Об этносе или нации. Этнос (или нация) - исторически сложившаяся устойчивая со­вокупность людей, обладающих общим менталитетом, националь­ными самосознанием и характером, стабильными особенностями культуры, а также осо­знанием своего единства и отличия от других подобных образований (понятия «этнос» и «нация» не идентичны, но мы будем употреблять их как синонимы).

Особенности психики и поведения, связанные с этнической при­надлежностью людей, складываются из двух составляющих: биоло­гической и социально-культурной.

Биологическая составляющая в психологии отдельных людей и целых народов складывалась под влиянием ряда обстоятельств. На протяжении тысячелетий все нации формировались на своей этнической территории. (Наличие такой территории - обязатель­ное условие формирования этноса, но необязательное условие его сохранения - сейчас многие народы живут в рассеянии.) Веками люди адаптировались к определенному климату, ландшафту, соз­давали специфический тип хозяйствования для каждой природной зоны, свой ритм жизни.

Признание биологической составляющей этнической принад­лежности, не сопровождаемое утверждениями о превосходстве од­ной расы над другой, одного народа над другими (что является расизмом, шовинизмом, фашизмом), лишь констатирует глубинные основания этнических различий, но не утверждает преобладания этих различий в психике и поведении конкретного современного человека. В актуальной жизни значительно большую роль играет социально-культурная составляющая психики и поведения людей.

В современных модернизированных странах национальная принадлежность человека в большой мере, а нередко и главным образом определяется, с одной стороны, языком, который он считает родным, иными словами, культурой, стоящей за этим языком. С другой - она осознается самим человеком в связи с тем, что его семья относит себя к определенной нации и соответственно бли­жайшее окружение считает его принадлежащим к ней.

Соответственно, например, русский - тот, кто идентифицирует себя с русской историей и культурой, а тем самым и со страной, в которой все формы социальной жизни ориентированы в конеч­ном счете именно на эту культуру и на общие для данной нации историю и систему ценностей.

То есть этнос, нация - явление историко-социально-культурное. Роль этноса как фактора социализации человека на протяже­нии его жизненного пути, с одной стороны, нельзя игнорировать, а с другой - не следует и абсолютизировать.

Социализация в том или ином этносе имеет особенности, ко­торые можно объединить в две группы - витальные (буквально - жизненные, в данном случае биолого-физические) и ментальные (фундаментальные духовные свойства).

Витальные особенности социализации. Под витальными особенностями социализа­ции в данном случае имеются в виду способы вскармливания детей, особенности их физиче­ского развития и т. д. Наиболее явные различия наблюдаются между культурами, сложившимися на разных континентах, хотя есть и собственно межнациональные, но менее явно выраженные различия.

Например, в Уганде, где мать постоянно носит младенца на се­бе и дает ему грудь по первому требованию (это характерно для многих африканских и ряда азиатских культур и несвойственно, например, европейским), бросается в глаза невероятно быстрое развитие ребенка в первые месяцы жизни. Трехмесячный малыш уже может несколько минут сидеть без опоры, шестимесячный встает, имея опору, девятимесячный начинает ходить и вскоре лепетать. Однако около восемнадцатимесячного возраста (после того, как его отняли от груди и от матери) ребенок начинает те­рять опережение в развитии, а затем отстает от европейских норм, что, видимо, связано с особенностями пищи.

Тесная связь физического развития с пищей видна на примере Японии. Когда вследствие стремительного экономического раз­вития и определенной американизации образа жизни японцы существенно изменили рацион питания, значительно изменилось их соматическое развитие: старшие поколения значительно усту­пают младшим по показателям роста и веса. В то же время сохра­нение в рационе питания японцев большой доли морепродуктов можно считать одной из причин того, что у них самая большая продолжительность жизни. Предполагать это позволяет анало­гичная ситуация с потреблением морепродуктов норвежцами, также держащими одно из первых мест в мире по продолжитель­ности жизни.

В ситуации, когда в развитых странах резко уменьшилась в связи с научно-техническим прогрессом необходимость в физиче­ских усилиях человека, большую роль в физическом развитии людей играет спорт. В тех странах, где он стал неотъемлемым элементом образа жизни, отмечается лучшее физическое развитие людей. Естественно, что в этих странах срабатывают оба условия -и улучшение питания, и спортивные занятия, а также третье об­стоятельство - улучшение медицинского обслуживания.

Недостаточность этих условий в России привела к высокой дет­ской смертности и заболеваемости, плохому физическому развитию больших групп детей, подростков, юношей, сокращению продол­жительности жизни. Так, по различным данным, к середине 90-х гг. XX в. гармонично развитых - с правильным телосложением, с со­ответствием роста и веса - было всего 8,5% всех школьников с I по XI классы. У 40-45% школьников отмечались отклонения на уров­не функциональных расстройств, которые при неблагоприятных условиях могут привести к серьезным заболеваниям. 25-35% имели хронические заболевания. Наконец, лишь 12-15% юношей могли быть признаны абсолютно годными для службы в армии.

О менталитете этноса. Влияние этнокультурных условий на социа­лизацию человека наиболее существенно оп­ределяется тем, что принято называть мента­литетом (понятие, введенное в начале XX в. французским ученым Л. Леви-Брюлем).

Менталитет - это глубинный духовный склад, совокупность коллективных представлений на неосознанном уровне, присущий этносу как большой группе людей, сформировавшейся в определен­ных природно-климатических и историко-культурных условиях.

Менталитет этноса определяет свойственные его представите­лям способы видеть и воспринимать окружающий мир и на ког­нитивном, и на аффективном, и на прагматическом уровнях. Мен­талитет в связи с этим проявляется и в свойственных представите­лям этноса способах действовать в окружающем мире.

Так, исследования показали, что у народов Севера, сформиро­вавшихся и живущих в специфических природно-климатических условиях, образно названных Джеком Лондоном «белым безмол­вием», отмечается специфическая традиция восприятия звука, своеобразный этнический звукоидеал, который влияет на особен­ности эмоциональных проявлений у представителей северных этносов и на поведенческом уровне.

Другой пример. Финны стали употреблять в пищу грибы лишь во второй половине XIX в. Исследователи объясняют это следую­щим образом. В течение многих столетий финны, живя в суровых климатических условиях, считали, что человек добывает все необ­ходимое для жизни тяжелым трудом в борьбе с природой. Грибы же - творение природы - можно было собирать легко и просто, а раз так, то финский менталитет не рассматривал их как нечто пригодное для жизни человека.

И еще одно свидетельство проявления менталитета в культур­ных установках, свойственных представителям различных наций. Исследование, проведенное в пяти европейских странах в конце 80-х гг.XX в., выявило весьма любопытную ситуацию. Среди анг­личан оказалось наибольшее число равнодушных к искусству и больше всего приверженцев «строгих наук» - физики и химии. Близкими к англичанам в этом аспекте оказались немцы. А вот среди французов, итальянцев, испанцев (народов романской группы) людей, высоко оценивающих искусство, намного больше тех, для кого приоритетны физика и химия.

Обобщая различные данные, можно сделать вывод о том, что менталитет этноса, проявляясь в стабильных особенностях его культуры, определяет главным образом глубинные основания восприятия и отношения его представителей к жизни.

Конкретизируя это положение, можно говорить о том, что менталитет этноса во многом определяет: отношение его пpeдcтaвителей к труду и специфические традиции, связанные с трудовой деятельностью; представления об удобствах быта и домашнем уюте; идеалы красивого и некрасивого; каноны семейного счастья и взаимоотношений членов семьи; нормы полоролевого поведе­ния, в частности понятия о приличиях в проявлении чувств и эмо­ций; понимание доброты, вежливости, такта, сдержанности и т.д.

В целом менталитет характеризует оригинальность культуры то­го или иного этноса. Как писал французский этнолог Клод Леви-Стросс: «Оригинальность каждой из культур заключается прежде всего в ее собственном способе решения проблем, перспективном размещении ценностей, которые общи всем людям. Только значи­мость их никогда не бывает одинакова в разных культурах».

Менталитет и стихийная социализация. Влияние менталитета этноса очень велико во всех аспектах социализации человека. Об этом свидетельствуют следующие примеры. В процессе полоролевой социализации влия­ние менталитета осуществляется благодаря характерным для него эталонам «мужественности» и «женственности». Они подразуме­вают определенный набор черт характера, особенностей поведе­ния, эмоциональных реакций, установок и т.д. Эти эталоны относительны, т.е. их содержание не совпадает в культурах разных этносов. Крайние варианты расхождения эталонов «мужествен­ности» и «женственности» показала американский антрополог Маргарет Мид на примере трех племен Новой Гвинеи. У Арапешей оба пола кооперативны и не агрессивны, т.е. феминизирова­ны по нормам западной культуры. У Мундугуморов оба пола грубы и некооперативны, т.е. маскулинизированы. У Чамбула картина обратная западной культуре: женщины доминантны и директивны, а мужчины эмоционально зависимы.

Велико влияние менталитета этноса на семейную социализацию. Это можно проиллюстрировать на таком примере. В Узбекистане родительская семья в значительно большей мере, чем в России и Прибалтике, служит образцом для молодежи - особенно в том, что касается воспитания детей. Различия особенно велики в брачных установках. До 80% узбеков считают согласие родителей на брак обязательным, а развод при наличии детей недопустимым. А около 8,0% эстонцев не считают согласие родителей обяза­тельным и 50% вполне допускают развод и при наличии детей.

Влияние менталитета этноса очень выпукло проявляется в сфе­ре межличностных отношений. Так, этнические нормы в большой мере определяют стиль общения младших со старшими, величину возрастной дистанции, специфику восприятия ими друг друга вообще и как партнеров по общению в частности. В Японии, на­пример, при общении людей разного возраста старший практиче­ски сразу присваивает себе форму общения в виде монолога, и младший это принимает как само собой разумеющееся, просто внимая говорящему.

Большую роль менталитет играет и в формировании межэтни­ческих установок, которые, зарождаясь в детстве, будучи весьма устойчивыми, нередко превращаются в стереотипы.

Менталитет и воспитание. Менталитет этноса влияет на воспитание подрастающих поколений как относительно социально контролируемую социализацию в связи с тем, что включает в себя имплицитные концепции лично­сти и воспитания.

Имплицитные (т.е. подразумеваемые, но несформулированные) теории личности, присущие каждому этносу, есть совокупность неких представлений, несущих в себе ответы на ряд вопросов: каковы природа и возможности человека? Чем он является, может и должен быть? и др. Ответы на эти вопросы образуютимплицит­ную концепцию личности (И.С. Кон).

На воспитание, с моей точки зрения, менталитет влияет и в связи с тем, что у этноса как естественное следствие наличия имплицит­ных концепций личности имеютсяимплицитные концепции воспитания. Именно они во многом определяют, чего взрослые добиваются от детей и каким образом они это делают, т.е. содержание взаимо­действия старших и подрастающих поколений, его стиль и средст­ва. Имплицитную концепцию воспитания этноса можно рассмат­ривать как неосознаваемую центральную ценностную ориентацию в социальном поведении взрослых по отношению к подрастающим поколениям.

От имплицитных концепции личности и воспитания во многом зависит возможность сбалансированности адаптации и обособле­ния человека в национальной общности, т.е. то, насколько он может стать жертвой социализации. В соответствии с имплицит­ными концепциями личности и воспитания этническое сообщест­во признает или не признает те или иные типы людей жертвами неблагоприятных условий социализации, а также определяет отно­шение к ним окружающих.

В социальной философии очевидно, что мотивация социального поведения имеет не только социально-экономический и политический, но и культурно-исторический характер. В рамках исследования культурно-исторических детерминант социального поведения философы обращаются к исследованию этнического менталитета. В работах отечественных ученых Бутенко А. П., Дубова И. Т., Гуревича А. Я., Махлаева А. В., Касьяновой К., Ленкина В., Колесниченко Ю. В., Леонтьева Ю. П., Лурье С. В., Пантина В. П., Трес-кова Ю. К., Шулындина Б. П. и др. рассматриваются различные аспекты этой проблемы. Опираясь на результаты исследования этих ученых, мы пытаемся раскрыть природу этнического менталитета и вычленить его основные структурные элементы.

В современной культурологической и философской литературе понятие «менталитет» употребляется в многозначных смыслах и значениях. Выделим некоторые, наиболее, на наш взгляд, характерные.

Прежде всего, под менталитетом подразумевается глубинный уровень массового сознания, то, что представители историко-психологической и культурно-антропологической мысли называли своего рода «психологической оснасткой» любой социальной общности, которая позволяла ей по-своему воспринимать как окружающую среду, так и самих себя. Эта «психологическая оснастка» проявляется в характерном для данной общности мироощущении и мировосприятии, имеющем эмоциональное, аксеологическое и поведенческое выражение. «Менталитет» означает нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, т. е. глубинный и потому трудно рефлексируемый источник мышления, идеологии и веры, чувства и эмоций» . По мнению У. Раульфа, менталитет находится глубже мышления, норм поведения и сферы чувств: «это нечто еще не структурированное, некая предрасположенность, внутренняя готовность человека действовать определенным образом, область возможного для него» . Г. Телленбах под менталитетом подразумевает «всеобщую установку или коллективный образ мысли, обладающий относительным постоянством и основывающийся не на критической рефлексии или спонтанных случайных мыслях, а на том, что рассматривается в пределах данной группы или общества как само собой разумеющееся» .

Одна из важных особенностей менталитета состоит в том, что он носит устойчивый характер, и эта устойчивость сохраняется в течение длительного времени. Известный специалист в области социальной философии B. C. Барулин назвал менталитет духовно-стационарной основой человеческого существа, которая позволяет ему бесконечно менять свое поведение, оставаясь при этом одним и тем же.

«Содержание менталитета, - пишет А. Я. Гуревич, – представляет собой некоторый сложившийся образ, внутреннюю картину мира, отражающую культуру общества. Именно картина мира, включающая в себя, в частности, представления о личности и ее отношении к социуму, о свободе, равенстве, чести, добре и зле, о праве и труде, о семье и сексуальных отношениях, о ходе истории, о ценностях времени, о соотношении старого и нового (картина мира, в принципе, неисчерпаема), эта картина мира, унаследованная от предыдущих поколений и непрерывно изменяющаяся в процессе общественной практики, лежит в основе человеческого поведения» .

Менталитет проявляется в позициях, ценностных ориентациях, мировоззренческом и поведенческом стереотипах, исторических традициях, образе и укладе жизни людей, в языке. Вырабатываясь исторически, менталитет образует ту духовно-поведенческую специфичность, которая делает представителей одного народа не похожими на представителей других народов, и в силу этого он становится важным фактором самоидентификации той или иной общности.

В целом менталитет трактуется как занесенный в материальные основы психики определенный поведенческий код, детерминирующий устойчивое социально-психологическое состояние субъекта (индивида, народа, нации), совокупность устойчивых, исторически сложившихся в достаточно большие промежутки времени социально-психологических характеристик, выражающих отношение социального субъекта к самому себе и окружающим, и обуславливающих его поведенческие реакции.

В работах, посвященных менталитету, также подчеркивается, что он имеет систематизирующий характер: это система черт, характеристик, закономерно связанных между собой на основе единой сущности. Эта система складывается под влиянием объективных факторов исторического развития. В связи с этим менталитет определяется как система стереотипов мышления, чувственно-эмоциональных реакций, поведения и деятельности, являющейся выражением определенной системы иерархически сопряженных приоритетов и ценностей, определяемой, в свою очередь, относительно постоянным географическим, геологическим и социальным условиям жизнедеятельности. Исследователи выделяют различные формы проявления менталитета: менталитет личности, менталитет социально-групповой, менталитет определенных исторических эпох, менталитет этноса (народа, нации).

Теперь перейдем к анализу этнического менталитета. Этнический менталитет является первичной формой менталитета любых социокультурных образований, так как все иные формы менталитета представляют собой конкретные модификации этнического менталитета. Поэтому все вышеизложенные характеристики менталитета являются характеристиками этнического менталитета, и мы не будем повторяться, а сконцентрируем внимание на выявлении природы этнического менталитета и анализа его различных структурных элементов.

В культурологической и философской литературе существует довольно распространенная точка зрения, согласно которой этнический менталитет имеет дуальную природу. С одной стороны, это психологические, иногда подсознательные, природные, биологические, а с другой, – социальные, культурные, привитые воспитанием начала, которые находятся в единстве и целостности.

Сторонники биосоциальной трактовки этнического менталитета делают акцент на бессознательном, автоматическом, стереотипическом действии ментальных структур. И это служит основанием для утверждения положения о «генетической обусловленности этнического менталитета».

Концепция биосоциальной природы этнического менталитета опирается на гипотезу Л. Н. Гумилева о пассионарности как ведущем факторе этногенеза, на учение о коллективном бессознательном – архетипах К. Г. Юнга, на взгляды на природу мыслительных автоматизмов И. Канта, Ф. Энгельса, Ж. Пиаже.

В рамках биосоциальной концепции украинским философом Р. Н. Додоновым была разработана интересная модель трехуровневой структуры этнической ментальности, через которую он попытался раскрыть содержание ее основных элементов и показать механизм их формирования и ретрансляции из поколения в поколение.

Этнический менталитет в этой модели включает в себя психоэнергетический уровень, уровень бессознательного и уровень врожденных автоматизмов логического мышления (мыслительный уровень). Каждый из этих уровней отличается в зависимости от развитости состояния информации, которую он содержит. Общее, что их определяет, – механизм наследственного закрепления и передачи получаемой в течение жизни информации .

Приоритет постановки вопроса о существовании психоэнер- гетического уровня этнического менталитета принадлежит Л. Н. Гумилеву. Опираясь на учение В. И. Вернадского о существовании биохимической энергии Земли в ноосфере, Л. Н. Гумилев выдвинул гипотезу, что каждый живой организм обладает энергетическим полем, создаваемым биохимической энергией живого вещества. Если принять эту энергетическую модель силового поля и применить ее к проблеме этноса, то этнос можно представить себе в качестве системы колебаний определенного этнического поля. А если это так, то тогда мы можем сказать, в чем различия этносов между собой – очевидно, в частоте колебаний поля, т. е. в живом ритме разных этнических групп.

Энергетический уровень менталитета Л. Н. Гумилев обозначает понятием «пассионарность». Пассионарность (от лат. passio – страсть), по Гумилеву, – это характериологическая доминанта, необратимое внутреннее стремление, возникающее у особей той или иной этнической популяции. С точки зрения Л. Н. Гумилева, исходным моментом любого этногенеза выступает специфическая мутация небольшого числа особей в географическом ареале. Появившийся в генотипе вследствие мутации признак пассионарности обуславливает у особи повышенную по сравнению с нормальной ситуацией абсорбцию энергии из внешней среды. Этот избыток энергии формирует новый стереотип поведения. Пассионарность, по Гумилеву, передается исключительно генетическим путем. Ее не привить ни образованием, ни воспитанием.

Л. Н. Гумилев считал, что существует определенный минимальный уровень психоэмоциональной энергии, которую необходимо затратить человеку для решения встающих перед ним задач. Это количество энергии варьируется в зависимости от его этнической принадлежности, находя свое внешенее выражение в темпераменте, типичном для данного этнического образования .

Вторым структурным уровнем этнического менталитета, с позиции сторонников биосоциального подхода, является коллективное бессознательное, или архетипы. Этот уровень менталитета выделен К. Г. Юнгом. Юнг в процессе своей психоаналитической практики установил, что у отдельных пациентов появляются символические образы или идеи, которые невозможно объяснить исходя из опыта их субъективной жизни, а только лишь историей их этнической общности или всего человечества. Этот врожденный, самый глубокий слой психики человека Юнг называл коллективным бессознательным.

Термин «коллективное бессознательное» подчеркивает, что эта форма бессознательного имеет не индивидуальную, а всеобщую природу. Это, по словам Юнга, означает, что оно включает в себя, в противоположность личностной душе, содержание и образы поведения, которые являются повсюду и у всех индивидов одними и теми же. Коллективное бессознательное связано с этнической или социальной предысторией. Оно представляет собой разум наших древних предков, способ, которым они думали и чувствовали, способ, которым они постигали жизнь и мир, богов и человеческие существа.

Содержанием коллективного бессознательного, в котором зафиксирована история существования этноса или человечества, являются архетипы. Архетипы – это древние, или, точнее, изначальные типы образа мира. Само понятие «архетип» указывает на архаичное, изначальное присутствие образа. В какой-то мере это понятие по смыслу соответствует понятию «коллективное представление», которое использовал К. Леви-Брюль для обозначения символических фигур первобытного мировоззрения. Однако между понятием «архетип» и понятием «коллективное представление» Леви-Брюля есть принципиальное различие. Символы коллективных представлений характерны для первобытной эпохи, когда содержание этнической ментальности еще только закладывалось. Эти коллективные представления еще не вытеснились в сферу бессознательного и существуют в виде вполне осознанных предписаний и поступков. Архетипы же, по Юнгу, обозначают только то психическое содержание, которое еще не подверглось никакой сознательной обработке, а следовательно, представляют собой непосредственную психическую данность, и поэтому существенно отличаются от исторически ставших и переработанных форм . Архетипы представляют собой символические образы или формальные образцы поведения, на основе которых оформляются конкретные, наполненные содержанием образы, соответствующие в реальной жизни стереотипам сознательной деятельности и поведения человека. Архетипы действуют в человеке инстинктивно.

Таким образом, К. Г. Юнг под архетипами понимал коллективные по своей природе формы и образцы, встречающиеся практически по всей земле как составные элементы мифов и в то же время являющиеся автохтонными индивидуальными продуктами бессознательного происхождения. Архетипические мотивы берут свое начало от архетипических образов в человеческом уме, которые передаются не только посредством традиции и миграции, но также с помощью наследственности. Эта гипотеза, по Юнгу, необходима, так как самые слабые архетипические образы могут спонтанно воспроизводиться без какой-либо традиции. Прообраз или архетип являются сформировавшимся итогом огромного технического опыта бесконечного ряда предков. Это, так сказать, психический остаток бессмысленных переживаний одного и того же типа. Архетипы играют в истории этносов конструктивную организационную роль, обеспечивая смысловую связь между поколениями, между эпохами, между культурами.

Третьим уровнем этнической ментальности сторонники биосоциального подхода называют мыслительные автоматизмы, присущие человеческому рассудку и в первую очередь касающиеся логических и математических конструкций. С позиций биосоциального подхода мыслительные автоматизмы являются врожденными и передаются по наследству биологическим путем. Человеческое мышление в ходе своего предшествующего опыта, повторяя бесчисленное множество раз стандартные процедуры, рано или поздно приходит к автоматизму их выполнения, а само содержание этих процедур становится ментальным стереотипом и получает закрепление в генетическом коде. О существовании подобного рода автоматизмов говорит учение Канта о пространстве и времени как априорных формах чувственности и категориях как априорных формах деятельности рассудка.

Таким образом, сторонники биосоциальной концепции этнического менталитета исходят из методологической установки, предполагающей возможность закрепления в морфологическом строении человека накопленного прижизненного опыта, в том числе информации о технологии самого процесса познания, о свойствах окружающей среды и способах отражения. Такой наследственно закрепленный пласт знания и выступает в качестве своего рода стартового механизма, призванного запустить в действие сам процесс познания.

Данный механизм присущ как животному, так и человеку, с той только разницей, что в последнем случае он относится не только к природно-биологическому окружению (экологической нише), но и к социальной сфере (социокультурная ниша). Поэтому информация, заложенная в генетическом коде человека, несет в себе смыслы как морфологического характера, так и информацию о состоянии внешней среды (природной и социальной), в которой человеку придется существовать.

Однако отличие этноментальных стереотипов от животных инстинктов состоит не только в детерминантах, обуславливающих их содержание, но и в принципиально ином механизме формирования. Базирующиеся на безусловных рефлексах инстинкты не осознаются изначально и поэтому не могут быть отнесены к подсознанию, а их содержание застыло на дочеловеческом уровне. Инстинкты одинаково присущи всем людям, они не поддаются этнической дифференциации. Ментальные же структуры (автоматизмы, стереотипы) первоначально вырабатываются в процессе осознанной адаптации индивида к внешней среде: поэтому ментальные структуры генетически вторичны. В этом заключается коренное отличие менталитета от инстинктов.

Трехуровневая модель этнического менталитета позволяет предположить следующую схему образования ментальных структур. Наиболее оптимальные приемы мышления становятся привычками сознания, аксиомами, «стилями мышления», их очевидность получает наследственное закрепление (мыслительный уровень), далее эта очевидность вытесняется в бессознательное, превращаясь в архетипы (бессознательный уровень) и в определенных случаях далее в «осадочный», лишенный непосредственной связи с мышлением (психоэнергетический уровень).

Таким образом, с позиций биосоциального подхода этническая ментальность представляет собой низший уровень общественной психологии, элементарное отражение фундаментальных условий жизни социума и отдельных индивидов в нем, направленное на адаптацию психики этнического коллектива к существованию в определенном природном и социальном окружении на основе выработки и закрепления в человеке наиболее оптимальных когнитивных и поведенческих стереотипов.

Данная модель этнической ментальности позволяет объяснить многие элементарные ментальные автоматизмы. Однако, по нашему мнению, в рамках данной модели необъяснимы более сложные проявления этнической ментальности, которые действуют в сфере искусства, морали, права и политики. Кроме того, сам биосоциальный подход к объяснению механизмов ретрансляции ментальных структур не стыкуется с выводом генетики о том, что фенотипические признаки, приобретенные в процессе жизнедеятельности данных особей, не закрепляются в генотипе и не передаются по наследству генным путем. Генотип меняется только в результате мутаций, которые носят относительно редкий характер. Поэтому мы считаем более плодотворным социокультурный подход к этнической ментальности, предполагающий, что характеристики ментальности того или иного этноса складываются в процессе его исторического формирования и развития и откладываются в памяти данного народа – его культуре, которая передается из поколения в поколение через механизмы социализации: подражания, воспитания и т. д.

С позиции социокультурного подхода этнический менталитет – это своеобразная память народа о прошлом, психологическая детерминанта поведения миллионов людей, верных своему исторически сложившемуся «коду» в любых обстоятельствах, не исключая катастрофические .

А. П. Бутенко и Ю. В. Колесниченко характеризовали этнический менталитет как «выражение на уровне культуры народа исторических судеб страны, некоего единства характера, исторических задач и способов их решения, закрепившихся в народном сознании, в культурных стереотипах» .

По нашему мнению, в структуре этнической ментальности можно выделить два вертикальных уровня: устойчивое ценностно-смысловое ядро и изменчивую периферию. Ценностно-смысловое ядро – это духовные ценности и их приоритетный порядок (иерархия), которые определяют своеобразие мироощущения, мировосприятия и мировоззрения, а также самобытность образа жизни, жизненных практик и повседневных идеологий носителя этого менталитета .

Отсюда следует, что центральную часть этнического менталитета образуют некие первичные «смыслы» и «образы» – базовые элементы культуры, формирующие константные модели духовной жизни, также (что специфично для ментальности в ее активной субъективной ипостаси) переживания этих смыслов, их актуализация и мобилизация. Иными словами, сердцевину этнического менталитета составляют культурные архетипы – это «константы национальной духовности», выражающие и закрепляющие основополагающие свойства этноса как культурной ценности. В каждой национальной культуре доминируют свои этнокультурные архетипы, существенным образом определяющие особенность мировоззрения, характера, обычаев, традиций, поведенческих стереотипов и т. д. Например, правитель – архетипическая фигура, а типичное отношение к представителям высшей власти – важнейшая сторона менталитета любой национальной общности. Архетип передается человеку по каналам социализации от предыдущих поколений. Он существует в его психике на невербальном, чаще всего нерефлексируемом уровне, но «вмонтирован» в него очень глубоко, поэтому импульс или возбуждение бывает очень сильным, как правило, гораздо сильнее всего того, что может пробудить в психике человека любой элемент развитой рефлексивной структуры. Ценностная структура личности «погружена» в его архетипы и определяется ими.

На основе этнокультурных архетипов образуются национально-культурные «конструкты» – устойчивые образно-смысловые, понятийные и ценностные системы или модели, с помощью которых индивиды пытаются организовать в своем сознании и интерпретировать события, происходящие в жизни. «Конструкты» – это рационализированные структуры. Они формируются под воздействием внешней по отношению к сознанию действительности и передаются через каналы культурной идентификации в масштабе социальных групп или общества в целом.

При включении «конструктов» в структуру ментальности заведомо предполагается то, что «конструкты» сами по себе означают «осведомленность» субъекта менталитета об их существовании и тем самым выводят понятие менталитета за рамки «бессознательного» (и коллективного, и индивидуального). Эти конструкты проявляют в ментальности такие уровни, которые вплотную приближаются к рациональному и тем самым подтверждают то, что в момент мыслительного или физического действия индивида им управляют не только мыслительные «схемы», формирующиеся в процессе интериоризации социального опыта, но и в процессе, казалось бы, «автоматической» реакции на те или иные внешние воздействия.

Таким образом, один из составляющих элементов структуры менталитета является подвижным, подверженным непосредственному воздействию внешних событий. Это означает то, что отдельные фрагменты этнического менталитета могут меняться в ходе исторических изменений.

Наряду с этнокультурными архетипами, образующими ценностно-смысловое ядро этнонациональной культуры, и конструктами, в ней присутствуют и периферийные элементы, сформировавшиеся на основе взаимодействия с другими национальными культурами или в результате творческих усилий интеллигенции. Взаимодействие между «смысловым ядром» и периферией можно раскрыть, исходя из закономерностей культурной традиции и культурной инновации. Эта методология позволяет сделать вывод, что попасть из периферических в «ядерные» слои менталитета имеют возможность те ценности и смыслы, которые слабо или совсем не противоречат входящим в состав ядра.

Общие принципы взаимодействия ценностно-смыслового ядра и периферии, по нашему мнению, можно конкретизировать на основе рассмотрения взаимодействия между этнической и национальной культурой. Этническая и национальная культура имеют много общего, но и отличаются друг от друга по ряду важных признаков. Этническая культура формируется на ранних стадиях развития человечества. Специфика этнической культуры в значительной мере обусловлена природной средой, зависимость от которой на начальных стадиях существования человечества была очень высокой. В ней выражаются народный опыт жизни, рациональное ведение хозяйства в данных природных условиях, система организации социального взаимодействия и т. д. Стержнем этнической культуры, как и всякой культуры, являются этнические ценности. Этнические ценности – это совокупность культурных традиций этноса, которые выделяются самим этносом в качестве наиболее специфических, маркирующих его историческое и культурное своеобразие черт.

Основанием для формирования системы этнических ценностей является исторический социальный опыт коллективной жизнедеятельности членов этноса – этносфоров. К этническим ценностям чаще всего относят традиционные формы хозяйственной жизнедеятельности: особенности семьи, ведения дел, характер освоения окружающего пространства, отношение с природным миром, предания, верования, черты народной художественной культуры и т. д. При этом наиболее функциональные и социально приемлемые формы удовлетворения интересов и потребностей людей, способствующие повышению уровня их социальной интегрированности, аккумулируются в систему ценностных ориентаций данного сообщества в качестве традиций.

Традиции принадлежит важнейшая роль в этнической культуре. Культурная традиция представляет собой один их важнейших механизмов поддержания, сохранения устойчивости норм, ценностей, образцов этнической культуры. Благодаря действию механизма традиции структурируется опыт социокультурной идентификции, упорядочивается взаимодействие с представителями других общностей в стандартных ситуациях. Традиция выполняет также функцию селективного механизма по отношению к инновациям. Благодаря ей отбираются только те, которые не оказывают разрушительного воздействия на этноспецифические черты, и отвергаются те, которые грозят им серьезными структурными изменениями.

На основании вышеизложенного можно дать такое определение этнической культуры. Этническая культура – это разновидность локальной культуры как культуры определенного этноса, формирующейся, как правило, на доклассовой стадии этнической истории и характеризующейся традиционными ценностями, представлениями, верованиями, образцами поведения.

Что касается национальной культуры, то она связана с образованием нации. Нация является одной из этносоциальных общностей, характерных для развитого капиталистического общества. В социальном плане возникновение наций исторически связано со становлением и развитием капитализма, ликвидацией феодальной раздробленности, усилением хозяйственных связей до уровня единого экономического пространства, образованием национальных государств. В культурном плане огромное значение для образования и функционирования наций имеет создание единого семиотического поля: унификации языка, главным образом в процессе распространения его литературной формы через систему образования, литературу и средства массовой информации, развитие профессиональной культуры и искусства, традиций и символики национальных государственных систем власти и социального контроля, которым обеспечивают их взаимопонимание и повседневное взаимодействие. Не менее важное значение для формирования и функционирования наций имеет формирование определенных ценностных установок, творчества, развития, взаимодействия и взаимообогащения опытом других народов и т. д.

Как и всякая этническая принадлежность, национальная принадлежность определяется самосознанием индивида. Но если первоначальная этническая принадлежность зависела от происхождения человека, его исторических корней, то национальная принадлежность в значительной мере связана с включением индивида в семиотическое и ценностное поле данной национальной культуры и чувства причастности к ней.

Что же такое национальная культура, каковы ее особенности, как она взаимодействует с этнической культурой? Сказать, что национальная культура – это культура данной нации, – слишком абстрактно и, по сути, неверно. В каждой национальной культуре существует как бы два слоя, два уровня: этнической и собственно национальной культуры. Основу любой национальной культуры в широком смысле этого слова составляет этническая культура тех этносов, из которых данная нация образовалась. Этническая культура в развитых национальных государствах – это народная культура. Ее средоточением является деревня. Она охватывает главным образом сферу быта и имеет в себе обычаи и традиции предков, которые проявляются в особенностях пищи и одежды, стереотипах социального поведения и действия, ориентации на специфические формы досуга, в народных промыслах, языке фольклора и т. д.

Но национальная культура не сводится к этнической. Национальная культура в узком смысле этого слова – это городская культура. Ее богатство развертывается на основе письменности и образования. Она воплощается в литературе и искусстве, науке и философии, социально-политическом и технологическом развитии общества. Лучшие достижения национальной культуры – это продукт творчества наиболее талантливых представителей науки, просвещенных эрудированных людей.

Таким образом, проблема взаимоотношения этнической и национальной культуры – это, прежде всего, проблема взаимоотношения «корней» и современной культуры народов. Этническая культура это не только историческое основание национальной культуры, но и источник творчества, создания национальной культуры в узком значении этого слова. Из нее заимствуют писатели сюжеты и образы, композиторы – мелодии и ритмы, архитекторы – стиль и орнамент, оформление построек. От ее многими веками складывающихся традиций во многом зависит своеобразие и неповторимость «мира» любой национальной культуры.

Однако взаимоотношения между национальной культурой в узком смысле слова и этнической культурой как ее наиболее древним компонентом весьма сложны и противоречивы. Этническая культура консервирует архаичные, во многом уже не отвечающие современным условиям нормы жизни. Она сопротивляется каким-либо переменам и новшествам, в то время как национальная культура полна движения и изменения, она живет творчеством нового. Этническая культура тяготеет к замкнутости, она страдает ксенофобией – неприязнью ко всему чужому и незнакомому, тогда как национальная культура, наоборот, чем выше развита, тем более открыта для контактов с другими культурами, становится лишь богаче от того, что впитывает в себя их достижения.

Этническая культура стремится сохранить различия между локальными, местными, свойственными лишь отдельным группам населения особенностям быта, поведения, произношения и т. д., а в национальной культуре эти отношения нивелируются и с развитием постепенно исчезают.

Для отдельного человека, для его индивидуальной жизни и деятельности, как он их себе представляет, этнические групповые «конструкты» могут быть ближе и важнее, именно в них приходится наибольшая доля эмоциональных «подключений» к ментальным «архивам» сознания. Национальная культура стыкует этнические компоненты общественного сознания, связывает их воедино. Они оказываются «встроенными» в некую общую систему, а потому не определяют, а подчиняются требованиям этой системы. Так же и национальный менталитет, формируемый схожими или даже тождественными групповыми и этническими «конструктами», обеспечивает единство целей и ценностей, одинаковость моделей социального действия и поведения у носителей разных ментальностей в тех рамках, в которых возможна культурная ментальная идентификация, трактуемая нами как «национальная».

В горизонтальном разрезе в менталитете можно выделить его структурные элементы, сформировавшиеся на базе особенностей социостратификационнных субкультур: менталитет «элиты» и «массы», менталитеты жителей города и деревни, менталитеты рабочих, крестьян, предпринимателей, интеллигенции и т. д. Бесспорно то, что различным социальным слоям присущи различные типы ментальности. Ментальность в данном отношении отражает не столько уровень интеллектуального развития, сколько определенные показатели культуросемантической адекватности. Культуросемантическая адекватность есть проявление того, как данный социальный субъект ориентирован в социокультурном символически значимом пространстве, как он понимает себя в качестве реального носителя культурных характеристик и как сам видит с этой точки зрения другие феномены культуросмысловой реальности.

Этнический менталитет – это достаточно стабильная социально-психологическая структура. Однако его содержание формируется и изменяется в результате внутреннего воздействия и взаимодействия составляющих его структуру компонентов.

Трансформацию менталитета можно представить следующим образом.

Сам процесс построения иерархии ценностей тесно связан с «архетипами» и «конструктами», носителем которых человек является, но в формировании которых участвует, прежде всего, та социальная группа (социальный слой) или общность, с которой человек себя идентифицирует. При этом исторические, социально-экономические, естественно-географические факторы и условия проживания «субъекта менталитета» оказывают мощное влияние на содержание этих конструктов.

Процесс внутренних изменений в менталитете задается рамками совокупности сосуществующих и взаимосвязанных «архетипов» и «конструктов», которые и определяют границы и рамки, а также общее направление развития, функционирование менталитета и общества. Менталитет задает сумму исходных позиций, выбор же конкретной «стартовой позиции» для человека определяется наивысшей активностью соответствующего «конструкта» в данный момент.

Активность того или иного конструкта определяется внешним воздействием (экономика, политика, кризис и т. д.). В таком случае, действительно, человек или общность остаются верными исторически сформировавшемуся «коду» (наследуемому через механизмы культурной интеграции) в любых обстоятельствах, не исключая катастрофические, но сам этот «код» в разных ситуациях «ведет себя» по-разному, выталкивая в «авангард» тот конструкт, который «операционально» ближе, адекватнее данной ситуации. Нарушение равновесия в «архетипе» ведет к активизации соответствующего «конструкта» или группы «конструктов». Следует специально оговорить: отмечая возможность таких «оперативных» изменений в этническом менталитете, укладывающихся в относительно узкие хронологические рамки, нужно исходить из того, что возможны более глубокие, принципиальные изменения менталитета как целостности, фиксируемые «эпохальными» границами.

Подведем итог анализа природы и структуры этнического менталитета и сформулируем вывод.

Этнический менталитет – это исторически сложившаяся устойчивая органическая целостность социально-психологических качеств и черт, присущих именно этой этнической общности (народу, нации), составляющим ее группам и гражданам, существующая на осознаваемом и неосознаваемом уровнях, которая обуславливает единообразный, специфический для каждой общности тип мировосприятия, аксиологической оценки, поведения и самоидентификации.

Этническая ментальность функционирует в виде мыслительных автоматизмов и стереотипов, детерминирующих состояния сознания и поведения человека. Однако эта детерминация не является всеобъемлющей и абсолютной. Человек – это сознательное, свободное существо и выбор линии поведения всегда остается за ним, прежде всего в проблемах морального и политического характера. Признание существования этноментальных детерминант лишь подчеркивает мысль, что существуют этнически обусловленные типологические диапазоны, в рамках которых преимущественно осуществляется выбор линии поведения. Эти диапазоны выступают в качестве легитимных норм реакций, обусловленных долговременной адаптацией этнических общностей к существованию в определенных природно-исторических условиях. Наиболее универсальные из этих норм реакции закрепляются в культуре и передаются из поколения в поколение. При этом ментальный багаж, доставшийся от прошлых поколений, наполняется и корректируется информацией, получаемой в результате собственного жизненного опыта представителей данной этнической общности.

Юнг К. Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Архетипы и символ. М., 1991. С. 97–98.

Там же. С. 98–99.

Пантин И. К. Национальный менталитет и история России // Вопросы истории России // Российская ментальность // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 30.

Бутенко А. П., Колесниченко Ю. В. Менталитет россиян и евроазийство: их сущность и общественно-политический смысл // Социологические исследования. 1996. № 5. С. 99.

Редель A. M. Российский менталитет: от политико-идеологических спекуляций к социологическому дискурсу // Социальные гуманитарные знания. 1994. № 5. С. 170.

Основы лингвокультурологии [учебное пособие] Хроленко Александр Тимофеевич

2. Этническая ментальность

2. Этническая ментальность

Что такое менталитет, или ментальность? Неожиданный ответ нашёлся в одной из газетных заметок – письме читателя в редакцию. Наш соотечественник, будучи в ФРГ, как-то раз зашёл в кафе. Спустя некоторое время туда же вошёл пожилой немец. И хотя в большом зале было немало свободных столиков, посетитель, окинув внимательным взглядом посетителей, уверенно подошёл к столику, где сидел наш гражданин, и на русском языке попросил разрешения занять место за его столиком. Завязалась беседа. Когда пришло время прощаться, будущий автор газетной заметки задал немцу вопрос, почему тот подошёл именно сюда и почему с незнакомцем заговорил по-русски. Немец рассказал, что во время Второй мировой войны он служил в абвере, немецкой военной разведке, и внимательно штудировал книжку для служебного пользования «Приметы русских». Одна из таких примет была в том, что русские, чистя обувь, обычно всё внимание уделяют передней части сапога или ботинка, забывая о задней части обуви. С тех пор, – заключает автор заметки, – когда чищу обувь, ломаю свой русский менталитет и с особым усердием налегаю щёткой на задник ботинка. Та неосознаваемая сила, которая заставляет руку русского человека усердствовать над носком сапога и оставляет в небрежении его задник, в науке именуется менталитетом, или ментальностью.

Вспомним хрестоматийный эпизод из романа «Война и мир» Л.Н. Толстого. Наташа Ростова в поместье дяди в Отрадном принимает участие в народном танцевальном развлечении и вступает в круг танцующих. Автор, восхищаясь своей героиней, размышляет: «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, – эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, – этот дух, откуда взяла она эти приёмы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приёмы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от неё дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро-весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошёл, и они уже любовались ею. Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для её дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чуждую ей, в шелку и бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было в Анисье, и в отце Анисьи, и в тётке, и в матери, и во всяком русском человеке». Это ещё один пример неосознаваемой силы, которая заставляет разных представителей одного этноса в сходных обстоятельствах поступать удивительно одинаково.

Теперь обратимся к словарям. «Менталитет (лат.) – образ мышления, общая духовная настроенность человека, группы?» [ФЭС 1998: 263]. Прилагательное mentalis впервые появилось в языке средневековой схоластики (XIV в.). Существительное mentality стало использоваться в английской философии XVII в. В обыденный язык это понятие ввел Вольтер. Первоначальное понятие «ментальность, менталитет» включало в свое содержание элемент ущербности, поэтому в этнологии (Леви-Брюль Л. Примитивный менталитет. 1922) оно относилось к сознанию дикаря, а в психологии (А. Валлон) – к сознанию ребенка. Писатель начала XX в. М. Пруст в романе «В поисках утраченного времени» использовал это понятие, характеризуя хаотичное и вместе с тем стереотипное сознание, противоположное мировоззрению [История ментальностей 1996]. К концу XX столетия активно используемое понятие утрачивает оценочность.

Кстати сказать, ментальность – это русифицированный вариант немецкого менталитета (Mentality). Последние по времени появления словари иностранных слов пытаются развести понятия (и термины) «менталитет» и «ментальность». В словаре 2001 г. читаем: Менталитет (от лат. Mens образ мысли) – склад ума, способ мировосприятия. Ментальность (лат. Mentalis умственный) – интеллектуальный мир человека» [Словарь иностранных слов. Ростов н/Д, 2001. С. 312).

Исследователи сходятся на том, что понятие ментальности, как и понятие культуры, относится к числу трудно определимых. Полагают, что ментальность можно скорее описать, чем определить.

Известный французский историк-медиевист Ле Гофф призвал «смириться с расплывчатостью термина ментальность для того, чтобы не потерять богатство, связанное с его многозначностью» [История ментальностей… 1996: 40]. Ему вторят психологи, полагающие, что поиск точного определения или оригинальной интерпретации популярного термина ментальность обречён на неудачу в силу того богатства, которое заключено в его расплывчатости [Акопов, Иванова 2003: 53].

Словом менталитет называют то, что не «политика», «социально-экономические отношения», «обычаи», «законы». Им объясняют то, что в культуре и истории других народов кажется странным и непонятным. Ментальность глубже мышления, норм поведения, сферы чувств. Она не структурирована и представляет собой некую предрасположенность, внутреннюю готовность человека действовать определенным образом, это своеобразная область возможного для человека, сфера автоматических форм сознания и поведения. Ментальность воспринимают как «самопонимание группы», как совокупность образов и представлений, которыми руководствуются. Это ставшие неосознанными ориентации и основания для чувствования» мышления и поведения. Проявляется ментальность в повседневности, полуавтоматическом поведении человека и его мышлении. В словаре Ожегова-Шведовой (1992) это мировосприятие, умонастроение. Менталитет скрывается в поведении, оценках, манере мыслить и говорить. Выучить и подделать его нельзя, можно лишь «впитать» вместе с языком, который вмешает в себя мировоззрение и коды данной культуры. Он выражает себя косвенно, исподволь «навязывая» содержимое и форму любому дискурсу [Геллер 1996:387].

Для психологов ментальное – это те установки и нравственные ориентиры, которые приобретаются и создаются людьми в процессе социализации с учётом особенностей культурно-исторической эпохи [Акопов, Иванова 2003: 54].

Мысль о ментальности возникает только при встрече с чем-то не похожим на нас самих, а потому менталитет может быть «тестирован» только извне. Очевидно, что вопрос «Каков ваш менталитет?» – лишен смысла, поскольку своим носителем менталитет не может быть отрефлексирован и сформулирован. Этим менталитет отличается от «мнений», «учений», «идеологий». Ментальность – это «общий тонус» долговременных форм повеления и мнений индивидуумов в пределах групп. Ментальность появляется во всем, о чем думает человек, что и как оценивает в жизни, как соотносит быт и бытие. Полагают, что менталитет лежит между двумя формами познания: рациональным и религиозным.

На учёте ментальных установок и стереотипов народов основываются так называемые этнические анекдоты о русских, евреях, украинцах, немцах, чукчах и т. д. В заметках акад. М.А. Гаспарова есть любопытное наблюдение над тем, как представители разных этносов реагируют на языковые ошибки собеседника-иностранца: «При ошибках в языке собеседник-француз сразу перестаёт тебя слушать, англичанин принимает незамечающий вид, немец педантично поправляет каждое слово, а итальянец с радостью начинает ваши ошибки перенимать» [Новое лит. обозрение. 1997. С. 27].

Перспективное поле поисков особенностей этнического менталитета представляет фольклор. Русский религиозный философ, правовед, князь Е.Н. Трубецкой на материале русской народной сказки пытался увидеть, как в ней отразилась русская душа, и пришёл к выводу, что в сказке выражается «по преимуществу женственное мирочувствие» [Трубецкой Е.Н. 1998:484]. Русский человек, полагает философ, интенсивно воспринимает действие сверху чудесной силы, которая может поднять и унести в заоблачную высь, а рядом необыкновенно слабо выражено действие снизу. Заметна слабость волевого героического усилия. «…Сказывается настроение человека, который ждёт всех благ жизни свыше и при этом совершенно забывает о своей личной ответственности» [Трубецкой Е.Н. 1998: 485].

Менталитет не монолитен. Он разнороден. Так, в сознании и поведении современного человека отыскивают фрагменты древнего магического сознания. Менталитет со временем изменяется. Говорят, что менталитет – это всегда система, элементы которой различаются по возрасту, происхождению, интенсивности. Историки школы «Анналов» различают варварский, придворный, городской, готический, суеверный, буржуазный, современный и многие другие менталитеты. Ментальность – «манера чувствоватъ и думать, присущая людям данной социальной системы в данный период их истории» [Гуревич 1984: 37].

Постепенно выявляется, что без учета этнической ментальности невозможно адекватно представить историю народа. Первыми это ощутили медиевисты – специалисты по истории средних веков. В европейской науке XX в. сложилась знаменитая школа «Анналов», которая от изучения событий перешла к изучению ментальности средневекового европейца. Представители этой школы исходят из теоретической посылки, что умы средневековых людей были устроены иначе и что без понятия ментальности исследователям не обойтись [История ментальностей 1996: 57].

«История ментальностей» – это разновидность «социальной истории», предмет которой – анализ поведения, ценностных ориентаций, особенностей быта, нравов, обычаев, форм жилища, моды и проч. История ментальностей предполагает: 1) интерес к коллективным психологическим установкам; 2) внимание к невысказанному и неосознаваемому; 3) интерес к устойчивым формам мышления – к метафорам, категориям, символике [История ментальностей 1996:56]. Цель истории ментальностей – изучить три рода феноменов: 1) интересы; 2) категории; 3) метафоры. Историки-медиевисты анализируют мировидение средневекового человека, ту «картину мира», которую он создавал в процессе своей социально-культурной практики. Исследователи ищут в тестах не высказанные явно, не вполне осознанные в культуре умственные установки, общие ориентации и привычки сознания, «психологический инструментарий» и «духовную оснастку» людей средневековья. Исследователь ментальности стремится выявить в дошедших до нас текстах то, что авторы не могли или не хотели высказать прямо, то есть случаи, где авторы проговариваются. За «планом выражения» ищется «план содержания». Это очень трудная и ответственная задача – возродить ментальный универсум в его истинности тех, кто давно канул в прошлое. Историки чувствуют, что памятники, оставленные людьми прошлых веков, содержат в себе ответа, выявить которые можно путём правильно поставленных вопросов. И тогда старые тексты окажутся неиссякаемыми источниками познания духовного мира людей их эпох. «…Историк, – делает вывод А.Я. Гуревич, – волей-неволей вынужден быть вместе с тем и историком ментальностей и картин мира, заложенных в сознании людей, составляющих это общество» [Гуревич 1999: 536].

Помимо научно-теоретического аспекта в изучении ментальности есть и аспект прагматико-политический. Стремление возродить Россию неизбежно ставит вопросы самосознания «Кто мы?», «Куда идем?», «Какое общество строим?». В решении подобных вопросов не последнее слово принадлежит этническому менталитету. К сожалению, о нем в нашем обществе стали говорить только в последнее время, да и само слово кажется совсем недавно заимствованным. В Малом академическом словаре русского языка оно отсутствует. Не было такого понятия и в «Большой советской энциклопедии». И это не случайно. Этнический менталитет в решении политических, экономических, социальных и культурных задач в России никогда не учитывался. Однако не учитываемый, он проявлялся и проявляется весьма неожиданно, парадоксально и подчас разрушающе. Без учёта ментальности, этого системообразующего для внутреннего мира человека и человеческих объединений фактора, не может быть современной науки управления и менеджмента, в основе которых лежат человеческие отношения. Изучение российской ментальности помогает глубже понять смысл отечественной истории, истоки российской государственности, духовности и патриотизма.

Роберт Ли, этнический кореец, родился в Дагестане, окончил Ростовский инженерно-строительный институт, кандидат технических наук, успешный бизнесмен в области строительства, написал книгу «Как Вам стать богатым в России» (Ростов н/Д, 1999). В заключительной главе книги «Как самобытность русской души помогает добиться успеха» автор размышляет о природе русского менталитета, в котором интуиция доминирует над умом. Интуиция компенсирует плохую организацию и отвратительное планирование. «Русский человек силен тем, что при внезапно возникшей опасности он полностью погружается в «здесь и сейчас» и каждую секунду живёт этой жизнью, не отвлекаясь ни на план и прочую постороннюю ерунду. Он вслушивается в интуицию и моментально реагирует на её малейшие изменения. Он сливается с жизнью, становясь ею самой. А сама жизнь всегда сильнее любого плана» [Ли 1999:270]. Если к этим особенностям русского менталитета добавить чёткое, грамотное планирование, эффект будет грандиозным. Кстати, замечает Ли, огромная жизнеутверждающая сила русской натуры объясняет, почему многие немцы в России ассимилировались очень быстро. Стоит помнить и ещё об одной особенности русской ментальности: мы слабеем, когда всё складывается удачно.

Этнический менталитет устойчив, но неестественные, порой насильственные формы существования народа меняют его, искажают соотношение элементов в строе мысли. И тогда следует обращаться к объективным свидетельствам об исконной специфике менталитета. Интерес к «особенной физиономии» народа обостряется в периоды мощных исторических разломов в истории нации. В первой четверти и в последнее десятилетие XX в. в России ощущался повышенный интерес к собственной самобытности. О том, что вопросы ментальности и этнической специфичности из разряда чисто теоретических переходят в разряд практических, свидетельствуют выступления и материалы научной конференции «Этническое и языковое самосознание» (Москва, 1995). В Гомеле (Беларусь) уже в третий раз проводится Международная научная конференция «Менталитет славян и интеграционные процессы».

Специалисты сразу столкнулись с тем, что изучать ментальность сложно не только по причине её глубокого «залегания» в человеке, отсутствия отрефлексированности и оформленности, но и потому, что исследователь находится в плену собственного менталитета, который незаметным образом преломляет его взгляд на материал источника, из которого «вычитывается» чужая ментальность. Если ментальность вычитывается из текстов прошлого, то трудности возрастают, ибо текст – не прямой слепок сознания, между текстом и сознанием всегда есть зазор. Отражая в себе

некую весть о творившей его ментальности, текст не в состоянии охватить всей глубины, многослойности, изменчивости и противоречивости живого сознания. Текст – всегда очищенное, упорядоченное, усеченное и измененное сознание, а потому, по словам историка, письменный источник – не только ключ к исторической ментальности, но и завеса над ней [Чужое… 1999:199].

Объективные трудности изучения ментальности провоцируют мнение о менталитете как некой абстракции, фантоме, понятии придуманном, а не открытом, Примечательно, что ментальность данного народа изучается исследователями, представителями другого этноса, и, следовательно, людьми с иной ментальностью. Имеется в виду сборник работ А. Вежбицкой, переведенных на русский язык [Вежбицкая 1996], в которых особенности русской ментальности выводятся из особенностей грамматики русского языка (об этом см. ниже).

В 1995 г. в Польше вышел в свет словарь «Русский менталитет». Основу словарных текстов составили известные оппозиции (своеобразные векторы самосознания): «Восток» | «Запад», «духовное» | «душевное», «правда» | «истина» и др. В словаре 222 понятия, так или иначе связанных с сознанием русских людей. Так, буква «Е» представлена словарными статьями «Евразия», «Евреи», «Европа», «Единомыслие», «Еретическая мысль» [см.: Вопросы философии. 1996. № 5. С. 189]. Словарь в целом получил позитивную оценку, однако было высказано несколько существенных замечаний. Во-первых, польские ученые отождествляют «менталитет», «дух (определенного) языка» и «культуру». Во-вторых, не растолковывается, что такое ум, дорога, добро, красота, север, юг, в словарь не вошло изрядное количество концептов, явно связанных со своеобразием русского менталитета (дом, семья). В-третьих, авторы не различают русской и советской ментальности. Поляки затруднились перевести слова благолепие, юродство, подвижничество [Геллер 1996: 387; Щукин 1996]. Интерес представляет также книга Т.Д. Марцинковской «Русская ментальность и её отражение в науках о человеке» (М., 1994).

В русской философской литературе (Н.А. Бердяев, М.О. Гершензон, А. Белый и др.) аналогом «менталитета» выступает понятие «самосознание», объединяющее два начала – «мысли» и «воли», интеллектуального и экзистенциального: что человек думает и как он поступает. Понятие «самосознание» не исключает понятия «менталитет». Если самосознание – это сознание «для себя», имманентное по отношению к собственным истокам, то менталитет – это категория, демонстрирующая сознание другим: миру в целом, другому народу, другому человеку. По этой причине предметом научного анализа избирается менталитет, а не самосознание [Вопросы философии. 1996. № 5. С. 189].

В современной культурологической литературе существуют попытки каким-то образом дифференцировать менталитет. К примеру, говорят о трех разновидностях ментальности: 1) «западный» дедуктивно-познавательный менталитет, стремящийся в форме понятий и суждений отражать окружающую действительность и имеющий практическую направленность; 2) «восточный» менталитет, ориентированный на интуитивное мышление, в большей степени направленный на созерцание, духовное самоусовершенствование, развитие внутреннего мира, чаще всего использующий не понятия, а смыслообразы и мифы; 3) менталитет «традиционного общества», ориентированный на предметное решение жизненных ситуаций и конкретных проблем, стоящих перед этнокультурной общностью [Белик 1998: 135]. В пределах трех указанных разновидностей ментальности можно говорить об этнической ментальности, которая как раз и разграничивает народы и определяет их «национальную физиономию».

И потому мне кажется желанной

Различность и причудливость умов.

Ум английский – и светлый и туманный,

Как море вкруг несчетных островов.

Бесстыдный ум француза, ум немецкий -

Строительный, тяжелый и тупой,

Ум русский – исступленно-молодецкий,

Ум скандинавский – вещий и слепой.

Испанский ум» как будто весь багряный,

Горячий, как роскошный цвет гвоздик,

Ум итальянский – сладкий, как обманы,

Утонченный, как у мадонны лик.

Ум эллинский – язык полубогов,

Индийский ум, кошмарно-исполинский, -

Свод радуги, богатство всех тонов.

(К. Бальмонт. Похвала уму)

Менталитет – многообразие смыслов и значений, так или иначе ассоциирующихся с проблемой национального своеобразия [Кондаков 1994: 22]. Каждодневная жизнь и положение любого народа в непосредственном или удаленном окружении (славяне и неславяне, христиане и нехристиане, православные и католики, один славянский народ и другой и т. п.) моделируют и ментальность, и культуру данного народа [Сибинович 1995: 26]. Ментальность, по Гуревичу, – это общее» что рождается из природных данных и социально обусловленных компонентов и раскрывает представление человека о мире.

Мнения выдающихся представителей русской культуры о русском менталитете, его истоках и особенностях отражают влияние на русскую ментальность колоссальных просторов и континентального климата: «Так связаны в русской равнинности, в разливе деревенской России убожество заполняющих её форм с божественностью охватывающих её горизонтов» (Ф.А. Степун); «Равнинный, степной характер нашей страны наложил свою печать на нашу историю. В природе нашей равнины есть какая-то ненависть ко всему, что перерастает плоскость, ко всему, что слишком возвышается над окружающим» (Е.Н. Трубецкой); «Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремленность, широта» (Н.А. Бердяев). Странную подверженность русского человека безудержной радости и крайней, невыразимой тоске объясняют свойствами континентального климата.

Ещё одна особенность русской ментальности подмечена Н.В. Гоголем: «Вся беда наша в том, что мы не смотрим в настоящее, а смотрим в будущее» («Выбранные места из переписки с друзьями»). Вывод великого писателя: «Дурак тот, кто думает о будущем мимо настоящего». Из наблюдений Юрия Крижанича, хорватского писателя XVII в., проводника идеи «славянского единства»: «Русские люди не умеют середним путём ходити, а всё ходят по пропастям да по окраинам». Русскому национальному характеру свойственны черты, которые писатель И. А. Гончаров собрал в понятии «обломовщина» и которые охарактеризовал Владимир Даль в своём Словаре: «Русская вялость, лень, косность; равнодушие к общественным вопросам, требующим дружной деятельности, бодрости, решимости и стойкости; привычка ожидать всего от других и ничего от себя; непризнанье за собою никаких мирских обязанностей» [Даль: 2: 593].

Вот слова, которые отразили русскую ментальность и трагический опыт России в XX в.: «Во всём доходить до крайности, до пределов возможного – несчастье русских. В России не было счастливого настоящего, а только заменяющая его мечта в счастливое будущее. Стремление русских во всём достигнуть последнего имеет и положительную сторону – способность колоссального развития духовной области» (Д.С, Лихачёв).

1. Ануфриев Е.А., Лесная Л.В. Российский менталитет как социально-политический и духовный феномен // Социально-политический журнал. 1997. № 3. С. 16–27.

2. Большакова А.Ю. Феномен русского менталитета: Основные направления и методы исследования // Русская история: проблемы менталитета. М., 1995. С. 7-10.

3. Брагина А А. Ваш менталитет и наш менталитет // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 1999. № 4. С. 33–37.

4. Воронцова М.В. Немцы… они другие… (Размышления о современном страноведении) // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 1998. № 4. С. 67–75.

5. Голованивская М.К. Французский менталитет с точки зрения носителя русского языка: Контрастивный анализ лексических групп со значением «высшие силы и абсолюты» «органы наивной анатомии», «основные мыслительные категории», «базовые эмоции»: Монография. М., 1997.

6. Касьянова К. О русском национальном характере. М., 1994.

7. Милов Л.В. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянства // Общественные науки и современность. 1995. № 1.

8. Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998.

Из книги Культурология: конспект лекций автора Еникеева Дильнара

ЛЕКЦИЯ № 20. Ментальность как тип культуры. Смысл ментальности Непосредственным изучением культуры как ментальности занимается французская историческая школа «Анналов», одним из ярких представителей которой является Ф. Бродель.История ментальностей использует

Из книги Культурология: Учебник для вузов автора Апресян Рубен Грантович

15.2. Нация как этническая общность людей Как правило, этнос формируется в догосударственную эпоху. С политическим оформлением этноса, с созданием государства формируется нация. Таким образом, этнос и нация – близкие, но не тождественные понятия.Нация – одна из форм

Из книги Русские [стереотипы поведения, традиции, ментальность] автора Сергеева Алла Васильевна

Алла Сергеева Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность ВВЕДЕНИЕ «Как на что взглянешь, так то и видишь» Русская народная пословица В последние годы растет интерес к России, ее обитателям - и у иностранцев с их идеями о «загадочной русской душе», и у самих

Из книги Культурология. Шпаргалка автора Барышева Анна Дмитриевна

29 ЭТНИЧЕСКАЯ И НАЦИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА Понятия этнической и национальной культуры иногда отождествляются. Но эти культуры различны.Этносом называют любое национальное сообщество (национальное меньшинство, племя, народность). Этносы существовали всегда, а нации возникли

Из книги Чеченцы автора Нунуев С.-Х. М.

Краткая этническая история вайнахов Этническая история вайнахов (чеченцев, ингушей, цоватушин) уходит в глубь тысячелетий. В Месопотамии (в междуречье Тигра и Евфрата), в Шумерах, в Анатолии, Сирийском и Армянском нагорьях, в Закавказье и на берегах Средиземного моря

Из книги Цивилизация средневекового Запада автора Ле Гофф Жак

Глава IX МЕНТАЛЬНОСТЬ, МИР ЭМОЦИЙ, ФОРМЫ ПОВЕДЕНИЯ (X–XIII ВВ.) Чувство неуверенности - вот что влияло на умы и души людей Средневековья и определяло их поведение. Неуверенность в материальной обеспеченности и неуверенность духовная; церковь видела спасение от этой

Из книги Основы лингвокультурологии [учебное пособие] автора Хроленко Александр Тимофеевич

4. Этническая ментальность, картина мира и язык Ментальность отражается в языке на уровне лексики (ключевых слов) и на уровне грамматики (категории и

Из книги автора

§ 8. Этническая структура Северо-Кавказского региона Северный Кавказ – самый многонациональный и густонаселенный район Российской Федерации. Естественной границей, отделяющей Северный Кавказ от Закавказья, является Большой Кавказский хребет. Каспийское и Черное моря

Из книги автора

Тема 10 Этническая картина Восточной и Юго-Восточной

Влияние этнокультурных условий на социа­лизацию человека наиболее существенно оп­ределяется тем, что принято называть мента­литетом (понятие, введенное в начале XX в. французским ученым Л. Леви-Брюлем).

Менталитет - это глубинный духовный склад, совокупность коллективных представлений на неосознанном уровне, присущий этносу как большой группе людей, сформировавшейся в определен­ных природно-климатических и историко-культурных условиях.

Менталитет этноса определяет свойственные его представите­лям способы видеть и воспринимать окружающий мир и на ког­нитивном, и на аффективном, и на прагматическом уровнях. Мен­талитет в связи с этим проявляется и в свойственных представите­лям этноса способах действовать в окружающем мире.

Так, исследования показали, что у народов Севера, сформиро­вавшихся и живущих в специфических природно-климатических условиях, образно названных Джеком Лондоном «белым безмол­вием», отмечается специфическая традиция восприятия звука, своеобразный этнический звукоидеал, который влияет на особен­ности эмоциональных проявлений у представителей северных этносов и на поведенческом уровне.

Другой пример. Финны стали употреблять в пищу грибы лишь во второй половине XIX в. Исследователи объясняют это следую­щим образом. В течение многих столетий финны, живя в суровых климатических условиях, считали, что человек добывает все необ­ходимое для жизни тяжелым трудом в борьбе с природой. Грибы же - творение природы - можно было собирать легко и просто, а раз так, то финский менталитет не рассматривал их как нечто пригодное для жизни человека.

И еще одно свидетельство проявления менталитета в культур­ных установках, свойственных представителям различных наций. Исследование, проведенное в пяти европейских странах в конце 80-х гг.XX в., выявило весьма любопытную ситуацию. Среди анг­личан оказалось наибольшее число равнодушных к искусству и больше всего приверженцев «строгих наук» - физики и химии. Близкими к англичанам в этом аспекте оказались немцы. А вот среди французов, итальянцев, испанцев (народов романской группы) людей, высоко оценивающих искусство, намного больше тех, для кого приоритетны физика и химия.

Обобщая различные данные, можно сделать вывод о том, что менталитет этноса, проявляясь в стабильных особенностях его культуры, определяет главным образом глубинные основания восприятия и отношения его представителей к жизни.

Конкретизируя это положение, можно говорить о том, что менталитет этноса во многом определяет: отношение его пpeдcтaвителей к труду и специфические традиции, связанные с трудовой деятельностью; представления об удобствах быта и домашнем уюте; идеалы красивого и некрасивого; каноны семейного счастья и взаимоотношений членов семьи; нормы полоролевого поведе­ния, в частности понятия о приличиях в проявлении чувств и эмо­ций; понимание доброты, вежливости, такта, сдержанности и т.д.

В целом менталитет характеризует оригинальность культуры то­го или иного этноса. Как писал французский этнолог Клод Леви-Стросс: «Оригинальность каждой из культур заключается прежде всего в ее собственном способе решения проблем, перспективном размещении ценностей, которые общи всем людям. Только значи­мость их никогда не бывает одинакова в разных культурах».

Большинство исследователей считают ментальность одной из основных характеристик этноса Она (хотя и под другими названиями) излучается, начиная со середины XIX века.

В качестве примера можно привести исследования "загадочной русской души". Э. Эриксон и другие западные авторы считают характерным для русской ментальности чередование полной пассивности и бурной эмоциональной разрядки. Н.А. Бердяев также отмечает, что русская ментальтность сильно поляризована и совмещает в себе противоположности (деспотизм - анархия, жестокость и склонность к насилию - доброта и человечность, смирение - наглость, рабство - бунт и т.д.). В качестве причин эти авторы называли:

Ритм крестьянской жизни в холодном климате (бездеятельная зима и тяжелый труд летом);

Длительное тугое пеленание младенцев;

Наложение аскетически-монашеского православия на природную языческую стихию;

- "размывание материнства" и ранняя социализация детей (огромное участие в воспитании детей в младенчестве принимают, помимо родителей, другие члены семьи, а затем - детский сад, школа и государство в целом).

Современные российские исследователи выделяют такие компоненты российской ментальности, как разрыв между настоящим и будущим, исключительная поглощенность будущим, отсутствие личностного сознания и, следовательно, ответственности за принятие решений в ситуации риска и неопределенности, облачение национальной идеи в мессианские одеяния, открытость или всеотзывчивость.

Еще один ключевой аспект этнической ментальности связывается с локализацией в ней добра и зла. В традиционной русской ментальности, как отмечает Ю.М. Лотман, для победы добра над злом используется не закон, воспринимаемый как сухое, бесчеловечное начало, а моральные принципы - милость, жертва, любовь.

Эта особенность подтвердилась и при исследовании морального и правового развития современной российской молодежи (1996). Обсуждалась жизненная ситуация, в которой фигурировали мама с ребенком, занявшая чужое место за взятку проводнику, и женщина с билетом на это место. Все опрошенные не учитывали "закон" - право человека, купившего билет, а ожидали от него милосердия, сострадания и жалости, в противном случае считая его непорядочным человеком.

Приведем другие примеры этнической ментальности.

Во время и после второй мировой войны в США появился ряд исследований японской ментальности, отмечавших такое ее противоречие, как присущее японцам чувство прекрасного и, одновременно, фанатизм в преданности властям. Причину жестокости японских "эстетов" усматривают в особенностях социализации в Японии, где с самого детства ребенок осознает подчиненность своих желаний интересам группы и любыми способами стремится избежать позора для себя и своей семьи.

В качестве центральной характеристики шведской ментальности выделяется компетентность в самом широком смысле слова, включая моральное обязательство человека быть таковым; отмечаются также застенчивость, понимаемая как положительная черта, эмоциональная холодность, честность, независимость и т.д.