими, упоминается о жалованье казакам, возобновляются поместное, казенное и дворцовое ведомства для сбора хлеба и денег и Разбойный приказ для разбора грабежей и строгого наказания виновных. - Эту грамоту подписали кн. Трубецкой, Ляпунов за себя и вместо Заруцкого (вероятно, безграмотного), три дьяка, окольничий Артемий Измайлов, кн. Иван Голицын, Вельяминов, Шереметев и множество людей от 25 городов и от войска. Кн. Трубецкой и Заруцкой, - как сказано в "Нов. Летописце", - возненавидели Ляпунова и стали мыслить, как бы его убить.

В это же время Ляпунов занят был вопросом о том, где искать лучшего царя для Московского государства? Подобно Мстиславскому, он пришел к убеждению, что в цари надо избрать иноземца, чтобы избежать тех неудобств, какие неминуемо являются при избрании на престол кого-либо из своей среды. Шведский король Карл IX предлагал дать в цари своего сына Филиппа, и Ляпунов решился вступить в переговоры со шведским генералом Делагарди, для чего и послал к нему в Новгородскую область нескольких воевод и дворян. Как бы в виде залога Делагарди требовал денег и уступки крепостей: Орешка, Ладоги, Ямы, Копорья, Ивангорода, Гдова. Посланные Ляпунова не решились на такие значительные уступки и заключили только перемирие, чтобы иметь время списаться с Ляпуновым. В случае согласия шведов прийти под Москву и помочь очистить ее от поляков, Ляпунов согласился впустить шведов в Невскую крепость и выдать им несколько тысяч рублей из Новгородской казны. Делагарди между тем поступил чрезвычайно вероломно: невзначай напал на Новгород и овладел им с помощью одного слуги-предателя. 17 июля 1611 г. был заключен мирный договор между шведским королем Карлом IX и Новгородом.

Вернемся к Москве и казакам. Казаки воевали главным образом по селам и деревням и по большим дорогам, грабя и побивая торговых и всяких людей, при которых были пожитки и запасы. Ляпунов много раз говорил в Разряде на советах кн. Трубецкому, Заруцкому и Просовецкому, чтобы унимали своих казаков, что торговым людям от них нет проезда в Москву, а оттого и всей рати нужда во всем. Атаманы объясняли, что они не позволяют казакам грабить, а что если кто тайно ездит, тех надо ловить, казнить смертью, а если нельзя поймать, так побивать на месте. Вскоре воевода Матвей Плещеев поймал в Николо-Угрешском монастыре таких воров 28 человек и потопил их в реке; казаки вынули утопленников из воды и привезли в табор под Москву. Собравшись в круг, казаки подняли шум: "он (т. е. Ляпунов) их потопил и всех нас тоже хочет погубить". И думали убить Ляпунова. Узнав об этом, он выехал из стана и намеревался отправиться в Рязань. Под Симоновым монастырем ратные люди нагнали его и уговорили вернуться. Ляпунов переночевал в Никитском острожке, а на другое утро к нему пришли всею ратью и упросили его возвратиться в стан.

Смерти Ляпунова желали не одни казаки. Желал и Гонсевский избавиться от него, понимая, что ополчение земских людей страшно только до тех пор, пока во главе его стоит такой деятельный и талантливый предводитель, как Ляпунов. Гонсевский велел составить подложную грамоту, в которой Ляпунов будто бы писал во все городa: "где поймают казака - бить и топить; а когда, даст Бог, государство Московское успокоится, то мы весь этот злой народ истребим". Подпись под этой грамотой была искусно подделана и походила с первого раза на почерк Ляпунова. Грамота была пущена Гонсевским в среду казаков; они всполошились и собрали круг. Желая получить объяснение по поводу этой грамоты, казаки дважды посылали за Ляпуновым, но он отказывался к ним ехать. В третий раз пришли звать его не казаки и поручились, что ему не будет ничего плохого. Когда Ляпунов вошел в круг и ему показали грамоту, он согласился, что почерк похож, но уверял, что грамота составлена и подписана не им. После долгих прений казаки набросились на Ляпунова и убили его; такая же участь постигла и Ивана Ржевского, который, несмотря на давнишнюю вражду с Ляпуновым, вздумал за него заступиться. Вслед за тем казаки разграбили все имущество Ляпунова.

Ляпунов является одной из крупных личностей не только в Смутное время Московского государства, но и вообще в русской истории. Обладая обширным умом и большою опытностью как в деле военном, так и на поприще земского строительства в родной ему Рязанской области, он не был исключительно местным деятелем. Он прекрасно сознавал современное ему положение Московского государства и постоянно стремился к упорядочению внутреннего его состояния, которое стало расшатываться уже со смерти Иоанна Грозного. Хорошо сознавая свое влиятельное положение в Рязанской окраине, он считал себя в силах проявить то же влияние и во всей земле Русской и взял на себя великий подвиг созыва ополчения и его руководительства, опираясь главным образом на людей порядка - земцев, помещиков, горожан и сельчан. Таково было умоначертание Ляпунова, и им определяется та изменчивость его политических исканий, которая его врагами, при его жизни, и последующими историками объясняется или его личным самолюбием, или неустойчивостью его политических убеждений. При поверхностном взгляде на деятельность Ляпунова действительно поражаешься, как, начиная с Бориса Годунова, он пристает к самым противоположным по их политическим замыслам людям, занимавшим в Смутную эпоху московский царский престол, или намеревавшимся занять таковой. Будучи противником Бориса Годунова, Ляпунов становится на сторону Лжедмитрия - что могли понять и современники Ляпунова, и последующие повествователи о его деятельности, - но и тех и других смущает переход Ляпунова от царя Василия Ивановича Шуйского к Болотникову. Вскоре после того он предлагает царский московский венец кн. Мих. Вас. Скопину-Шуйскому, чем, быть может, погубил молодого героя, заронив против него чувства зависти и ненависти в царя Василия Ивановича Шуйского. Затем мы видим Ляпунова сторонником кандидатуры в цари кн. Вас. Вас. Голицына до тех пор, пока он не убедился в несостоятельности этого плана. Владиславу он присягнул, при непременном условии принятия им православия, как то предлагал патриарх Гермоген; желание Сигизмунда, вместо сына, самому сесть на московский престол, следовательно господство в Москве католичества и поляков, побудило Ляпунова предпринять как бы крестовый поход в защиту православия и русских. Незадолго до кончины, Ляпунов был обрадован возможностью видеть на престоле шведского королевича Филиппа, который, согласно обещанию, должен был принять православие до приезда в Москву. Мы склоняемся объяснить все эти перемены в политическом настроении Ляпунова лишь исканием такого политического устоя, который мог бы умиротворить Московское царство.

Со смертью Ляпунова дворяне и дети боярские, находившиеся в московском ополчении, остались без вождя. Мало-помалу они стали разъезжаться пo домам, будучи не в силах выносить утеснение от казаков, и земское дело под Москвой потерпело поражение.

Акты Исторические, II. - Доп. к Актам Историческим, VI. - А. А. Э., II и III. - С. Г. Г. и Д., II и III. - Разрядные записи за Смутное время, изд. Белокуровым. - Новый Летописец, изд. кн. Оболенским. - Сказания современников о Димитрии Самозванце. Изд. 2-е ч. I (Бер ); ч. V (Маскевич ). - Карамзин , "История Государства Российского", тт. XI и ХII. - Соловьев , "История России", VІІІ. - С. Ф. Платонов , "Очерки по истории смуты". - Бантыш-Каменский , "Словарь достопамятных людей", СПб., 1847 г., ч. II. - Костомаров , "Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей". Вып. ІІI (Патриарх Гермоген и Прокопий Ляпунов). - Забелин Большой Энциклопедический словарь

русский политический и военный деятель Смутного времени, из старинного рязанского боярского рода

В 1584 году участвовал вместе с Кикиными в возмущении черни в Москве против Богдана Бельского . Брат Прокопия, Александр, помогал Шерефединову захватывать на Рязани чужие земли при царе Иване Грозном. Находился в оппозиции к правлению Бориса Годунова .

На службе Самозванца

После смерти Бориса в числе первых согласился с Петром Басмановым и Василием Голицыным перейти на сторону Лжедмитрия I . Прокопий Ляпунов имел большое влияние среди рязанских детей боярских, вместе с ним на сторону самозванца перешла дружина не только Переяславля-Рязанского, но и других рязанских городов (например, Ряжска). Позже к войску присоединились служилые люди из других южных городов. Находясь в войске под Кромами (1605), Прокопий Ляпунов во многом способствовал укреплению влияния Лжедмитрия I.

После убийства Лжедмитрия I Ляпунов не присягнул Василию Шуйскому и участвовал в движении Болотникова. Рязанские дружины под руководством Прокопия Ляпунова и Григория Сумбулова овладели Коломной , а затем, встретившись с основным войском Болотникова, подступили к Москве.

На службе у Шуйского

15 ноября 1606 года Прокопий Ляпунов предал Болотникова и перешел на сторону Василия Шуйского . Вслед за ним на сторону Шуйского перешли воеводы Сумбулов и Пашков, рязанцы и многие другие. Отряды Ляпунова приняли активное участие в разгроме армий Болотникова. Царь пожаловал Прокопию звание думного дворянина.

В июне 1607 года на речке Восме недалеко от Каширы вместе с воеводами князьями Б. М. Лыковым и А. В. Голицыным он принял участие в сражении с войском самозванца . Царское войско одержало победу. Весной 1608 года отряд рязанцев под руководством князя И. А. Хованского и Ляпунова осадил Пронск , занятый приверженцами самозванца. Осада была неудачной, и им пришлось отступить. Ляпунов был ранен в ногу и передал управление войском своему брату Захарию. С появлением польских отрядов Лисовского царь Василий дал указание Ляпунову сосредоточиться на защите Переяславля-Рязанского. Лисовский одержал верх в Зарайской битве и укрепился в Зарайске . К Москве подошло войско Лжедмитрия II и расположилось в Тушино. Во время московской осады царь часто обращался за поддержкой рязанских воевод, требуя от них поставок продуктов и подкрепления. В это время Ляпунов был неоднократно благодарим царём за верность и усердие. В мае 1609 года Ляпунову было велено идти из Рязани к осаждаемой поляками Коломне.

Участие в Семибоярщине

В конце 1609 года Ляпунов отправил в Александровскую слободу грамоту для находящегося там со своим войском князя М. В. Скопина-Шуйского . В грамоте Ляпунов величал Скопина не князем, а царём, поздравляя его с царством. Через четыре месяца князь Скопин внезапно заболел и умер. Ляпунов начал распространять грамоты в разные города, в которых обвинял царя Василия Шуйского в отравлении. Вместе с В. В. Голицыным Прокопий начал готовиться к восстанию против царя. Посланец к находившимся в Москве брату Прокопия Захарию и князю Голицыну побудил их 17 (27) июля 1610 сместить царя. Государственная власть полностью перешла к боярской думе.

Ляпунов положительно отнёсся к решению думы об избрании польского королевича Владислава на царствование, отправил своего сына Владимира с приветствием к Жолкевскому, активно занимался снабжением находящегося в Москве польского войска припасами.

В это время в рязанских землях казацкие войска, пришедшие в поддержку Лжедмитрия II, занимают города, в том числе и Пронск. Ляпунов отнимает у них Пронск, но затем выдерживает в нём осаду, из которой его освобождает подошедшая из Зарайска дружина под руководством воеводы Дмитрия Пожарского. Смерть Лжедмитрия II в конце 1610 года и возвращение из под Смоленска многих земских представителей, входивших в состав великого посольства, сильно повлияли на на дальнейший ход событий.

Первое ополчение

В январе 1610 года московские бояре сообщили польскому королю Сигизмунду о восстании Ляпунова в Рязани. Идеологической поддержкой антипольского мятежа стали грамоты Патриарха Гермогена, который призывал восстать против изменников-бояр за православную веру.

В отсутствие царя (ополчение не признавало законным царём Владислава IV) созвал Земский собор для избрания нового царя и возглавил правительство в отсутствие царя, став таким образом диктатором Руси. Правление Ляпунова, однако, вскоре вызвало недовольство казаков (которым он обещал широкие привилегии, но после прихода к власти не стал выполнять обещание), в связи с чем вскоре был убит.

ВВЕДЕНИЕ

Трагическая гибель в Угличе в мае 1591 года малолетнего царевича Дмитрия. Установление крепостного права. Кончина Фёдора Ивановича, последнего царя из рода Рюриковичей. Восшествие на престол Бориса Годунова.
Голодные годы начала XVII века. Появление в 1603 году самозванца под именем чудом спасенного царевича Дмитрия. Его триумфальное шествие по России, коронация в Москве и последующее убийство.
Приход под Москву, в Тушино, другого самозванца — Лжедмитрия II. Свержение царя Василия Шуйского и установление власти «семибоярщины». Вторжение польско-литовских интервентов и оккупация Москвы. Присяга польскому королевичу Владиславу. Потеря независимости русского государства.
Все эти события Смутного времени наложили суровую печать на каждого русского человека, вне зависимости от его социального происхождения. Одним из самых выдающихся деятелей первого десятилетия XVII века был рязанский дворянин Прокопий Петрович Ляпунов. Бурная военно-политическая карьера Ляпунова началась в 1606 году, когда он принял активное участие в восстании атамана Ивана Болотникова.
Всенародная известность пришла к Ляпунову после организации в Рязани, в 1611 году, Первого земского ополчения, созданного им для освобождения Москвы и России от польско-литовских интервентов. Ляпунов считал «своим правом и обязательством вмешаться в общегосударственное дело». Засилье в Москве «латинской католической веры» подвигнуло рязанского воеводу Прокопия Ляпунова призвать народ «к крестовому походу в защиту православия и русских».
В июле 1611 года, когда после боевых действий Первого ополчения польско-литовские оккупанты были заблокированы в Китай-городе и Кремле, враги России составили заговор против Ляпунова, в результате которого он был зверски зарублен казацкими атаманами. Плоды победы 1612 года пожинали Дмитрий Трубецкой, Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский.
Имя Прокопия Ляпунова, первым возвысившего свой голос в защиту православной России, всячески замалчивалось государственной пропагандой. Ляпунов явно не вписывался в идеологические рамки. Власть имущим был не по душе борец с продажным боярством, разработчик первой русской конституции — Приговора всей земли от 30 июня 1611 года. В Приговоре делалась попытка справедливого наделения землей мелкого служилого дворянства, ограничивалась власть боярства. За старослужащими атаманами и казаками признавалось право выбора: пойти на государственную службу, вписаться в реестр и сделаться помещиками, или же остаться вольнонаемными людьми, получая хлеб и деньги от государства за свои услуги.
Исключительные заслуги Ляпунова перед Отечеством отмечал патриарх Гермоген: «Воевода и властитель Рязанские земли Прокопий Ляпунов не дал в расхищение и в вечное падение царствующего града Москвы». Русский патриот Ляпунов до последней капли крови защищал православную веру и отстаивал независимость России.
Славная, героическая жизнь Прокопия Петровича Ляпунова закончилась трагически в июле 1611 года. Несмотря на различные оценки деятельности народного вождя, нельзя умалить выдающегося значения Ляпунова, не только в Смутное время, но и для всей русской истории.

Глава I. ПОТОМОК КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА

Прокопий Ляпунов. Рисунок XIX века

Существует несколько версий происхождения родословной Ляпуновых. По одной из них, в 1510 году «выехал из Литвы Иван Петрович Хирон», а с ним его «послуживец» Деменка Ляпунов. Другая версия говорит о происхождении Ляпуновых от младшего брата Александра Невского, князя Константина Ярославича Галицкого. Ляпуновы, вследствие непреодолимых политических обстоятельств, потеряли княжеский титул и «захудали».
Согласно третьему предположению, переселение Ляпуновых в Рязанский край выглядит следующим образом. Предок Ляпуновых новгородец Семен Иванов «сын Ляпунов» приехал искать лучшей доли в независимом Рязанском княжестве. В родословной росписи Ляпуновых из «Бархатной книги» об этом переселении говорится так: «И Семен де Иванов сын Ляпунов из Новагорода приехал служить на Резань к Великому Князю Ивану Ивановичу Резанскому, и Великий де Князь Резанской пожаловал ево Семена поместьем на Резани». Прозвище ляпун (ляпунок), на архангельском диалекте означающее мотылек, стало родовой фамилией семейства Ляпуновых.
По прошествии нескольких десятилетий потомки Семена Ивановича Ляпунова — братья Иев и Петр — вошли в «тысячу лучших слуг» Ивана IV Грозного. Петр Ляпунов в 1577 году был станичным головой в городе Путивле, в 1583 году — в Чебоксарах, в 1584-1585 годах служил осадным воеводой в Данкове, в 1587 году находился в Ряжске в должности казачьего головы.
В том же году, незадолго до своей кончины, Петр Саввич Ляпунов принял постриг в Уболочинском монастыре, получив в монашестве имя Пафнутий. Похоронен Ляпунов на церковном кладбище села Исады (Оболочинский / Облачинский монастырь находился в трех верстах от села Исады. - В.С. )

Домовая церковь Ляпуновых Воскресения Христова в Исадах. XVII век

Бывшее княжеское, а затем дворцовое село Исады стало родовым гнездом обширного семейства Ляпуновых. У Иева Саввича Ляпунова было трое сыновей: Меншик (Борис), Семен и Василий. У Петра Саввича — пятеро: Александр, Григорий, Прокопий, Захар, Степан. Из братской пятерки младших Ляпуновых особенно отличались недюжинной физической силой могучие великаны-богатыри Захар и Прокопий. Боярские дети Ляпуновы породнились с известными в Рязани дворянскими семействами Денисьевых, Биркиных, Вердеревских, Каракадымовых, Коробьиных, Дмитриевых, Колеминых, Язвецовых.

Свв. Георгий и Дмитрий. Рязанская икона XV века. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник

В сводном реестре земельной собственности наиболее крупных рязанских землевладельцев, состоящем из тридцати фамилий, Ляпуновы занимали место в первой десятке. В 90-х годах XVI века Прокопий Ляпунов имел большой земельный надел в старинном пронском селе Добрый Сот. Здесь находилась усадьба помещика Прокопья Ляпунова и стояла построенная им деревянная церковь во имя святого мученика Георгия Страстотерпца — очевидно, небесного покровителя рода Ляпуновых. В своих поместьях и вотчинах Ляпуновы, как правило, возводили Храмы с одноименным названием, Стояла Георгиевская церковь и в ляпуновских Исадах.
Кроме того, обращает на себя особое внимание другая семейная традиция Ляпуновых, которые из поколения в поколение бережно передавали и свято хранили исполненный на холсте старинный образ «Нерукотворного Спаса» XVII века. В 1913 году эту семейную реликвию, как «крайне ценный экспонат», демонстрировали на рязанской выставке, приуроченной к 300-летию царствования Дома Романовых. Как отмечали устроители императорской юбилейной выставки, «этот образ был семейным в фамилии дворян Ляпуновых, потомков воеводы Прокопия Ляпунова». На оборотной стороне иконы имеется надпись: «Сему образу молился стольникъ Лука Володимировъ Ляпуновъ (внукъ Прокопия Ляпунова, помещика села Исад Спасского уезда)». В первой трети XX века икону Спасителя, как редкое произведение церковного искусства, реквизировали московские эмиссары. К настоящему времени местонахождение исторической реликвии Ляпуновых не установлено.
Энергичные и деятельные Ляпуновы, несмотря на обширные родственные связи и высоких покровителей, никак не могли преодолеть барьера местничества, и пробиться в высшие эшелоны власти. Придворные чины и звания обходят стороной Ляпуновых, хотя они начинают проявлять себя и оказывают заметное влияние на большую московскую политику.

Глава II. КОНЕЦ ДИНАСТИИ РЮРИКОВИЧЕЙ

В марте 1584 года, чувствуя приближение смертного часа, царь Иван Васильевич Грозный составил завещание, в котором благословлял на Московское царство своего старшего сына Фёдора Ивановича. Поскольку Фёдор «Звонарь», как с насмешкой называл его отец, был не способен к управлению государством по причине недалёкого ума, в помощь ему была сформирована Верховная дума — пентархия, в неё вошли пять высших советников: князь Иван Петрович Шуйский, князь Иван Федорович Мстиславский, боярин Никита Романович Юрьев, боярин и наместник Рязанский и Астраханский Борис Федорович Годунов, и верный опричник, начальник государева двора, опекун младшего сына Ивана Грозного царевича Дмитрия, боярин Богдан Яковлевич Бельский.

Портрет Ивана IV. Из книги П. Одерборна, 1585

После смерти царя Федора в Верховной думе развернулась ожесточенная борьба за власть между Романовым и Мстиславским, Шуйским и Годуновым. Богдан Бельский сам намеревался потеснить родовитых бояр по праву «опекуна царевича Дмитрия». Все члены Верховной думы подозревали друг друга в умыслах на царское место. И не без основания. Фамилии Годуновых, Шуйских, Романовых станут впоследствии царствующими.
В первых числах апреля князья Шуйские распустили по Москве слух, что Богдан Бельский хочет убить бояр, царя Федора Ивановича и возвести на престол своего давнего друга Бориса Годунова. Бунтующую московскую чернь возглавили Ляпуновы и повели её на штурм Кремля, требуя выдачи опричника Бельского.

Царь Федор Иоаннович. Гравюра 80-х годов XVI века

Для подкрепления своих требований Ляпуновы подтянули пушки и грозились разбить Фроловские (Спасские) ворота в случае невыполнения их требования. Богдана Бельского не выдали на растерзание бунтующей толпы, но от греха подальше отправили на воеводство в Нижний Новгород. Участники народного возмущения против Бельского рязанские дворяне Ляпуновы подверглись опале и по приказу Бориса Годунова были сосланы в Елец, Данков и другие украинные города.
В мае 1591 года Россия была взбудоражена известием о гибели в Угличе царевича Дмитрия, младшего брата царя Федора. По официальной версии, отрок погиб в результате несчастного случая. Царевич Дмитрий страдал «падучей болезнью», эпилепсией. Во время игры он нечаянно упал на нож и зарезался. Главный следователь «угличского дела» князь Василий Иванович Шуйский подтвердил официальную версию, а народ винил в происшедшем несчастии правителя Бориса Федоровича Годунова, родного брата царицы Ирины, и считал, что это он подготовил и совершил убийство царевича Дмитрия.

Дворец царевича Дмитрия в Угличе. Гравюра XVII века

Слухи не утихали и после того, как сотни угличан были жестоко наказаны за подстрекательство к убийству доверенных лиц Бориса Годунова, наблюдавших и охранявших царевича Дмитрия. Пострадал и колокол, своим тревожным звоном призывавший жителей Углича поспешить на помощь царевичу. В 1593 году, как гласит местное предание, углицкому колоколу по приказу Бориса Годунова обрубили одно ухо и такого корноухого сослали в отдаленный Тобольск, «…к церкви всемилостивого Спаса, что на торгу».
После смерти в 1598 году царя Федора Ивановича, последнего из рода Рюриковичей, несмотря на противодействие боярской верхушки, царем стал ближний боярин Борис Федорович Годунов, поддержанный патриархом Иовом и своей сестрой царицей Ириной, вдовой почившего царя Федора. Первого сентября 1598 года патриарх Иов возложил на Годунова желанную шапку Мономаха. Осыпанный с головы до ног золотыми монетами, нарушив установленную чинность церемонии, Годунов обратился с проникновенными словами к патриарху и народу: «Отче, Бог тому свидетель: в моем царстве не будет нищих и бедных. Последнюю рубашку разделю со всеми!».

Ссыльный угличский колокол. Начало XX века

Свое обещание Борис Годунов выполнил в голодное трехлетие (1601-1603 годы). Эти годы стали одними из самых страшных и бедственных в истории России — люди вынуждены были питаться травой и корой деревьев. По словам московского летописца, «…много людей с голоду умирало, а иные люди ели мертвичину, и кошки и собаков, и люди людей ели и были хуже всякого зверя». На рынках продавали пирожки с начинкой из человеческого мяса. Домовладельцы выгоняли родственников на улицу, обрекая их на голодную смерть, а сэкономленный таким образом хлеб пускался на продажу.

Царь Борис Годунов. Портрет XVII века

Годунов открыл царские и монастырские житницы, тратил немалые деньги на покупку продовольствия, но число голодных не уменьшалось. Для ослабления последствий голода и оживления сельского хозяйства Указом от 28 ноября 1601 года Годунов восстановил Юрьев день — право свободного перехода крестьян от одного владельца к другому, чем настроил против себя дворян-землевладельцев.

Глава III. САМОЗВАНЕЦ НА ПРЕСТОЛЕ

В 1603 году пришла в Москву ошеломляющая, страшная для Бориса Годунова весть: в соседней Польше объявился самозванец, называющий себя сыном Ивана Грозного, царевичем Дмитрием. Вскоре об этом событии заговорила вся Россия. Годунов развернул по стране мощную сыскную систему. Но чем больше хватали смутьянов и болтунов и беспощадней наказывали за любопытные разговоры — отрезали языки и носы, рвали ноздри, казнили, тем больше людей начинало верить в чудесное спасение царевича Дмитрия.

Лжедмитрий I. Гравюра Л. Килиана, 1606 г.

Здоровье Годунова пошатнулось, К тому же не ладились дела в собственном доме. Никак не мог Борис подобрать жениха для своей дочери, царевны Ксении. Наконец, желаемое свершилось: брат датского короля молодой принц Ханс-Иоанн согласился не только жениться на царевне, но и навсегда остаться жить в России. Невесте не повезло — нареченный жених неожиданно умер «от жестокой горячки» на заре своих неполных двадцати лет. Смерть молодого принца опять приписали Борису. Все валили на царя, которого не любит Бог.

Федор Годунов. Портрет XVII века

Другое дело царевич Дмитрий. О нём говорили с восторгом и умилением, оставляя нескрываемую ненависть Годунову. В октябре, 15 числа, 1604 года ставленник Польши и папы римского Дмитрий Самозванец с «многолюдною сволочью» ополчился на Россию. Годунов послал против него войска, но мнимый Дмитрий несколько раз разбитый, вновь собирал под свои знамена авантюристов разных мастей, которые иногда грозили посадить его не на престол, а на московский кол.
В апреле 1605 года Годунов внезапно умирает, и Москва присягает его сыну, шестнадцатилетнему царевичу Федору Борисовичу. После этого привели к присяге годуновскую армию, находившуюся под крепостью Кромы.
Там, в составе правительственных войск, отважно сражались братья Ляпуновы: Григорий, Прокопий, Захар и старший сын Прокопия — Владимир Ляпунов. За свою удаль и отвагу в бою они заслужили высокий авторитет в войсках. Суровый, основательный Прокопий был «всему голова в любом деле». Не отставал от Прокопия его могучий брат Захар, обладающий огромной физической силой. У Ляпуновых накопились давние обиды на царя Бориса. Когда-то Годунов жестоко наказал станичного голову Захара Ляпунова якобы за самовольное снабжение заповедным товаром порубежной казацкой вольницы и за местнические споры.
Когда был жив нелюбимый ими, но правящий царь Борис Годунов, который излишне придирчиво следил за Ляпуновыми, братья не нарушали царской присяги и молча, сносили немилости монарха. Годунова не стало, они присягнули его сыну, Федору Борисовичу.
Но вот появился чудесно спасенный наследник прежней династии Рюриковичей, царевич Дмитрий, имеющий больше прав, чем кто-либо из претендентов. Так думало большинство служилых дворян, и 7 мая 1605 года вся армия, стоящая под Кромами, перешла на сторону «прирожденного царевича Дмитрия».
Москва торжественно готовилась к встрече нового самодержца. Посланцы Лжедмитрия I задушили юного царя Федора Борисовича и его мать, царицу Марию, а царевну Ксению отдали в наложницы повелителю Московского царства. Прежнего патриарха Иова заточили в Богородицкий монастырь. Новым патриархом стал рязанский архиепископ Игнатий, а монах Филарет Никитич Романов — митрополитом.
Многие князья и бояре, и среди них будущие герои Смутного времени — князья Дмитрий Пожарский и Михаил Скопин-Шуйский, получили почетные звания. Скопин-Шуйский стал мечником, личным оруженосцем Лжедмитрия I, а Пожарский — стольником. «Я царствую милосердием и щедростью», — говорил московский царь. Однако милосердие его не распространялось на Ляпуновых. Так, за открытое обличение Лжедмитрия I (Росстриги), был казнен брат Прокопия, полковой воевода Григорий Ляпунов, а в Пронске были замучены и брошены в воду жена и дети младшего брата Степана Ляпунова.

Венчание на царство Лжедмитрия I. Гравюра XVII века

С приходом к власти Лжедмитрия I и женитьбой его на некрещеной католичке Марине Мнишек (коронована московской царицей 8 мая 1605 года), Москву наполнили сотни высокомерных и наглых поляков. Они устанавливали свои порядки, нисколько не уважая древние русские обычаи, — устроили в одном из домов костел, играли на музыкальных инструментах в православных храмах, бесчинствовали на улицах.
Лжедмитрий I, выполняя прежние тайные договоренности с Мнишеками и польским королем Сигизмундом III Вазой, бесцеремонно опустошал московскую казну, раздаривал иноземцам во владение города и земли, пировал и веселился по польской моде, как ясновельможный пан. И допировался…

Портрет Марины Мнишек. Гравюра 1605 г.

Юрий Мнишек — отец Марины Мнишек. Гравюра 1605 г.

Глава IV. ЗАГОВОР ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО

Ранним утром 17 мая 1606 года князья Василий Иванович Шуйский и Василий Васильевич Голицын во главе вооруженных заговорщиков проникли в Кремль, разоружили охрану и захватили Лжедмитрия I. Московские дворяне Григорий Валуев и Иван Воейков пулей и саблей лишили Самозванца жизни.
Его обезображенное тело отвезли на Красную площадь, всунули «дудки в рот, волынку под мышку и медную деньгу в руку, как бы награду за игру его» и сказали со злою насмешкой: «Ты, негодяй, часто заставлял дудить: теперь дуди в нашу забаву». Через некоторое время тело вывезли в Нижние Котлы и сожгли. Зарядили пушку пеплом и выстрелили в ту сторону, откуда, совсем недавно пришел Лжедмитрий I.

Убийство Лжедмитрия I. Гравюра XIX века

Не успели московские люди опомниться после убийства Самозванца и насладиться нежданной анархической свободой междуцарствия, как через две недели, 1 июня 1606 года, увидели на престоле знатного боярина Василия Ивановича Шуйского, потомка нижегородско-суздальских князей, представителя древнейшего княжеского рода Владимира Святославича, Крестителя Руси.
В.И. Шуйского выбрали в цари подозрительно поспешно, немногие, верные Шуйскому торговые люди, не созывая Земского собора. Никого из его приближенных не наградили в такой торжественный день, то ли из-за природной скупости нового государя, то ли из-за опустошённой казны, которую за несколько месяцев своего нахождения на московском престоле успел дочиста промотать и раздарить жадным полякам Лжедмитрий I.

Царь Василий Шуйский. Рисунок с портрета XVII века

Когда царю Шуйскому срочно потребовались деньги для оплаты услуг шведских наемников за оказанную помощь в борьбе против Лжедмитрия II, он обратился за финансовой помощью к монастырям, но и монастыри были обобраны Лжедмитрием I. Пришлось Шуйскому пойти на крайне непопулярные меры: изъять из Троице-Сергиева монастыря золотые и серебряные сосуды, а из кремлевского храма — сделанные в человеческий рост золотые статуи двенадцати апостолов, распилить их и отдать на переплавку.
Как говорят документы, не вся Москва единогласно изъявила желание видеть на престоле боярина Василия Ивановича Шуйского, а многие земли и города от присяги Шуйскому демонстративно уклонились, например: «Чернигов, Путивль, Кромы, и все рязанские города за царя Василья креста не целовали и с Москвы всем войском пошли на Резань, у нас, де, царевич Дмитрий жив».
Так нелепо началось в мятежах и раздорах невеселое правление Василия Ивановича Шуйского, малоспособного к государственной деятельности, нелюбимого в народе и противоречивого человека — открытого для общения и в то же время недоверчивого; удивительно хладнокровного и смелого в крайних обстоятельствах, но нерешительного в повседневных делах.
Не прошло и несколько недель после начала воцарения Василия Шуйского, как в Путивле объявился бежавший туда из Москвы лучший друг убитого царя Лжедмитрия I Михаил Молчанов и объявил, что «истинный Дмитрий жив и спасен Божьим провидением». Молчанову безоговорочно поверили, и все северские города, один за другим, начиная с Путивля и Чернигова, стали присягать чудом спасенному царю заочно, поскольку «спасенный Дмитрий» на людях не появлялся. Вслед за Орлом, Мценском, Тулой, Калугой, Веневым, некоторыми смоленскими годами, и Рязань пристала к этому движению, направленному против новоизбранного царя Василия Шуйского.

Глава V. «ТУШИНСКИЙ ВОР»

На Москву двигались две армии, одной из которой командовал бывший княжеский холоп, а теперь главный воевода атаман Иван Болотников. Другую армию вёл молодой веневский сотник, боярский сын Истома Пашков. Рязанскую группировку, шедшую отдельно от Болотникова и Пашкова, возглавляли полковые воеводы Григорий Федорович Сумбулов и Прокопий Петрович Ляпунов.
В октябре 1606 года воеводы соединились и стали лагерем в селе Коломенском под Москвой. Здесь, на окраине Москвы, разгорелись споры о первенстве между Болотниковым и Пашковым. Болотников предъявил Пашкову в качестве доказательства важный документ, якобы «полученный от царя Дмитрия патент на главное воеводство».

Вымышленное изображение Лжедмитрия II. Гравюра конца XVII века

Прокопий Ляпунов первым усомнился в «патенте» Ивана Болотникова и его правах. Разочаровался он и в самом движении, направленном в первую очередь на уничтожение дворян, а не на восстановление государственного порядка. Обещанное появление царя Дмитрия, за которого сражался Ляпунов, в который раз откладывалось. У Василия Шуйского не было достаточно сил для противостояния армии Болотникова. Царь лихорадочно ищет средства спасения, цепляясь за любую возможность, и находит её после интенсивных переговоров. Помог ему в самый критический момент удержаться у кормила государственной власти рязанский воевода Прокопий Ляпунов.

И. Болотников является с повинной к царю В. Шуйскому. Неизвестный художник XIX века

В ноябре, 15 числа, Ляпунов и его ближайшее окружение (не более сорока человек) перешли на сторону Василия Шуйского. Москва зазвонила во все колокола, радуясь приходу Ляпунова, за которым потянулись и другие рязанцы, а за ними ушел от Ивана Болотникова Истома Пашков. В упорном, кровопролитном сражении 2 декабря 1606 года Болотников потерпел сокрушительное поражение от правительственных войск и отошел под Калугу.
В июне 1607 года Прокопий Ляпунов особенно отличился в сражении против Болотникова на реке Восме, расположенной в пятнадцати верстах от Каширы, а спустя пять дней, 12 числа, на реке Воронее под Тулой. В конце октября воевода Ляпунов получает высокий чин думного дворянина, третий по рангу боярской думы, а в ноябре назначается главным воеводой в Переяславль-Рязанский, получив от царя Василия Шуйского исключительные полномочия, полностью соответствовавшие суровым законам военного времени.
В чрезвычайных условиях непрерывной Гражданской войны, осложненной, спустя два года, польской интервенцией, Прокопий Ляпунов блестяще справился с задачей: превратить Рязань в неприступную крепость для любого неприятеля. За всё Смутное время ни один враг не смог взять на щит столицу рязанского края Переяславль-Рязанский.
В 1608 году, в апреле, наконец, объявился в Орле долгожданный дважды «чудом спасенный» царь Дмитрий (Лжедмитрий II), начавший свой стремительный поход на Москву и остановившийся лагерем в подмосковном селе Тушине. По названию этого села Лжедмитрий II получил прозвище «Тушинский вор». Он крепко обхватил Москву осадным кольцом и не выпускал столицу из блокады восемнадцать месяцев.
Лжедмитрию II Ляпунов не присягнул и не позволил ему овладеть Рязанью. Он приступил к планомерному очищению рязанских городов от воровских людей. Весной 1608 года Ляпунов, штурмуя Пронск, одним из первых вломился в занятый ворами город, но, получив тяжелое ранение в ногу, был вынужден прекратить атаки.

Поход Лжедмитрия II на Москву (апрель-июнь 1608 г.)

В марте того же года польский авантюрист полковник Александр Лисовский вместе с русскими пособниками занял город Зарайск. На помощь зарайским жителям отправились из Рязани арзамасская рать под началом князя Ивана Андреевича Хованского и рязанская — во главе с Захаром Петровичем Ляпуновым, родным братом Прокопия Ляпунова.
На Михайловской улице в пригороде Зарайска, 30 марта 1608 года произошла скоротечная битва, в которой воеводы потерпели жестокое поражение и понесли большие людские потери. Погибло 300 арзамасских ратников и множество рязанских. Полковник Лисовский в честь «победы» для увековечивания своей славы велел насыпать над телами погибших ратников большой курган возле Благовещенской церкви.

Зарайский курган, 1880 г. Государственный архив Рязанской области

В 1609 году оправившийся от ранения Прокопий Ляпунов выбил отряды «лисовчиков» из Зарайска и поставил на кургане памятный крест в честь погибших арзамасских и рязанских воинов. С этого времени, вероятно, началось почитание памяти павших героев. В течение многих лет родные и близкие, а впоследствии и потомки храбрых воинов приезжали на курган, чтобы отдать дань памяти и уважения подвигу своих славных земляков.
Примечательно, что именно рязанский воевода Прокопий Ляпунов освободил и приготовил город Зарайск для будущего воеводства князя Дмитрия Пожарского, который получил туда назначение в следующем, 1610 году.

Зарайский собор. 1900-е годы

Развивая достигнутый успех, Ляпунов взял Коломну, вынудив многотысячные отряды тушинцев снять шестнадцатимесячную осаду Троице-Сергиева монастыря и тем самым помог его героическим защитникам выстоять и победить в неравной борьбе. Вернувшийся из боевого победного похода Ляпунов, 10 июня 1609 года участвовал вместе с правящим архиереем, архиепископом Рязанским и Муромским Феодоритом, в нерядовом для Рязанской епархии событии: торжественной церемонии перенесения из древнего Борисоглебского собора в перестроенный Успенский (Рождественский) собор мощей легендарного местночтимого святого, епископа Василия Рязанского.
В октябре 1610 года Прокопий Ляпунов взял Пронск, но был осаждён там отрядом тушинцев. На помощь Ляпунову из Переяславля-Рязанского и Коломны поспешили конные части. Командовал сводным воинским формированием воевода Дмитрий Пожарский. Узнав об этом, Исай Сумбулов немедленно снял осаду Пронска. В Переяславле-Рязанском воеводу Прокопия Ляпунова и Дмитрия Пожарского встретил архиепископ Феодорит и благословил их на борьбу с поляками.
В марте 1610 года молодой военачальник князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский при помощи шведских и немецких наёмников шведского генерала Якоба Делагарди деблокировал Москву от войск Тушинского вора и под всеобщее ликование народа победителем вошел в столицу.
Прокопий Ляпунов, высоко оценивая военные заслуги удачливого полководца, пишет письмо находящемуся в Александровской Слободе князю Скопину-Шуйскому, в котором от всей Рязанской Земли предлагает ему занять московский престол. Князь, как вспоминают очевидцы, с гневом разорвал послание, демонстрируя свою несомненную верность правящему монарху, но доверенных лиц Ляпунова не наказал и отпустил домой, не сообщив Василию Шуйскому об этом происшествии.

Князь Скопин-Шуйский разрывает грамоту Ляпунова. Рис. Н. Лоренца

На торжественном обеде у Ивана Воротынского 23 апреля 1610 года, после поднесенного ему дочерью Малюты Скуратова кубка вина, Скопин-Шуйский почувствовал себя плохо — у него из носа полилась кровь. Князя привезли домой, и через пять дней он скончался в страшных мучениях. По Москве поползли упорные слухи, что Скопина-Шуйского отравили. О чём шептались люди втихомолку, «о том Прокопий Ляпунов объявил открыто», призывая в своих посланиях отомстить царю Василию, виновнику смерти молодого полководца.

Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Парсуна. Первая треть XVII века

Отравление на пиру князя Скопина-Шуйского. Гравюра XIX века

За словами дело не стало, и рязанская земля по воле сильного духом Ляпунова отделилась от царя Василия Шуйского и больше не подчинялась распоряжениям Москвы. Народ был недоволен правлением Шуйского, но терпел царя, о котором дьяк Иван Тимофеев с нескрываемым пристрастием писал в своём Временнике: «Был Василий во всем нечестив, царствовал во блуде, и пьянствах, и кровопролитиях невинных кровей. Предавался богомерзкой ворожбе, думая ею утвердиться во царствии. Поэтому и прониклись ненавистью, что воцарился он без воли всех городов. Какое начало, таков и конец. Бог бо сечет выи грешников».
Переполнило вконец чашу народного терпения трусливое и бездарное руководство правительственными войсками царева брата Дмитрия Шуйского в проигранном сражении 23 июня 1610 года под Клушиным. В борьбу за власть вступили известные московские политики — князья Василий Васильевич Голицын, Федор Иванович Мстиславский и митрополит Филарет Романов. Они договорились переменить неудачника царя.
«Ни Тушинского вора, ни Василия Шуйского, на престоле!», — возгласил Прокопий Ляпунов и поручил Захару Ляпунову «ссадить» нелюбимого и несчастливого царя, что и было исполнено 17 июля 1610 года. Прежнего царя свели с престола, а нового, из своих бояр, никак не могли выбрать.
Принимая во внимание сложную военно-политическую обстановку, отсутствие армии для защиты от идущего к Москве польского гетмана Жолкевского, бояре надумали пригласить на вакантный престол молодого королевича Владислава, сына польского короля Сигизмунда.
Подробные условия приглашения польского королевича Владислава на московский державный престол были согласованы и утверждены на Девичьем поле 17 августа 1610 года представителем короля гетманом Станиславом Жолкевским и московскими боярами.
Предварительный договор со стороны русских подписали: князь Федор Иванович Мстиславский, князь Василий Васильевич Голицын, боярин Федор Иванович Шереметев, князь и окольничий Данило Иванович Мезецкий, и скрепили печатями дьяки Василий Телепнев да Томило Луговской.
Там же, в расписных шатрах, раскинутых на Девичьем поле, целый день приводили к присяге московских жителей. Не всё население Москвы целовало крест Владиславу. Некоторые, а их было немало, считали своим законным царем Тушинского вора.
В двадцати статьях предварительного договора подробно описывались условия призвании королевича Владислава на московский престол. В некоторых из них говорилось следующее:
«1) Королевичу Владиславу венчаться царским венцом и диадемою от святейшего патриарха и духовенства греческой церкви, как издревле венчались самодержцы российские.
2) Владиславу-царю блюсти и чтить святые храмы, иконы и мощи целебные, патриарха и духовенство; не отнимать имения и доходов у церквей и монастырей; в духовные и святительские дела не вступаться.
3) Не быть в России ни латинским, ни других исповеданий костёлам и молебным храмам; не склонять никого в римскую, ни в другие веры, и жидам не въезжать для торговли в Московское государство.
4) Не переменять древних обычаев…
5) Отправиться великим послам российским к государю Сигизмунду и бить челом, да крестится государь Владислав в Веру греческую, и да будут приняты все иные (четыре. - В.С. ) условия, оставленные гетманом на разрешение его королевского величества».
В начале сентября к королю Сигизмунду, упорно осаждавшему несдающийся Смоленск, отправилось большое московское посольство. Послы намеревались утвердить у короля московский договор, окрестить Владислава по православному обычаю и вернуться с королевичем в Москву.
В состав великого посольства наряду с такими известными личностями как Василий Голицын и митрополит Филарет входил брат Прокопия Ляпунова Захар — его глаза и уши в королевском лагере. Гетман Станислав Жолкевский извещал канцлера Льва Сапегу: «Между другими послами едет и господин Захарий Ляпунов к его королевскому величеству. Человек этот знатного происхождения, а брат его Прокопий Ляпунов, большая особа, который в Рязани. Извольте быть к ним ласковы, его королевское величество и вы».

Посольский приказ. Картина XVII века

По прибытии посольства под Смоленск Сигизмунд вдруг передумал посылать королевича на царство и захотел сам сесть на престол. Правительство «семибоярщины», состоящее из семи знатных бояр во главе с Федором Мстиславским, втайне от населения в ночь с 19 на 20 сентября 1611 года предательски впустило польско-литовских оккупантов в Москву.

Памятная медаль в честь избрания Владислава Вазы на русский трон, 1610 г.

Памятная медаль в честь избрания Владислава Вазы на русский трон, Оборотная сторона, 1610 г.

Наступила смута из смут. Королевич Владислав так и не появился в Москве, но правил русским царством заочно. Король Сигизмунд осаждал героически обороняющийся Смоленск. В Калуге сидел со своим разномастным сбродом Тушинский вор. В новгородские земли вторглись шведы, захватили Ладогу и осадили Кексгольм.
В Москве хозяйничали наглые оккупанты, которых обслуживали продажные бояре. Московское государство развалилось на куски. Многочисленные разбойничьи шайки безнаказанно грабили и убивали мирных жителей. Люди уходили в леса и прятались от грабителей в звериных норах, но и там не было спасения от охотничьих облав — несчастных отыскивали и травили собаками до смерти.
Народ погряз в разврате и злобе, ожесточился сердцем. Ни правды, ни чести не было ни в ком: ни в простых людях, ни в боярстве, ни в дворянстве, ни в духовенстве. Среди полного беззакония разбоя, бессильного уныния и безверия тьмы вдруг засиял ярким лучом света и надежды суровый вождь, воевода Христа Прокопий Ляпунов, который указал верный путь к освобождению Москвы от польско-литовских оккупантов и восстановлению национальной независимости.
«Ни Владислава, ни поляков», — сказал Ляпунов и начал рассылать письма и грамоты по разным городам Московского государства, призывая население постоять за христианскую веру и освободить Москву от латинян-иноземцев.

Глава VI. ПЕРВОЕ РЯЗАНСКОЕ ОПОЛЧЕНИЕ

В декабре 1610 года, после убийства в Калуге Лжедмитрия II ногайским князем Петром Арасланом Урусовым, рязанский воевода Прокопий Ляпунов умело воспользовался военно-политической ситуацией, распадом армии Тушинского вора, и активно приступил к организации в Переяславле-Рязанском Первого земского ополчения. «Крепкий мышцею и духом» рязанец бросил клич русским городам: «Постоять за Россию и выгнать латинян за её пределы!».
Призыв Ляпунова услышали, и народ начал вооружаться. Рязанского воеводу благословил патриарх Гермоген, поскольку именно на Прокопия Ляпунова он возлагал «Особую надежду, как на доброго воеводу, известного всей земле…».
«Не могу терпеть в Кремле пение латинское», — возмущенно говорил патриарх в своих проповедях в Успенском соборе и призывал народ «не жалеть имущества и жизни для защиты православной веры». После резких и гневных писем Прокопия Ляпунова, направленных боярскому правительству в защиту Гермогена, которого подвергли «мирскому гонению и тесноте», патриарху на время смягчили суровый режим содержания под стражей и вернули ему служителей патриаршего двора.

Рязанский Успенский (Рождественский собор). Фото В.А. Сёмин. 2014 г.

В грамоте к нижегородцам Ляпунов писал:
«Вы уведомили нас через сына боярского Ивана Онисимова, что 12 января 1611 года приехал к вам из Москвы боярский сын Роман Пахомов и посадский служитель Родион Моисеев, посланный вами в Москву для совещания со всеми людьми московскими.
Патриарх Гермоген, утесненный врагами и всего лишенный, не мог письмами отвечать. Дом его разграблен, и все его служители от него удалены. Мы получили от вас сие вести и крестоцеловальную грамоту, по которой вы, балахонцы, поклялись единодушно восстать за Москву. Собираясь в поход к престольному граду, вы просите, чтоб мы отправили к вам наших чиновников для переговоров, где нам с вами сойтися.
И мы уверяем вас, что Гермоген и братья наши московские терпят лютое гонение от литовцев и изменников Отечества. Бояре, переменившие веру и верность на блеск мира сего, приглашали нас к беззаконному сонмищу своему.
Мы отвергли их приглашение. Мы узнали, что гетман Желтовский (Жолкевский), целовавший крест во имя Короля своего, ни в чем не устоял. Скорбь о страдальцах московских нас терзает. Мы условились с калужскими, тульскими, михайловскими, северскими и украинскими городами, мы условились с ними восстать одною душою и всею землею и биться с врагами до смерти. Устрашаясь великодушия нашего, враги облегчили жребий патриарха Гермогена. Но, не прекращая злоумышления своего, убеждали Тулу не соединяться с нами, и отправили против нас Сапегу и Струся. Тульские жители гнушались изменою, прислали к нам грамоту изменников.

Башня рязанского Спасского монастыря XV века. Фото В.А. Сёмин. 2014 г.

Владимир и прочие города хотят с нами умереть за веру. Переговоря с нашими поверенными и призвав на помощь Бога, поспешите к царствующему граду на разорителей веры Християнской. А мы с дружинами нашими и со всею Понизовскою силою, стоящею под Шатским (город Шацк. - В.С. ) пойдём на Коломну. Из Тулы Иван Заруцкий, а из Калуги бояре с полками своими выступят прямо к Москве, чтобы нам всем придти в один день. Пригласите и все Понизовские города на сход к Москве. Василий Кикин, хотя и злодействует в Коломне, но все жители коломенские готовы умереть с нами за веру. Не будем медлить ни часу: каждое мгновение дорого, когда должно спасать Отечество. Вперед без страха и сумнения».
Начинал воевода Ляпунов великое общенародное дело по организации освободительного движения всего с двумя сотнями своих сторонников в Рязани, а спустя два месяца имел под своей рукой пять тысяч. Поляки и в Москве, и в королевском лагере под Смоленском сильно обеспокоились, узнав через своих шпионов и перехваченных посланий Прокопия Ляпунова о его намерениях, и сделали соответствующие выводы.
В январе 1611 года польский король Сигизмунд III отправил письмо гетману Я.П. Сапеге, в котором указывал на грозящую опасность, исходящую от Ляпунова не только для поляков, сидящих в Кремле, но и для всего польско-литовского государственного образования — Речи Посполитой, и поэтому настойчиво просил гетмана принять самые решительные по борьбе с Прокопием Ляпуновым:
«Благородный и верностью нам любезный! Получено нами известие, что Прокопий Ляпунов, собрав людей в Рязанской земле немало, к столице идёт, и, сговорившись там с теми, кто к нам не расположен, намеревается уничтожить людей наших там же, в столице находящихся. А как п[ан] в[ельможный] легко усматривает для нас и речи Посполитой очень важно, чтобы этот человек был удержан от своих замыслов. А посему пишем это наше письмо к вельможному пану, и весьма желаем, дабы вы доброхотство ваше, нам и Речи Посполитой не один раз оказанное, показали и в настоящем случае.

Гетман Ян-Петр Сапега. Гравюра с портрета XVII века

Употребите п[ан] в[ельможный], те войска, которые в том государстве имеете под предводительством вашим, и немедленно теперь же выступайте с ними вместе туда, куда указывает потребность; препятствуйте исполнению означенных замыслов сего человека.
Людей его истребляйте, наблюдая, чтобы не постигло нас и Речь Посполитую (чего боже упаси!) какое-либо бесславие. В исполнении всего этого, полагая надежды на пана вельможного, не преминем подвига и труды п.в. упомянутого рыцарства тамошнего нашею милостию вполне наградить.
Желаем при этом верности вашей от Господа Бога доброго здоровья. Дано в лагере у Смоленска января 27 дня лета господня 1611 г., правления нашего в королевствах наших: Польском 23, Шведском 17 года. Сигизмунд король».
Никакие репрессивные меры противодействия со стороны короля и продажной «семибоярщины», посылавшей против него польско-русские войска и казнившей лютой казнью, верных ему людей, не смогли помешать рязанскому воеводе Прокопию Петровичу Ляпунову организовать и возглавить под знаменем защиты православной веры от латинян Первое народное ополчение.
Блестящий дипломат-переговорщик и пламенный трибун-агитатор, он сумел привлечь на свою сторону бывших тушинцев — князя Дмитрия Трубецкого и казачьего атамана Ивана Заруцкого. Вёл он успешные дипломатические переговоры и с другим тушинцем, польским гетманом Яном Сапегой, которого убедил отойти к Можайску и не мешать продвижению к Москве отрядов Первого ополчения. Благодаря своему высокому авторитету православный христианин Ляпунов сумел привлечь в ряды Первого ополчения представителей различных религиозных конфессий и национальностей: черемисов, вотяков мордву, крещёных и некрещёных татар. Даже литовцы и поляки и те предлагали Прокопию Ляпунову свои воинские услуги за денежное вознаграждение, но Ляпунов им не доверял.
Все, вступающие в ряды ополченцев, давали крестоцеловальную запись: «Целую… крест на том, что нам за православную веру стояти и от Московского государства не отстати, а королю польскому и литовскому креста не целовати и не служити и короля на Московское царство не хотети и с королём и с русскими людьми, которые королю прямят, — не ссылатися. А кого нам на Московское государство Бог даст, и нам ему государю служити и прямити…и добра хотети по сему крестному целованию. А буде король не даст сына своего на Московское государство, и польских и литовских людей с Москвы и изо всех городов не выведет и из-под Смоленска не отступит и нам битися до смерти».
Административные и организаторские способности, дипломатический талант переговорщика позволили Прокопию Ляпунову в тяжелейшей военно-политической обстановке за два месяца сформировать в Рязани Первое земское ополчение, которое в начале марта 1611 года двинулось очищать Москву от оккупантов и «злых бояр».

Глава VII. СОЖЖЁННАЯ МОСКВА

Во вторник, 19 марта, из-за бытовой ссоры произошло столкновение москвичей с поляками, которое переросло в кровавое побоище. Русские и поляки взялись за оружие. Поляков поддержали немецкие наемники (ландскнехты) капитана Маржерета. Они залили Москву кровью мирных жителей. Стойко оборонялись московские стрельцы и дружины Бутурлина, Колтовского, Пожарского, раненого в голову в схватке на Сретенке.
Восставшие москвичи, имея неоспоримое численное превосходство, постепенно стали одолевать неприятеля, и тогда по совету боярина-изменника Михайлы Салтыкова немцы и поляки подожгли всю Москву, оставив в неприкосновенности Кремль и Китай-город. Русские прекратили сражаться и бросились спасать свое имущество.
Ляпунов, еще не дойдя до Москвы, и не изготовясь как следует к бою, послал воеводу Ивана Плещеева на помощь восставшим москвичам, но в городе от нестерпимого жара невозможно было сражаться. Москва горела двое суток вместе с домами, церквами и монастырями и сгорела дотла. По окрестным дорогам разбрелись десятки тысяч жителей. Многие из них укрылись за стенами Симонова монастыря, нетерпеливо дожидаясь подхода освободительной армии Прокопия Ляпунова.

Глава VIII. НЕУДЕРЖИМЫЙ ЛЕВ

Остромирово Евангелие. Фрагмент миниатюры XI века. Факсимильное издание, 1988 г.

Войска Первого ополчения подошли к Москве 28 марта (Все части собрались 1 апреля) 1611 года, вступили в бой и отбросили поляков к стенам Китай-города. Воевода Ляпунов — пылкий и стремительный — как нельзя лучше соответствовал своему крестильному имени Прокофий, что по-гречески означает успевающий. Ляпунов всюду успевал и всегда находился впереди всех, личным примером увлекая за собой ополченцев.
После памятного сражения 6 апреля 1611 года, в котором Прокопий Ляпунов особенно отличился полководческим талантом, он получил почетное прозвище «львообразный стратиг». Поляки удивлялись его умелому, правильному руководству войском и личной отвагой в бою.
Ободряющий громкий голос полководца, похожий на рычание разъяренного льва, звал ополченцев вперед, в самую гущу битвы. Направленные его неукротимой волей, они вступали в ножевые противоборства с противником один на один, бросались пешие на кавалерию и, в конце концов, «вбили неприятеля в крепость», победоносно торжествуя на берегах Неглинной и Москвы-реки.

Башня и стена Китай-города. Рисунок XIX века

В ночь с 21 на 22 мая бодрый и решительный Ляпунов повел ополченцев на штурм Китай-города. С ходу была взята важная в стратегическом плане башня, которую стерегли четыреста польских солдат. Русские втащили туда пушки, но пушкари были зарублены подоспевшими поляками. Ляпунов с Трубецким начали сплошную зачистку от поляков Белого города, взяли две башни — Алексеевскую и Никитскую — овладели Чертольскими, Тресвятскими и Арбатскими воротами. Везде первенствовал воевода Прокопий Ляпунов.
Его громкие победы, растущая полководческая слава породили нескрываемую зависть среди других войсковых командиров, бывших «тушинцев» Д. Трубецкого и И. Заруцкого. Особенно ненавидел Прокопия Ляпунова казачий атаман Иван Заруцкий, алчный и беспощадный грабитель, непонятно каким образом и за какие заслуги получивший боярство в таборах Тушинского вора и теперь яростно рвущийся к новым чинам и наградам.
Поляки внимательно отслеживали обстановку в станах Первого ополчения, оценивали, в каких отношениях находятся между собой воеводы и приходили к выводу, что «войском неприятеля начальствовали многие, но главным был Ляпунов, которому все должны были повиноваться». Однако никакого единства среди руководителей не сложилось, поскольку и Заруцкий и Трубецкой с большой неохотой исполняли распоряжения Ляпунова.
Видя такое нестроение и раздор начальников, ратные люди созвали Совет всей земли и 30 июня 1611 года приняли Приговор, своеобразную земскую конституцию. По этому Приговору было образовано правительство Первого ополчения и воссозданы государственные учреждения — приказы: Большой Дворец, Большой Приход, Земский, Разбойный, Поместный, Разрядный.
В новое правительство вошли избранные на Совете всей земли три руководителя: боярин Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, боярин Иван Мартынович Заруцкий и думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов. Избранные триумвиры имели большие права и большие обязанности: «<…> им, будучи в правительстве, земским и всяким ратным делом промышляти и расправу всякую меж всяких людей чинити вправду, а ратным и земским всяким людям их бояр во всяких земских и в ратных делах слушати всем». Фактическим главой правительства стал воевода Прокопий Петрович Ляпунов, признанный лидер национально-освободительного движения России.
После майского взятия Белого города положение оккупантов стало критическим. Поляки говорили, что Ляпунов «со всех сторон осадил наших в столице. Поделав рогатки, где не было стен, городки и шанцы, не давал нашим и показаться из-за стен».

Портрет А. Гонсевского. Неизвестный художник XVIII века

Начальник польского гарнизона в Кремле А. Гонсевский не знал, что делать с Ляпуновым, чем и как его остановить, и поэтому просил у короля совета и подкреплений. В ответ на обращение Гонсевского король Сигизмунд в письме от 5 июня 1611 года излагает стратегический план боевых действий против Прокопия Ляпунова:
«Благородные шляхетные и верностью нам любимые!
Чтобы наше войско смогло добиться успехов в столице против Ляпунова и прочих московских изменников ему надо собраться полностью с наименьшими трудностями, тогда оно могло бы с уверенностью сломить врага. То же мнение было у господ советников наших — ради несомненного расстройства дел врага и для наиблагоприятнейших действий нашего войска следует отправить такого из наших гетманов, который бы справился... Мы пожелали, чтоб урожденный староста усвятский (Сапега. - В.С. ) и самые верные люди его по наступлении туда помогли усмирить этого врага (Ляпунова. - В.С. )».

Семья Лжедмитрия II (он изображен в виде Лжедмитрия I). Гравюра А. Олещинского. Начало XIX века

Получив королевское послание, комендант кремлевского гарнизона А. Гонсевский разработал хитроумный и коварный план по дискредитации Ляпунова и его последующей ликвидации. Для исполнения своего замысла Гонсевский вошел в тайный контакт с боярином Иваном Шереметевым и атаманом донских казаков Иваном Заруцким, одним из трех триумвиров Первого ополчения.
Заруцкий давно сотрудничал с поляками и поэтому охотно откликнулся на выгодное для него предложение, поскольку имел умысел физически устранить Ляпунова, стоящего неодолимой стеной на пути Заруцкого к верховной власти, которую он мечтал обрести, возведя на московский престол малолетнего сына своей любовницы Марины Мнишек «калужского воренка Ивана», а самому быть при нем опекуном-правителем.

Глава IX. ПОДДЕЛЬНАЯ ГРАМОТА

После успешных переговоров и предварительной подготовки Гонсевский приступил к реализации намеченной акции. Для этого он велел приказным людям подделать подпись Ляпунова и подготовить от его имени подложную «грамоту», в которой Ляпунов приказывал всем городским воеводам уничтожать казаков: «…где поймают казака, того бить и топить без пощады, казнить пойманных воров на месте. А когда, даст Бог, государство Московское успокоится и выберем себе прирожденного государя, тогда мы весь этот злой народ истребим».
К моменту составления подложной грамоты вокруг Прокопия Ляпунова сложилась очень неблагоприятная обстановка. Ляпунов решил навести порядок в деле снабжения провиантом войск Первого ополчения, чтобы оно «скудости ради не разошлось по домам» из-за бесчинств казаков атамана Заруцкого.
Провиант приходилось собирать с большим трудом в оскудевших за время Гражданской войны разоренных городах и волостях, а добытое постоянно похищали разбойные казаки и с награбленным добром жили в своих таборах припеваючи. Как с горечью отмечал летописец, «казацкого же чина воинство, впадшее блуду и мятеж, и питию… на путях грабяще и мучаще немилостиво». Прокопий Ляпунов неоднократно указывал Заруцкому на недопустимость такого своеволия, ссылался на статьи Приговора от 30 июня 1611 года и требовал обуздать зарвавшихся станичников, но казаки не прекращали грабить и убивать мирное население.
Однажды возле Николо-Угрешского монастыря воевода Матвей Плещеев поймал двадцать восемь казаков на разбое и приказал их утопить в реке. Подоспевшие товарищи вынули разбойников из воды, привели в свои таборы и грозились убить Ляпунова за то, что якобы тот приказал воеводе Плещееву расправиться с казаками. В этот раз гроза миновала, и Ляпунов уцелел, но казаки только на время отложили расправу.

Глава X. ГИБЕЛЬНЫЙ «КРУГ»

Я всю жизнь служил Христу и России
Прокопий Ляпунов

У древних стен Свято-Данилова монастыря, где стояли казачьи таборы атамана Заруцкого, 22 июля 1611 года разыгралось одно из самых драматических событий Смутного времени. Здесь по умыслу Ивана Заруцкого собрали незаконный казацкий круг и потребовали туда явиться Ляпунову.
Для ликвидации Прокопия Ляпунова заговорщики привлекли двух исполнителей. Один из них влиятельный казачий атаман Сидор Заварзин, другой — его кровный побратим. В одной из стычек этот казак был захвачен поляками в плен и был ими ловко обработан и подготовлен для исполнения гнусного заговора Гонсевского-Заруцкого. Сидор Заварзин договорился с поляками об условиях освобождения своего побратима из плена. Пленный казак вернулся в таборы не с пустыми руками, а с фальшивой грамотой, которую подсунули ему поляки. Содержимое «грамоты» стало известно атаману Заварзину, который возил её по таборам и «возмущал казаков на Ляпунова».
Другой атаман, Сергей Карамышев, поехал в лагерь земского ополчения и потребовал явки Ляпунова на казачий «круг». Ляпунов с гневом выгнал атамана и в свою очередь потребовал прислать поручителей от казаков. В земский лагерь явились боярские дети Сильвестр Толстой и Юрий Потемкин. Они дали клятву, что ни один волос не упадет с головы Ляпунова. Некоторые дворяне отговаривали Ляпунова от явки на незаконное сборище «казачьего круга», беспокоясь за его жизнь, а другие, наоборот, подталкивали, играя на самолюбии и гордости триумвира.

Ляпунов понимал, что сегодня проверяется на прочность хрупкое единство Первого ополчения. Он чувствовал, что казаки затеяли что-то неладное, чувствовал, но доверился посланцам Заруцкого, заманившим его в смертельную ловушку. Сам Заруцкий на круг не явился, отводя от себя подозрения в подготовке расправы над Ляпуновым.

Убийство П. Ляпунова на казачьем кругу. Гравюра XIX века

Появление Ляпунова на «казачьем круге» вызвало взрыв негодования казаков. Ляпунову показали грамоту, якобы перехваченную у гонца. Посыпались угрозы и обвинения в «измене казакам». Угрозы не смутили Ляпунова. Он клятвенно отверг все обвинения: «Писано не мною, а врагами России».
За Ляпунова вступился сотник Иван Ржевский и обнажил свою саблю со словами: «Не дам самосуда. Я враг Ляпунова, но он друг Веры, друг Правды земли русской. Бог взыщет с вас невинную кровь!». Палач Прокопия Ляпунова атаман Сергей Карамышев зарубил саблей и Ляпунова, и Ржевского, который с горечью сказал убийцам: «За посмех, де, Прокофья убили. Прокофьевой вины нет!».
После гибели Ляпунова была разграблена и изрублена в щепки приказная изба, «побиты многие дворяне, а иные спаслись бегством». Никто из убийц Ляпунова не понёс наказания. Отчаяние и уныние охватили всю честную Россию. Как отмечал историк Карамзин, «…не стало животворца государственного. Враги Отечества оборвали деяния Ляпунова на благо Родины». Эхо трагического события разнеслось по городам и весям разоренного Московского государства. Города пересылались друг с другом и скорбели о безвинно убиенном вожде: «А под Москвою промышленника и поборателя по Христовой вере, который стоял за православную христианскую веру и за Дом Пречистой Богородицы против польских и литовских людей Прокофея Петровича Ляпунова казаки убили, преступя крестное целование».
Ему не довелось увидеть светлого торжества своего великого дела, освобождения Москвы от захватчиков, но освобожденную русскую столицу увидели его сыновья, которые верно служили России, следуя боевому девизу Прокопия Ляпунова: «Без страха и сомнения».
Девять представителей рязанского рода Ляпуновых погибли в Смутное время, в том числе, воевода Прокопий Петрович Ляпунов.

Глава XI. ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ ПРОКОПИЯ ЛЯПУНОВА

Несколько дней тела Ляпунова и Ржевского лежали в поле без погребения. Только на четвертый день, когда казаки ушли, монахи перенесли бренные останки народного вождя Прокопия Петровича Ляпунова и сотника Ивана Никитича Ржевского и захоронили их у стен Благовещенской церкви Ильинского монастыря, что на Сосенках.
В 1613 году старший сын Прокопия Ляпунова Владимир дал сторублевый вклад на помин души своего отца и перезахоронил его прах вместе с Иваном Ржевским в Троице-Сергиевом монастыре. На могильном камне монахами была сделана надпись: «Прокофей Ляпунов, да Иван Ржевский, убиты 119 г. (1611 года) июля в 22 день». В сороковых годах XVII века в ходе строительных работ в Троице-Сергиевой Лавре могила народного вождя и героя Смутного времени Прокопия Петровича Ляпунова оказалась потерянной.

Успенский собор в Троице-Сергиевой Лавре. Гравюра начала XVII века

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В наглое царство лжи, всеобщего разврата народа и государственной измены высшего руководства страны, во всеобщем унынии и бессилии Смутного времени, пришёл бесстрашный воин и вождь — «Христов воевода» Прокопий Ляпунов и поднял с колен истерзанную Россию.
Враги России не дали ему завершить начатого дела, но его мученическая гибель и бесценный опыт по объединению людей разных сословий под православным знаменем в национально-освободительное движение послужили примером и руководством к действию по созданию Второго Нижегородского ополчения, которое 28 октября (7 ноября) 1612 года очистило Москву от поляков.
Прокопий Ляпунов оказался одним из первых героев своего времени, а созданное им Первое Рязанское ополчение показало верный путь спасения разоренного и униженного государства. Христианский и военный подвиг русского патриота Прокопия Ляпунова необходимо увековечить. В разных городах России установлены памятники Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому, воздвигли монумент патриарху Гермогену.
Поставим памятники и забытому народному вождю, рязанскому воеводе Прокопию Ляпунову в Москве, которую он приготовил к спасительному очищению от польско-литовских оккупантов, в родовой усадьбе Ляпуновых — Исадах, в идейном и организационном центре Первого земского ополчения — городе Рязани. Будем всегда помнить своих героев и в светлые, и в лихие смутные времена.
В памяти живешь.

Владимир Сёмин

Историк Соловьёв называет Ляпунова «худородным» . Фамилия Ляпунов происходит от прозвища деда Прокопия .

На службе Самозванца

После смерти Бориса Годунова в числе первых согласился с Петром Басмановым и Василием Голицыным перейти на сторону Лжедмитрия I . Прокопий Ляпунов имел большое влияние среди рязанских детей боярских , вместе с ним на сторону самозванца перешла дружина не только Переяславля-Рязанского, но и других рязанских городов (например, Ряжска). Позже к войску присоединились служилые люди из других южных городов. Находясь в войске под Кромами (), Прокопий Ляпунов во многом способствовал укреплению влияния Лжедмитрия I.

После убийства Лжедмитрия I Ляпунов не присягнул Василию Шуйскому и участвовал в движении Болотникова . Рязанские дружины под руководством Прокопия Ляпунова и Григория Сумбулова овладели Коломной , а затем, встретившись с основным войском Болотникова, подступили к Москве.

На службе у Шуйского

Ляпунов положительно отнёсся к решению думы об избрании польского королевича Владислава на царствование, отправил своего сына Владимира с приветствием к Жолкевскому , стал активно заниматься снабжением впущенного в связи с этим в Москву польского войска припасами.

В это время в рязанских землях казацкие войска, пришедшие в поддержку Лжедмитрия II , занимают города, в том числе и Пронск . Ляпунов отнимает у них Пронск , затем выдерживает в нём осаду, из которой его освобождает подошедшая из Зарайска дружина под руководством воеводы Дмитрия Пожарского . Смерть Лжедмитрия II в конце 1610 года и возвращение из-под Смоленска многих земских представителей, входивших в состав великого посольства, сильно повлияли на дальнейший ход событий.

Первое ополчение

В январе 1611 года московские бояре сообщили польскому королю Сигизмунду о восстании Ляпунова в Рязани. Идеологической поддержкой антипольского мятежа стали грамоты Патриарха Гермогена , который призывал восстать против захвативших Москву поляков за православную веру. Отряды земских людей, прежде всего из городов Поволжья, направились к столице. Рязанское ополчение возглавил Ляпунов. К земскому ополчению примкнули казаки князя Дмитрия Трубецкого, атаманов Заруцкого и Просовецкого, служившие ранее «Тушинскому вору».

Восстание началось до подхода сил ополчения. Поляки подожгли город и большая часть Москвы была уничтожена огнём. Пожарский, успешно руководивший боевыми действиями против поляков на Сретенке, был тяжело ранен и эвакуирован в Троице-Сергиеву Лавру. Подошедшие ополченцы и казаки захватили укрепления Белого города , заперев поляков и их русских приспешников в Китай-городе и Кремле. Началась длительная осада.

Ополченцы и казаки создали земское правительство, которое возглавили Прокопий Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий. Между земским (в основном - дворянским) ополчением и казаками возникли раздоры, которыми решил воспользоваться начальник польского гарнизона в Москве Гонсевский для устранения Ляпунова. Одним из московских дьяков, служивших оккупантам, была изготовлена подложная грамота, переданная в казачий лагерь. Фальшивка позволила противникам Ляпунова обвинить его в измене и расправиться с воеводой. Гибель Прокопия Ляпунова привела к распаду Первого ополчения: земские отряды покинули Москву.