ТЕОЛОГИЯ (греч. Θεολογία, от Θεός – бог и λόγος – слово, учение) – богословие, совокупность религиозных доктрин о сущности и действии Бога, построенная в формах идеалистического умозрения на основе текстов, принимаемых как божественное откровение. Одна из предпосылок теологии – концепция личного Бога, сообщающего непреложное знание о себе через свое «слово», почему теология в строгом смысле возможна только в рамках теизма или хотя бы в русле теистической тенденции. Вторая предпосылка теологии – наличие достаточно развитых форм философии. Хотя теология не может обойтись без философского понятийного аппарата (ср. неоплатонический термин «единосущный» в христианском символе веры), она по сути своей отлична от философии, в т.ч. и от религиозной философии. В пределах теологии как таковой философское мышление подчинено гетерономным основаниям; разуму отводится служебная герменевтическая (истолковательная) роль, он только принимает и разъясняет «слово Божие». Теология авторитарна; в этом смысле она отлична от всякой автономной мысли, в т.ч. философии. В патристике складываются как бы два уровня: нижний – философская спекуляция об абсолюте как о сущности, первопричине и цели всех вещей (то, что называл «теологией» еще Аристотель – синоним «первой философии», или метафизики ); верхний уровень – не постигаемые разумом «истины откровения». В эпоху схоластики эти два вида теологии получили обозначение «естественной теологии» и «богооткровенной теологии». Такая структура теологии наиболее характерна для традиционных доктрин. Перенос акцента на мистико-аскетический «опыт», запечатленный в предании, определяет облик православной теологии: единое предание не позволяет ни «естественной теологии», ни библеистике вычленяться из своего состава. Протестантская теология иногда тяготела к отказу от понятия «естественной теологии»; в 20 в. такие тенденции стимулировались влиянием экзистенциализма , а также стремлением вывести теологию из плоскости, в которой возможно столкновение с результатами естественно-научных исследований и с философскими обобщениями этих результатов. Именно по вопросу о понятии «естественной теологии» резко разошлись ведущие представители диалектической теологии – К.Барт и Э.Бруннер .

Догматическое содержание теологии понимается как вечное, абсолютное, не подлежащее какому бы то ни было историческому изменению. В наиболее консервативных вариантах теологии, особенно в католической схоластике и неосхоластике , ранг вневременной истины дан не только «слову Божию», но и основным тезисам «естественной теологии»: рядом с «вечным откровением» встает «вечная философия» (philosophia perennis). На переходе от Средневековья к Новому времени оппозиционные мыслители подвергались преследованиям не только и не столько за несогласие с Библией, сколько за несогласие со схоластически истолкованным Аристотелем. Однако перед лицом смены социальных формаций и культурных эпох теология вновь и вновь сталкивается с проблемой: как ей обращаться к меняющемуся миру, чтобы на языке неизменных догматических формул выразить новое содержание. Консерватизм грозит полной изоляцией от развития общества на современном этапе, модернизм, связанный с «обмирщением» религии, – разрушением ее основных устоев. Подобные тенденции есть также в истории теологии всех вероисповеданий. Современная теология испытывает кризис. Теология невозможна вне социальной организации типа христианской церкви и иудаистской или мусульманской общины, понятие «слово Божие» теряет смысл вне понятия «народ Божий» как адресата «слова». Это выражено Августином: «Я не поверил бы и Евангелию, если бы меня не побуждал к тому авторитет вселенской церкви». Попытка протестантизма отделить авторитет Библии от авторитета церкви не смогла до конца лишить теологию ее институционального характера как вероучения, обращенного от тех, кто «поставлен» в церкви учить членов церкви, к этим поучаемым. Сущность теологии как мышления внутри церковной организации и в подчинении ее авторитетам делает теологию несовместимой с принципами автономности философской и научной мысли. Поэтому начиная с эпохи Возрождения не только материалистическая, но и некоторые направления идеалистической философии формировались в более или менее антагонистическом отталкивании от теологии и создали богатую традицию ее критики. Эразм Роттердамский критиковал теологию как сухую и скучную игру ума, становящуюся между человеческой личностью и евангельской «философией Христа». Мотив практической бесполезности теологического умозрения ярко представлен у Ф.Бэкона и энциклопедистов. Критика теологии обосновывалась также критикой Библии как основы теологии; классиком такой критики был уже Б.Спиноза. Новый уровень антитеологической мысли был достигнут Л.Фейербахом, поставившим вопрос о теологии как отчужденной (см. Отчуждение ) форме человеческого сознания и систематически истолковавшим теологический образ Бога как негативный и превращенный образ человека. Марксистский атеизм толкует теологические построения как отражения антагонистических социальных отношений, подчиняющих человека нечеловеческому началу. См. также ст. Религия и лит. к ней.

С.С.Аверинцев

ГЕНЕЗИС ТЕОЛОГИИ. Генезис теологии как спекулятивного учения о Боге, создаваемого на основании текстов Откровения, связан с теистическими религиями, к которым относятся иудаизм, христианство и ислам. Божественное слово представлено в иудаизме Ветхим Заветом, в христианстве – Ветхим и Новым Заветами, в исламе – Кораном. Это учение может быть выражено в рационально-логической форме или в форме мистико-интуитивного созерцания, озарения, просветления Слова и соответственно восходит к индоевропейским представлениям о верховном божестве, которое означало не только «бога-отца», но и «бога Солнца», будучи этимологически увязанным с индоевропейским корнем глагола «сиять», «светить» (Гамкрелидзе Т.В. , Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984, т. II, с. 791). Это объясняет огромное значение, которое уделяется в теологии идее света.

Термин «теология» употреблялся в античной Греции – в божественных генеалогиях, религиозных и нерелигиозных сказаниях и пророчествах, в эпосе и трагедии. Как пишет Августин, «в тот же период времени существовали поэты, которых называют теологами за то, что они писали стихи о богах, но о богах таких, которые были... людьми, или были стихиями... мира, или же по воле Творца и за свои заслуги облечены были начальствованием и властью». Среди них «были Орфей, Мусей и Лин» (Августин. О граде божием. М., 1994, т. IV, с. 20–21).

Аристотель, разделив умозрительную философию на математику, физику и теологию, рассматривал ее как «учение о божественном». Эта трактовка сохранялась и в Средневековье до 12 в. Теология, по Аристотелю, была «первой философией», «исследующей самостоятельно существующее и неподвижное», являющиеся источником и целью бытия. Это «достойнейшее знание должно иметь своим предметом достойнейший род сущего» (Метафизика, 1026 а 15–20, 1061 b 1). Стоики под философской теологией понимали мысль, рассмотренную с позиций откровения; мифология при этом представлялась как своеобразная философская аллегория. Варрон различает три вида теологии: мифическую, физическую, гражданскую. Первая находится в ведении поэтов, вторая – философов, третья – народов. Трактовка теологии Варроном подверглась критике Августином (см. «О граде божием», кн. 18), который отличает «истинную теологию», под которой понимается «теория, дающая объяснение о богах», «учение или речь о божестве» («О граде божием«, кн. VI, гл. 5–8; кн. VIII, гл. 1) от языческого («баснословного») учения о богах.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ТЕОЛОГИЯ. В Средневековье исследователи теологических проблем чаще всего именовались философами, Петр Абеляр в «Теологии» называет их также divini, т.е. магистрами, обсуждающими божественные предметы. Псевдо-Дионисий Ареопагит понимает под теологией Откровение в его мистико-символическом значении.

Термин «теология» прочно входит в употребление как спекулятивное учение о Боге с 1-й пол. 13 в., когда в Парижском университете был открыт теологический факультет, хотя уже у Фомы Аквинского «священное учение» (doctrina sacra) представляет собой синоним теологии. Можно выделить три этапа становления теологии: первый начался еще в эпоху ранней патристики и продолжался вплоть до 10 в.; второй охватывает 11–12 вв.; третий – 13– 14 вв.

Главное содержание раннехристианской теологии состояло в тринитарных и христологических спорах. Эпоху апостольских мужей и апологетов характеризуют два главных направления: защита Божественного достоинства Христа перед иудаизмом и защита единства Бога перед политеистическими религиями. К моменту завершения этой эпохи сложились предпосылки для канонизации текстов Библии и создания к ним исторического (буквального), аллегорического и мистического комментариев. В это время теология отождествлялась со спекулятивной философией прежде всего потому, что исходным и конечным пунктом созерцания той и другой был Бог. Разум был мистически ориентирован, поскольку был направлен на постижение Слова, сотворившего мир и потому чудодейственного, а мистика рационального организована в силу уже того, что само Слово по своей сути логично. Когда Тертуллиан хотел выразить новое мировоззрение, т.е. философствующее богословие, он называл его «христианством» или «христианским основанием» («О воскресении плоти»), объясняя смысл такого именования тем, что «философы только стремятся к истине... христиане же владеют ею» («К язычникам»). Такие представления обусловили двуосмысленную природу теологии: она, с одной стороны, опирается на сверхразумное Откровение Бога (им-то и владеет христианин), причем для трех теистических религий (иудаизма, христианства, ислама) это исключительно Бог Библии, а с другой – на рациональный анализ Откровения с помощью выработанных собственно христианством мыслительных приемов, преобразовавших систему античных категорий и создавших механизмы переносов (трансляций) понятий из одного вида знания в другой (напр., из теологического в естественное или этическое и наоборот). Разум находился в прочном родстве с верой (см. Разум и вера ). Можно даже сказать, что христианское Средневековье открыло способность разума быть верующим. Как полагал Тертуллиан, интуитивное, дологическое знание Бога дано душе. Пытаясь отрефлектировать это дологическое, разум расчищает к нему путь до тех пор, пока не натыкается на нечто предельное, о чем уже ничего нельзя сказать, на что можно только указать: вот оно, и оно есть. Поскольку Бог как первая реальность обнаруживает себя именно т.о., в Него можно лишь уверовать, уверовав одновременно и в то, что этот предел положен Богом, «не желавшим, чтобы ты верил во что-то иное, кроме установленного Им, а потому не желающим, чтобы ты еще что-то искал» (Тертуллиан. Избр. соч. М., 1994, с. 111). На вопрос, что вначале – Афины или Иерусалим, поставленный Тертуллианом и повторявшийся впоследствии в христианстве Петром Дамиани, Бернардом Клервоским, в иудаизме Аароном Бен Элья, в исламе ал-Газали, Тертуллиан дает ответ в пользу второго по следующим основаниям. В правильность поисков Бога необходимо верить: если нет веры, нет и правильности, т.е. правила. «Нашел ты тогда, когда поверил; ведь ты не поверил бы, если бы не нашел, равно как ты не стал бы искать, если бы не надеялся найти. Значит, для того ты ищешь, чтобы найти, и для того находишь, чтобы поверить». Вера есть предел или свертывание разума в душе. «Этот предел положен тебе самим итогом разыскания» (там же). Познание, начавшись в душе, в пределе вновь возвращается в эту же душу, или в «простоту сердца», укрепив его, – мысль, совершенно чуждая античной философии, а, по Тертуллиану, доказывающая, почему рациональные Афины всегда «после» духовного Иерусалима. В Средневековье считалось, что Бог – обладатель полноты истины, знания, блага; любое самое правильное человеческое умозаключение относительно Него – правдоподобно. Потому верифицирующая процедура теологии 1) всегда обращена в прошлое, поскольку оно свершено, неизменно и подтверждено свидетельствами, 2) оформлена как ссылка на текст Откровения.

Опора на «истинное» неперерешаемое прошлое и на авторитет Откровения означает, что назвавший себя христианином человек бескомпромиссен в выборе веры, для него нет иной истины, иного Бога. Христианский Бог – Бог живой, лично пекущийся о мире и лично собеседующий с миром. Как писал отец Церкви Татиан в «Речи против эллинов», Слово родилось «через сообщение, а не через отсечение» (Ранние отцы церкви. Брюссель, 1988, с. 373). Предельное, обретенное при анализе собственной души знание оказывается перед лицом Бога, потому оно всегда «исповедальное» знание. Теоретизирование в христианстве всегда идет рядом с эмоционально-чувственным ожиданием личной встречи с Богом, поисками «Лица Божьего» (Пс 23:6), поскольку взыскующий этой встречи сам есть личность. Тертуллиан, перенесший термин «личность» из юридической сферы в теологическую, идеей первой Встречи объясняет смысл личности и человеческого бытия. Личная встреча с Богом – удел человеческой души, которая строга к себе и непримирима к ересям. Впадение в ересь трактуется им как личный проступок, небрежение или презрение к Богу. Теология связана с верой в Бога Творца и доверием Богу. Суеверие – это не рефлектированная вера в любое сверхъестественное. Душа человека доверяет Богооткровенным сочинениям, поскольку Писание возникло раньше языческих сочинений, затем – сочинениям апостолов, апологетов, отцов Церкви.

Платонизм, аристотелизм, неоплатонизм, стоицизм были включены в христианское теологическое мышление не на основании конвергенции, а на правах, с одной стороны, свидетельства древней естественной веры людей в христианского Бога, а с другой – как моменты оспаривания поставленных этими философскими учениями онтотеологических проблем, игнорировать которые не вправе серьезный ум.

Доникейский и посленикейский периоды в теологии проходят в тринитарных и христологических спорах, в которых определяются ортодоксальные (Афанасий Великий, каппадокийцы) и еретические позиции (арианская, савеллианская, монтанистская), в спорах о предопределении (Аврелий Августин, Северин Боэций). На их основании в 4–7 вв. сложилась развитая система догматики. Работа над догматами, связанная с задачей встраивания земного мира в горний, с попытками определить соотношение между миром умозрительных сущностей и эмпирическим миром в основном была завершена на VII Вселенском соборе (787). В 8 в. Иоанн Дамаскин выразил в «Изложении православной веры» сложившееся к тому времени предание на языке логически выраженных догматов. И для восточной (православной), и для западной (католической) мысли весьма существенна теологическая позиция Псевдо-Дионисия Ареопагита (6 в., перевод его трактатов на латынь осуществлен в 9 в. Иоанном Скотом Эриугеной). Основная мысль его «Мистического богословия» – «странность» Бога миру, предполагающая парадоксальные высказывания о Нем. Он – Мышление и Жизнь, безымянен и достоин любого имени, даже такого, которое передает представление о Боге через телесность. Последнее, по Псевдо-Дионисию, есть одна из важнейших возможностей богопознания, в котором участвуют все человеческие способности – чувственно-эмоциональные, рациональные, духовно-мистические, сливающиеся в единый онтогносеологический акт. Важнейшими ступенями к богопознанию являются покаяние, сопровождающееся молитвой, исповедь, приятие искупления. Молитва – свидетельство «напряженного стремления к таинственным созерцаниям» при отрешенности от всего видимого. Такое погружение в Бога, осуществляемое с помощью специальной подготовки души, Псевдо-Дионисий называет «очищением». После него «при полном бездействии познавательных энергий» возможно соединение человека с Богом, который т.о. «собирает» человека. Первоначальные функции собирания осуществляет солнечный свет как видимый образ Божественного блага, окончательное же схватывается умопостигаемым светом, или – что то же – Божественным пресветлым мраком. При переходе на высшие ступени катафатическое (положительное) познание Бога сменяется апофатическим (отрицательным).

Такая теология знаменательна полным отсутствием любой мифологии и любых признаков профанной жизни. Это связано с иным, чем в мифе, пониманием опыта не как общего, а как личного мистического переживания священного события – рождества, распятия, воскресения, – переданного через литургию, церковные таинства (см. Таинства церковные ), проповедь. Ни о какой «жизни» Бога здесь не может идти речь, в то время как в мифе между жизнью богов и жизнью людей нет непроходимой границы.

В развитое Средневековье на православном Востоке мистическая теология по-прежнему оказывается ведущей (концепция «умного делания» Симеона Нового Богослова). На католическом Западе мистическое и рациональное направления в теологии, хотя и были тесно связаны, все же различались, опираясь на создаваемый в это время схоластический метод.

В 11 в. теология была занята не сотворением догм, но их объяснением. Самым выдающимся теологом этого времени считается Ансельм Кентерберийский. С его именем связано появление аргумента, который И.Кант назвал онтологическим доказательством бытия Бога, а Фома Аквинский, опровергавший это доказательство, – размышлением, согласно которому нельзя доказать, что Бог есть, поскольку это известно само по себе. Девизом Ансельма была «вера, ищущая разумения». Аргументы в пользу бытия Бога выдвигаются им в «Монологионе» и «Прослогионе». Это были первые трактаты, где вероисповедные истины доказывались без опоры на авторитет Священного Писания и были ориентированы на постижение «только рассудком» человека, «даже если он ум имеет средний». В «Монологионе» применяются доказательства, исходящие из ступеней совершенства («есть нечто наилучшее, и наибольшее, и высшее относительно всего существующего»). Суть доказательства в следующем: если есть некоторые существа, которые можно назвать благими, то источником их благости является бытие, которое есть наивысшее благо, мыслимое как «одно и то же в различных благах» и являющееся благом «само через себя», в то время как другие благие сущности являются благими через него. Из такого рассуждения, по мысли Ансельма, очевидно, что «существует нечто одно» – наиблагое и наивысшее по отношению к всему существующему. Проблема, которую пытается решить Ансельм в этом трактате, – как возможно возникновение чего-то существующего из нечто, обладающего наивысшим бытием, тогда как известно, что мир создан «из ничего». Если не обратить внимания на эту проблему, то легко представить Ансельма платоником (Коплстон). «В связи с «ничто», – как пишет Ансельм, – существует некоторая заминка», ибо «каким образом то, что не имело никакого бытия, способствовало тому, чтобы нечто пришло к бытию?» По мысли Ансельма, идея «ничто» теснейшим образом связана с идеей слова и мысли, одновременно обладающих способностью быть и не быть. То, относительно чего Аристотель сомневался: субстанция это или количество, для христианского ума есть очевидная творящая субстанция, т.е. действительная вещь, представленная как звучание букв или слогов, с которой одной только и связано «ничто», осуществляющее перевод от небытия к бытию. В разуме Творца должен быть «как бы образец» вещи, которую предстоит сделать, или ее формы, или подобия, или правила. Сам разум при этом тождествен «изречению вещей», которое есть внутренний монолог Мастера, осуществляемый с помощью воображения и представляющий разные смыслы сотворяемого предмета (один смысл – обозначение конкретного человека именем «человек», другой – представление только имени «человек», третий – созерцание телесного образа человека, четвертый – мысленное созерцание его всеобщей сущности). Ум «схватывает» (или конципирует) внутренней речью всю полноту предмета. Там, где нет творящего ума, действительно нет ничего.

В «Прослогионе» доказательство бытия Бога проводится с помощью аргумента, который представляет Бога как «нечто, больше чего нельзя ничего себе представить». Ансельм использовал пример из Псалтири, где некий безумец отрицал Бога. Если, по предположению этого безумца, объекта мысли нет, то это означает, что Бога нет вне его интеллекта, а значит, Он и не существует. Но если тот безумец говорит и думает о Боге, следовательно, Бог есть в его интеллекте, как произведение в уме художника, «даже если он не имеет в виду, что такая вещь существует». Если принять Бога за превосходящее все мыслимое и отрицать его бытие вне разума, то это означает признание существования в реальности нечто большего, чем Бог. Потому либо Бог есть то, выше чего нельзя помыслить, что означает его существование и в уме, и в действительности, либо мыслится нечто большее, чем Бог, но тогда отрицающий Бога отрицает сам предмет мысли. Исходя из Августинова отождествления бытия, благости и познания, в которое входит и чувственное познание, Ансельм ведет к необходимости, а не к возможности существования Бога, к его вечности и всемогуществу. Он утверждает немыслимость представлений о Боге, «не могущем многого», а именно: не могущего «повреждаться, лгать, делать истинное ложным, как бывшее небывшим». Он предполагает, что упомянутые «способности мочь» являются немощью, о чем, как о мощи, говорится «в иносказательном смысле, как многое говорится в несобственном значении».

Осуществлению комментария богословских текстов способствовали многочисленные переводы еврейских и исламских теологов, Псевдо-Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина. Во время крестовых походов и испанской реконкисты иудей ибн Гебироль (Авицеброн) и мусульманин ал-Газали (Альгецель) служили школьными авторитетами. Создавались многочисленные «диалоги между философами, иудеями и христианами» (Петр Абеляр, Гильом из Шампо). Тексты европейских теологов в свою очередь переводились на иврит. Ко времени возникновения схоластики относится начало дисциплинарного разделения теологии и философии. С этого момента богословские трактаты стали называться «теологиями» (Петр Абеляр, Гильберт Порретансий). Если они еще, как правило, имели трехчастную структуру (первая часть посвящена определению веры, вторая – милосердию, или любви, третья – таинствам (Манегольд Лаутенбахский, 11 в.), то с Абеляра такая структура начинает разрушаться, полностью подчиняясь авторским задачам богопознания. Абеляр впервые выделяет теологию как цельную теоретическую дисциплину, обладающую процедурами верификации, которые не предполагают экстрадисциплинарной деятельности, способной подтвердить или опровергнуть ее результаты. Этика, или моральная философия, также вправе стать дисциплиной со своим особым предметом, предполагающим в отличие от теологии деятельность не человечества в целом, а лишь живущего поколения, которую верифицирует «эта» жизнь. Дисциплинарный смысл и дисциплинарная истинность в теологии слиты в нерасчлененное целое, операции верификации знания и его объяснения наложены друг на друга, и предмет теологии определен способностью теолога вносить в массив знания то, что ему удастся объяснить ссылками на текст Писания. Поскольку из трех Лиц Троицы «ответственным» за произведения человеческой деятельности объявляется Бог Дух Святой, то третью Ипостась Троицы Абеляр начинает связывать с функцией покровителя знания. Не исключено, что именно по этой причине он, рационалист в средневековом смысле, поставивший понимание веры основной школьной (схоластической) задачей, назвал построенную им молельню Параклетом в честь Св. Духа. На основании существовавшего с апостольских времен предположения об имеющем место быть некоем «новом» знании, хотя оно и не вмещается в человека (Ин 16:12–13), Абеляр в трех редакциях «Теологии» («Теология Высшего блага», «Теология для школяров», «Христианская теология») теоретически формулирует мысль 1) об исторической ограниченности человеческого знания и 2) о необходимости постоянного ввода в него знания «нового», которое расценивалось бы не только как факт интуиции: оно должно быть выявлено в предмете, поставлено как проблема и переведено в ранг признанного знания с помощью верификации Священным Писанием и диалектических процедур. Спустя полтора столетия Фоме Аквинскому создание нового знания уже вменяется в заслугу. С Абеляра теология, во-первых, обнаруживает себя как диалектическая теология, во-вторых, несет в себе зародыш будущей научной дисциплинарности, ибо способствует разработке стандартов когнитивной точности и строгости. Теологией у Абеляра называется и ars (искусство), и disciplina (дисциплина), и scientia (наука).

Диалектическая теология подверглась критике со стороны мистической теологии (Бернард Клервоский), которая первично основывалась на данностях «внутреннего опыта», а не на логических аргументах. Реакция на создание диалектической (рациональной) теологии спровоцировала процессы над Абеляром и его осуждение как еретика на Суассонском (1121) и Сансском (1140) поместных соборах.

Тем не менее результаты обсуждения предмета теологии не замедлили сказаться при создании новых познавательных схем. Гуго Сен-Викторский четко выявляет двухуровневую структуру теологии, разделив ее на «мирскую теологию» (theologia mundana) и «божественную теологию» (theologia divina). Первая исследовала сущность Бога, впоследствии она была названа «естественной теологией» (theologia naturalis); вторая, считавшаяся высшей, исследовала Бога, воплощенного в Логосе и церковных таинствах, – в будущем она стала именоваться «теологией откровения» (theologia revelata). Членение единой теологии надвое становится устойчивым. Это означает, что самому понятию естества, или природы, придается устойчивый характер, чего не было в Античности, воспринимавшей «природу» как мир рождающихся и преходящих вещей или указание на генезис вещи. В развитом Средневековье природа сакрализуется как время и пространство. Именно в 12 в. образ Книги природы, появившийся значительно ранее, с одной стороны, становится поэтическим штампом, с другой – употребляется как отличие от Книги-Библии (Алан Лилльский, Раймунд Себундский). Подобного рода разделение вело к далеко идущим последствиям: поскольку у обеих Книг был один и тот же автор – Бог, «природа» начинает осознаваться как священный текст равного достоинства с библейским.

Третий этап развития теологии по времени совпал с основанием Аристотелевых трактатов «Физика» и «Метафизика», в которых рассматриваются проблемы перводвигателя и сущности, и арабской философии. Анализ Аристотеля, Авиценны и Аверроэса привел к появлению доктрины двух истин (Сигер Брабантский, Боэций Дакийский), согласно которой истины разума не соответствуют истинам веры. Это окончательно разделило теологию и философию, ибо, по представлениям парижских «аверроистов», 1) вера не требует доказательств, 2) суждения философа основываются только на разуме, доводы которого суть не вера, а наука. Опираясь на упомянутые трактаты Аристотеля, «аверроисты» доказывали совечность мира и Бога, невозможность божественного вмешательства в дела мира. Эти идеи в значительной степени способствовали развитию научного познания (Роберт Гроссетест, Роджер Бэкон), основанного на аргументации и эксперименте, т.е. стала вырабатываться верифицирующая процедура, которая в отличие от теологии была направлена не в прошлое, а в будущее, но, подобно теологии, это познание также формировалось как цельная теоретическая дисциплина, не предполагающая экстрадисциплинарной деятельности. Все эти изменения, хотя и имели в качестве конечной цели бого-познание, способствовали появлению наряду с онтологическими выделенных из них гносеологических проблем.

Особенно наглядно это показывает пример теологических идей Фомы Аквинского, который, утверждая автономию философии, пытался все же соотнести разум с верой. Догматы веры Фома разделил на рационально постижимые (Бог существует, Бог един) и непостижимые (творение мира, троичность Бога). Первые являются предметом и философии, и теологии, вторые – только теологии, которая, с одной стороны, есть высшая форма философской рефлексии, а с другой – направлена на богопознание, к чему, в отличие от философии, как он полагал, призваны все люди.

Все конечные вещи в мире – это примеры основного различия между сущностью и существованием. Реальное сущее являет сущность вещи, которая в свою очередь присуща (как общее) всем однородным вещам, выражая их «чтойность», или природу. В полной мере такое наименование сущего относится к субстанциям, которые принимают акциденции, и потому «некоторым образом и в определенном смысле» имя сущего относится и к акциденциям. Но «более истинным и благородным образом» сущее есть в простых субстанциях, состоящих из материи и формы. Только в их единстве сущность есть сущность. Иначе не различались бы физические и математические определения. Когда вещь получает бытие, то оно есть и в том, что относится к сущности, и в том, что относится к существованию. Здесь нет временного предшествования или последовательности: акт существования обеспечивает бытие сущности, но не наоборот. Сущность не обеспечивает вещи необходимости ее существования. Прежде всего это относится к акту высказывания. Если субъектом высказывания (подлежащим) является конечная вещь, такое высказывание случайно. Но оно может быть необходимым, если его субъектом будет сущность бесконечная. Тождество сущности и существования осуществляется в Боге, потому только о Нем и можно сказать, что Он может существовать.

Фома отвергает Ансельмов аргумент о существовании Бога, считая его не доказательством, а самоочевидностью, поскольку он основывается: 1) на привычке («то, что впиталось душой с детства, так крепко удерживается, как если бы оно было естественно и известно само по себе»); 2) на отсутствии различия между тем, что просто известно само по себе, и тем, что известно само по себе «для нас». Из ясного и понятного имени «Бог» еще не следует, что «Бог есть». И не для всех, кто соглашается с тем, что Бог есть, очевидно, что Он есть то, больше чего нельзя ничего помыслить, «поскольку многие древние говорили, что этот мир есть Бог». Фома отвергает и мнение, согласно которому существование Бога определяется только верой. Он предлагает доказательства, исходя не из представления о Божественной сущности, относительно которой человеческому разуму ничего не известно, а исходя из идеи Божественных действий, которые чувственно воспринимаемы, хотя Бог выше всего чувственно воспринимаемого. Эти действия дают основания для доказательства того, что Бог есть. Потому начало познания о Том, что превосходит чувство, обретается в самом чувстве. Фома ведет свои доказательства с признания эмпирических фактов, которые намечают пять путей к Богу.

1. Движение есть существенная неустранимая деталь универсума. Космическая функция движения не деструктивный элемент, вносящий распад в стройный космический замысел, а необходимый инструмент для достижения соответствия между изменчивостью и вечностью, правдоподобием и истиной, разумом и верой. Движение есть перевод чего-то одного во что-то другое, напр. перевод потенции в акт. Однако осуществить такой перевод может тот, кто уже активен. Но одна и та же вещь не может одновременно быть движимым и двигателем. Значит, то, что движется, чем-то движимо. Все изменчивое и движимое неизбежно приводится к началу неизменному и неподвижному, т.е. к Богу. 2. Тварный мир подчинен порядку действующих причин. Однако ряд причин не может уводить в бесконечность, но прекратить причинение означает прекратить действие. Поэтому необходимо признать «действующую причину», имя которой – Бог. Четыре Аристотелевы причины преобразовались в одну. Притом причина здесь – наибольшее бытие, а следствие – сопричастность ему. 3. В мире есть вещи, бытие которых «возможно». Это вещи конечные – возникающие и исчезающие, т.е. они обладают возможностью как небытия, так и бытия. Они не могли бы быть, если бы не было нечто, существующее необходимо, в противном случае было бы невозможно никакое начало. Все сотворенное сущее имеет необходимость в чем-то другом, кто имеет необходимость не в другом, а в себе самом, а это есть Бог. 4. Все сущее в мире обладает разными степенями совершенства. Однако отношение «более-менее» подразумевает некое абсолютное совершенство, выше, истиннее и добрее чего уже нет, т.е. Бога. 5. Все тварные, в т.ч. неразумные, сущности имеют свое целеполагание (этот путь доказательства называется путем «финализма», или «распорядка природы») для полного выявления своей сущности. Очевидно, что цель, или финал, достигается определенным намерением. Ясно, что неразумное не может двигаться к цели без руководства чем-то разумным. Эта сила есть Бог.

С Фомы Аквинского начинает четко ощущаться двойственность теологии: попытка понять Божественную тайну парадоксально сталкивает требования холодного, «считающего» рассудка с личностными непосредственными чувствами верующего.

Попытку снизить высоту этой «перегородки» предпринял Иоанн Дунс Скот, предложив подвергнуть критике теологические и философские аргументы. Идею эквивокации, двуосмысленности предметов, имеющих разное определение, но одинаковое имя, он предложил заместить идеей единогласия, или однозначности, фиксирующего «простые сущности», никоим образом не совпадающие с другими. Бог является таким простым понятием сущего, которое однозначно приписывается всему, что есть. Простое конечное сущее не требует доказательства в силу своей очевидности. Но его требует простое бесконечное сущее. Это сущее есть в силу того, что оно есть основание, или причина, существующая или действующая сама по себе. Этим и определяются границы философии, поскольку понятие бесконечного сущего не может выразить полноты и таинственности Бога.

Но уже Уильям Оккам «перегородку» между Божественной и человеческой творческой деятельностью, если и не устраняет, то делает проницаемой. Эта проницаемость дает человеку возможность действовать и в земном мире, уже наполненном вещами («после вещей»), и в божественном творческом мире «до вещей», создавая возможности для будущей науки и всего того, что числит земную эмпирию человеческой познавательной деятельностью, способной накапливать и передавать всеобще значимое знание, среди условий собственного существования. В эпоху Реформации идея теологии как умозрительной дисциплины была отвергнута. Ее предметом стали исключительно личностные отношения Бога и человека.

Литература:

1. Бриллиантов А. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эриугены. СПб., 1898;

2. Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви, т. 1–4. М., 1994;

3. Трубецкой Е.С. Учение о Логосе в его истории. – Собр. соч., т. 4. М., 1906;

4. Гарнак А. Сущность христианства. – В кн.: Общая история европейской культуры, т. 5. СПб., 1911;

5. Он же. История догматов. – Там же, т. 6;

6. Попов И.В. Личность и учение блаженного Августина. Сергиев Посад, 1911, ч. 1–2;

7. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1914;

9. Петров М.К. Язык, знак, культура. М., 1990;

10. Богословие в культуре Средневековья. К., 1993;

11. Карташев А.В. Вселенские соборы. М., 1994;

12. Маритен Ж. Философ в мире. СПб., 1994;

13. Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. М., 1994;

14. Жильсон Э. Философ и теология. М., 1995;

15. Glawe W. Die Hellenisierung des Christentums in der Geschichte der Theologie von Luther bis auf die Gegenwart. В., 1912;

16. Harnack F. von. Die Entstehung der christlichen Theologie und des kirchlichen Dogmas. Gotha, 1927;

17. Koepgen G. Die Gnosis des Christentums. Salzburg, 1940;

18. Hessen J. Griechische oder biblische Theologie? Das Problem der Helleniesierung des Christentums in neuer Beleuchtung. Lpz., 1956.

Возобновилась дискуссия на тему богословия, и количество текстов в защиту этой дисциплины выросло. Однако доводы сторонников теологии не изменились. Перечислю их главные аргументы:

1. Теология – гуманитарная наука. Физикам лириков не понять;
2. Никто не доказал, что Бога нет;
3. Теологию столетиями преподают в некоторых зарубежных университетах;
4. Нужен плюрализм мнений;
5. Теология – прививка от религиозного фундаментализма и мракобесия.

А теперь давайте разбираться.

1. Теология – гуманитарная наука. Физикам лириков не понять

Цель науки – выработать и систематизировать объективные знания об окружающем мире. Эти знания не только описывают наблюдаемые природные или общественные явления, но и позволяют понять причинно-следственные связи и делать прогнозы. Получается, в самых разных дисциплинах возможны как наука, так и ее имитация. Поэтому спор «физиков и лириков» – ложная дихотомия, с помощью которой недобросовестные представители гуманитарных дисциплин прикрываются заслугами добросовестных.

Я легко приведу примеры исследований, выполненных на высоком научном уровне в рамках социологии, психологии, лингвистики, филологии, религиоведения и истории. В том числе опубликованные в PNAS, Nature и Science, с сотнями цитирований, экспериментами и наблюдениями, проверяемыми гипотезами и критическим рассмотрением фактов. Эти работы помогают понять, как устроены наши мышление и общество, как меняется культура.

Никто в здравом уме не назовет лженаукой какую-либо из перечисленных областей целиком. Богословие – другое дело.

Да, отдельные работы или школы мысли в рамках признанных гуманитарных дисциплин подвергаются критике, иногда справедливой. Однако это верно и для естественных наук. Печально, но в МГУ есть группа биологов, которая разрабатывает передачу «лекарственного излучения» на компакт-диски. А в академию наук проникли гомеопаты.

Мы видим, что знание естественных наук не дает полной защиты от поехавшей крыши. Значит, дело не в физиках и лириках, а в том, что есть люди интеллектуально честные и не очень.

По-хорошему, термин «лженаука» вообще надо применять к отдельным работам, а не дисциплинам. Но что делать, когда некоторая область целиком и полностью бесплодна, как гомеопатия или теология? Не стоит ли называть вещи своими именами? Теология – такая же гуманитарная наука, как гомеопатия – естественная.

2. Никто не доказал, что Бога нет

Комиссия по борьбе с лженаукой объявила гомеопатию лженаукой. Существуют ли стопроцентные доказательства того, что гомеопатия никогда и ни при каких условиях не работает? Увы, у нас не было божественного откровения, чтобы такое утверждать.

Речь идет о простом факте: заявления гомеопатов о том, что их сахарные шарики лечат, не имеют под собой оснований. Если кто-то утверждает обратное, то он врет или заблуждается. Научное исследование не может начинаться с тезиса, что гомеопатия работает.

Если кто-то хочет провести исследование в поисках недостающих доказательств эффективности гомеопатии – флаг ему в руки. Только просьба быть честным и готовым признать отрицательные результаты испытаний.

Положение Бога еще хуже, чем у гомеопатии. В пользу его существования нет даже плохих работ. Не говоря о том, что никто толком не может сформулировать, чем мир, в котором есть Бог, отличается от мира, где его нет. Научное исследование не может начинаться с тезиса, что Творец существует.

Пока не появится научных доказательств существования Бога, заявления о его деяниях должны помещаться в одну кучу с неподтвержденными заявлениями экстрасенсов, астрологов, гадалок и гомеопатов.

Если кто-то хочет изучать не Бога, а религию, то существуют области, не требующие от человека веры – светское религиоведение, история, антропология. Феномен слепой веры изучают психологи и нейробиологи.

3. Теологию столетиями преподают в некоторых зарубежных университетах

Как говорится, «британские ученые доказали». Апелляция к традиции и «авторитету» некорректна в рамках научной дискуссии. Но и здесь теология проигрывает гомеопатии. Последнюю изучают в гораздо большем количестве мест. Может быть, не так давно, но дольше, чем многие признанные науки вроде генетики.

Но вы можете себе представить, чтобы историк, лингвист, генетик, ботаник или религиовед, обосновывая право своей дисциплины на существование, вместо приведения примеров исследований коллег, говорил: «Ну, у нас же есть кафедра в Кембридже…»?

Я неоднократно просил теологов показать мне научные открытия в области богословия, но безрезультатно. О науке судят не по медалям и орденам, не по формальным признакам и указам чиновников, а по тому, насколько те или иные идеи обоснованы.

4. Нужен плюрализм мнений

Разнообразие взглядов – это прекрасно. Кто-то хочет верить в Бога, кто-то – в летающего макаронного монстра, а кто-то – в гомеопатию и астрологию. Так и верьте на здоровье. Только в науку не лезьте. И не пытайтесь прикрываться ее честно заслуженным авторитетом для того, чтобы вешать людям лапшу на уши. Наука строится не на вере и мнениях, а на знании и фактах. Как говорил Иисус, «Кесарево кесарю, а Божие Богу». Науке – объективное, проверенное.

5. Теология – прививка от религиозного фундаментализма и мракобесия

Такая же как гомеопатия – прививка от уринотерапии. Ни разу не видел ссылки на какое-либо исследование, подтверждающее этот тезис. Неужели и здесь защитники теологии выдают желаемое за действительное?

Имеющиеся скудные данные социологических исследований, проведенных в России, свидетельствуют скорее в противоположную сторону: среди православных намного чаще встречаются люди, верящие в астрологию, летательные аппараты внеземного происхождения и экстрасенсов, чем среди неверующих (Воронцова, Филатов, Фурман 1995 г.). Причем наиболее выражены подобные убеждения среди воцерковленных православных (Синелина, 2005 г.).

Религия – учение о Боге, существование которого не доказано. Астрология – учение о влиянии планет на судьбы людей, существование которого не доказано. С точки зрения аргументации разницы нет. Вот они и дружат в умах людей.

Теология не тождественна религии, но в их основе – одно и то же необоснованное предположение.

Интересно задать риторический вопрос тем, кто приводит подобный аргумент. Если появится надежное исследование о том, что изучение теологии способствует и религиозному фундаментализму, и другим формам мракобесия – они выступят за закрытие кафедр богословия? Хотел бы я на это посмотреть.

Зачем доктору становиться кандидатом

Протоиерей Павел Хондзинский планирует стать первым обладателем кандидатской степени по богословию, одобренной государством (он уже доктор теологии, но эту степень ВАК не признает). Зачем ему эта степень, если в узком церковном кругу он и без того признан?

В России по закону религия отделена от государства. Но если ты богослов, а теология – признанная государством наука, то ты можешь получать государственные гранты, открывать теологические институты. Иными словами, вести проповедь за счет налогоплательщиков – и атеистов, и верующих. И будет у нас святая вода и правильная молитва вместо инноваций и фундаментальных исследований. Так что не удивляйтесь увеличению «бюджета на науку» в будущем – будем знать, куда пойдут деньги.

Что же такое теология?

Профессор кафедры религиоведения Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС) Фридрих Овсиенко пояснил разницу между теологией и религиоведением.

«Теология – учение о Боге, о его атрибутах, и о мире, сотворенном Господом Богом, а религиоведение – это знание о религии. Задача теологии – утвердить человека в вере, задача религиоведения – дать знания о религии. Религиовед может быть человеком и светским, и духовным. Но религиовед не доказывает существование Бога, он анализирует религию. Научное знание о религии не является «ни религиозным, ни антирелигиозным». Оно объективно. Мировоззренческие выводы могут быть разными».

В своей диссертации Павел Хондзинский пишет, что «научно-теологический метод определяется: 1) специфическими (уникальными) предметом и источником теологического знания; 2) подразумеваемым ими же личностным опытом веры и жизни теолога; 3) свойственным всем гуманитарным наукам набором рациональных операций».

Написать, что ли, рецензию?

А вот примеры теологических идей, на которые ссылается автор (и с которыми, судя по контексту, соглашается):

«Главный аргумент, из которого вытекают все остальные, следующий: никто сам собой не может познать вещи Божественные, если их ему не откроет сам Бог, следовательно, только слово Божие может быть началом теологии».

«По установлении «объективной» божественности Писания (что есть главная предпосылка для существования «научного богословия») устанавливаются и научные методы работы с ним, т. е. правила его толкования. Последнее должно основываться на четырех предварительных условиях, из которых «два - как бы земных» - естественность и научность, и «два - небом данных… катехизические основы христианской веры, и основанное на страхе Божием глубокое представление о Божественности Священного Писания»».

«… существуют два богословия: Божественное - данное в Писании, - и человеческое - изучающее Писание. Между ними пролегает резкая грань. Первое есть слово Божие, «преподанное иногда сверхъестественным, иногда естественным образом». Под сверхъестественным образом в данном случае понимаются различные чрезвычайные откровения (например, сновидения и голоса); естественным же образом Бог говорит в Писании».

А теперь представьте, если физики начнут проектировать ядерные реакторы, основываясь на голосах в голове, снах и книге, которую неизвестно кто написал.

25 марта 2017 года в передаче «Церковь и мир», выходящей на телеканале «Россия-24» по субботам и воскресеньям, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Иларион ответил на вопросы научного редактора телеканалов «Россия-2» и «Наука 2.0» Ивана Семенова.

И. Семенов: Здравствуйте! Это программа «Церковь и мир». Актуальные проблемы в России и в мире комментирует председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Иларион. Здравствуйте, владыка!

Митрополит Иларион: Здравствуйте, Иван! Здравствуйте, дорогие телезрители!

И. Семенов: В российской науке ожидается интересное событие. Впервые в истории современной России готовится к защите в соответствии с государственным разработанным стандартом диссертация по предмету теология. Ее будет защищать протоиерей Павел Ходзинский. Тема диссертации: «Разрешение проблем русского богословия XVIII века в синтезе святителя Филарета, митрополита Московского».

Священник, как я понимаю, претендует на ученую степень кандидата философских наук. В переводе с греческого, теология — это богословие. Церковь только трех святых называет богословами: Иоанна Богослова, Григория Богослова и Симеона Нового Богослова. А теперь получается, что возникает государственный стандарт аттестации по богословию? Что это значит?

Митрополит Иларион: У нас уже создана специальность «теология», которая существует много лет в реестре научных специальностей. Поэтому сам вопрос о том, является ли теология наукой, уже не обсуждается. Он продолжает обсуждаться, но это уже обсуждение постфактум, ибо решение принято. Есть, конечно, люди, которые до сих пор выступают с идеей о том, что теология — это не наука. Как правило, такие голоса раздаются из естественнонаучного лагеря. Но ведь с тем же успехом можно говорить, что и философия — не наука.

И. Семенов: Гуманитарная наука.

Митрополит Иларион: Теология — тоже гуманитарная наука. Теология — это научное обоснование религиозного мировоззрения, которое существует в разных формах и вариантах, в разных странах, на разных языках, в различных культурных традициях. Теологи — это те люди, которые, как правило, рассматривают ту или иную религиозную традицию изнутри, изучают ее и объясняют. В отличие от теологов, религиовед, как правило, рассматривает религиозную традицию извне, обращая внимание не столько на внутренние процессы, важные для этой религиозной традиции, сколько на сопутствующие ей различные внешние факторы. Например, религиоведы изучают ситуацию христианства и ислама в Российской Федерации, различные процессы, происходящие в церковных общинах и подобного рода вопросы. А теологи занимаются вопросами, которые относятся к функционированию религиозной традиции: во что люди верят, всегда ли они так верили, какие были альтернативные мнения, что такое ортодоксия и что такое ересь и т.д. и т.п.

И. Семенов: Конфессиональные учебные заведения — духовные академии никогда не прекращали присвоение ученых степеней по богословию. Зачем нужно, чтобы это было еще и в рамках государственного стандарта?

Митрополит Иларион: Потому что до настоящего времени те ученые степени, которые присваивались нашими учебными заведениями, не признавались Российским государством. Теперь появляется такая возможность, причем сразу в двух вариантах: наши духовные учебные заведения получают государственную аккредитацию, дипломы, которые будут выдаваться этими учебными заведениями, будут признаваться государством, и параллельно происходит процесс выстраивания теологии как науки в светском образовательном пространстве. Это, прежде всего, теологические факультеты светских университетов, где теология будет развиваться по иным законам, чем в духовном учебном заведении.

Но в итоге мы должны прийти к тому, что и те и другие дипломы и ученые степени будут признаваться государством, и стандарты, по которым будут создаваться диссертации, будут одинаковыми для тех и для других структур. То есть сейчас все наши стандарты, по которым присуждаются в духовных учебных заведениях ученые степени, мы подстраиваем под государственные стандарты: у нас такие же диссертационные советы, такие же строгие требования, столь же формально проводятся защиты. Раньше этого не было. Мы считаем, что наша теологическая наука должна быть на том же уровне, на каком существуют все другие гуманитарные науки в нашей стране.

И. Семенов: Владыка, тем не менее ученая степень, на которую претендует отец Павел Ходзинский, это кандидат философии, а не теологии. Почему так?

Митрополит Иларион: Таким было решение Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки. Думаю, это решение промежуточное и временное. Мы предлагали сразу присуждать ученые степени по теологии, но нам было сказано, что у нас нет дипломированных и признанных теологов, которые могли бы присуждать степени по теологии, то есть в нашем диссертационном совете заседают люди, у которых признанными являются только степени по философским или историческим наукам.

Например, у меня есть ученая степень кандидата богословия Московской духовной академии, а также степень доктора философии по богословию Оксфордского университета. У меня есть так называемая хабилитация — это то, что дают в Германии или в Швейцарии, своего рода второй докторат или профессорская степень. Совокупность всего этого дала возможность Высшей аттестационной комиссии признать мой оксфордский диплом эквивалентным нашей кандидатской степени, а фрибургский, где я защищал хабилитацию, — нашей степени доктора, но философских наук, ибо степени доктора теологии у нас пока нет.

И. Семенов: Владыка, этот государственный стандарт теологии касается только православной теологии или могут, например, католики защищаться по этому стандарту, представители других религий — ислама, буддизма?

Митрополит Иларион: Могут и католики, и представители других религиозных традиций, в том числе ислама, иудаизма, буддизма. Наш диссертационный совет — первый, но не последний. Будут создаваться другие диссоветы, в том числе, по исламской теологии.

Конечно, здесь с самого начала перед нами встал вопрос: как нам создавать диссоветы — по конфессиональному или межконфессиональному принципу? И все конфессии согласились, что будет странно, если, допустим, в одном и том же диссовете будут заседать священнослужители, раввины, имамы, а при этом будет обсуждаться, допустим, такая тема, как у отца Павла Ходзинского — творчество святителя Филарета Московского на фоне русского богословия XVIII века. Но над всеми этими диссоветами есть экспертный совет, который с самого начала имеет межконфессиональную основу. Там есть представители и Православия, и ислама, и иудаизма, а также представители внеконфессиональной теологии.

И. Семенов: Священный Синод Русской Православной Церкви включил в календарь праздников, в святцы, имена 16 святых, подвизавшихся в западных странах. В их число вошел святитель Патрикий, просветитель Ирландии, больше известный в народе как святой Патрик. Получается, что просветитель Ирландии является православным святым? Почему мы раньше про это не говорили?

Митрополит Иларион: Все эти святые включены в календарь нашей Церкви по просьбе верующих наших епархий из Западной Европы, в частности, из Франции, Ирландии, Великобритании, где они давно почитаются как местночтимые святые: устраиваются паломничества к месту, где покоятся их мощи, пишут их иконы. Просьба о канонизации была рассмотрена специально созданной комиссией по изучению житий. И было принято решение о включении 16 святых в месяцеслов, то есть календарь Русской Православной Церкви. Но этот процесс не закончен, он только начинается, ибо есть и другие западные святые, которые уже стоят на очереди и которые будут, я надеюсь, во благовремении включены в календарь нашей Церкви.

И. Семенов: Есть какой-то существенный критерий, как можно западного святого, который у нас не почитался, включить в наши святцы?

Митрополит Иларион: Основной критерий — вера в святость праведника, большое почитание его народом. Если есть почитание — это уже важный критерий для включения в святцы. Есть и дополнительный критерий: святой должен жить до церковного разделения 1054 года. Потому что все, что происходит после, это уже раздельная история Православной Церкви и Католической Церкви. Еще одно условие — чтобы этот человек не был вовлечен, например, в борьбу против Православия, как иной раз случалось с некоторыми западными религиозными деятелями. То есть существует некая совокупность критериев, по которым тот или иной человек может быть внесен в календарь Русской Православной Церкви, но главным условием является то, что он уже фактически почитается в той или иной местности.

И. Семенов: Ирландия преимущественно католическая страна. И это их главнейший святой, наиболее почитаемый в стране. Можно ли считать, что это определенный шаг к какому-то сближению с католиками?

Митрополит Иларион: Я бы не стал это интерпретировать как шаг к сближению с католиками. Я бы это интерпретировал как шаг сближения с местной церковной реальностью.

Помню, как открывался наш приход в Дублине. Первую Литургию я там совершил в 2003 году, в Великую субботу. Богослужения совершались и сейчас совершаются в бывшем англиканском храме, который, будучи выкуплен, теперь стал храмом Русской Православной Церкви.

Конечно, в Ирландии святой Патрик почитался с самого начала. Его знают наши прихожане, его житие изучают в школах. И мы не увидели никаких препятствий для того, чтобы он был включен в календарь нашей Церкви.

Из 16 святых, которых мы включили в календарь, если я не ошибаюсь, 11 — это французские святые. Это Герман Парижский, Герман Осерский и целый ряд других почитаемых во Франции святых.

И. Семенов: Подписан договор о том, что Венгрия на государственном уровне выделяет 2,4 миллиарда форинтов (это чуть меньше 8 миллионов евро) для восстановления трех русских храмов и строительства одного нового храма в Венгрии. Скажите, действительно столько прихожан Русской Православной Церкви в Венгрии, что нужно строить новый храм для них?

Митрополит Иларион: В Венгрии немало прихожан Русской Православной Церкви. Это не только этнические русские, но и этнические венгры. Наш главный кафедральный собор в Будапеште был построен еще в XVIII веке. Во время войны в результате взрыва бомбы был уничтожен один из шпилей собора. В 2003 году я был назначен епископом в Будапешт, и когда ехал на машине из Вены, то, въезжая на мост через Дунай, увидел этот собор и сразу обратил внимание на то, что там только одна башня. «Почему одна?» — спросил я, и мне объяснили. И тогда я подумал, что наша задача — восстановить вторую башню.

Мне удалось восстановить основы для этой башни, то есть ее каменную часть, оставалось только установить металлический шпиль. Потом я уехал в Москву. И владыка Тихон, который в настоящее время управляет этой епархией, договорился с венгерскими властями о том, что будут выделены средства на завершение этой работы. Считаю, это очень важно, потому что будет восстановлен исторический облик нашего кафедрального собора.

Среди четырех храмов, на которые выделяются деньги, есть еще и русский православный приход в Хевизе. Хевиз — это курорт, куда многие русские люди ездят лечиться на водах. И там храма нет вообще, церковь будет создаваться с нуля. Очень важно, что венгерское государство берет на себя финансовые расходы.

Во второй части передачи митрополит Иларион ответил на вопросы телезрителей, поступившие на сайт программы «Церковь и мир» vera.vesti.ru.

Вопрос: Можно ли православным христианам смотреть телевизор? В грех это вменяется или нет?

Митрополит Иларион: Если я веду передачу на телевидении, значит, исхожу из того, что телевизор смотреть можно. Сам по себе телевизор — это одно из средств информации в руках человека, так же как и книга, компьютер. Вы можете взять в руки книгу религиозного характера, можете взять книгу философского содержания или художественное произведение. А если вдруг захотите прочесть книгу неприличного содержания — кто будет в этом виноват: вы или книга? Думаю, виноваты будете вы, ибо сделали неправильный выбор. То же самое и с телевизором. Вы можете смотреть по телевизору новостные программы, программы, связанные с культурой, с историей, познавательные программы. Сейчас есть каналы, специальное ориентированные на того или иного зрителя — телеканал «Культура», новостной канал «Россия 24», церковные каналы «Спас» и «Союз» и так далее. То есть вы в принципе можете смотреть по телевизору все, что хотите. Но если вы будете смотреть только развлекательные программы или, простите, порнографию, тогда, конечно, это будет грехом. Исходя из всего этого и следует самим ответить на вопрос: греховно ли смотреть телевизор или нет.

Вопрос: Что делать с грехом, который мучает с младенчества? Посоветуйте что-нибудь.

Митрополит Иларион: Святость — это тот идеал, который нам дан в лице Иисуса Христа. Этого идеала достигали немногие люди. Их имена включены в наш церковный календарь, их лики мы видим в иконостасах наших церквей, на фресках, на стенах храмов. Жития этих людей мы читаем и стараемся им подражать. Но каждый из нас может им подражать только в свою меру.

Освобождение от греха — процесс, который происходит постепенно. И иногда на это не хватает ни 49 лет, ни 50, ни всей земной жизни, потому что бороться с грехом приходится постоянно. Апостол Павел, один из двух первоверховных апостолов Церкви, говорит: «Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим. 7:18-23). И от этого действия закона греха не избавлен ни один человек.

У Церкви есть способы борьбы с грехом, точно так же, как у медицины есть способы врачевания различных болезней. И главный такой способ — исповедь. Человек приходит на исповедь, называет священнику свои грехи, священник ставит диагноз, затем они вместе молятся Богу, и Господь прощает грехи, которые человек исповедал. Но это вовсе не означает, что человек раз и навсегда избавился от грехов, в которых только что покаялся. Ведь лечение не всегда сразу дает результат. Зачастую проходит много лет, прежде чем человек вылечивается от той или иной болезни. А иногда болезнь до конца не отступает и может длиться годами, и во избежание обострения остается лишь поддерживать человека в определенном состоянии.

В духовной жизни нужен постоянный самоконтроль. И Церковь не знает других средств терапии, кроме исповеди, причащения Святых Христовых Таин. Также нужно больше читать Евангелие, жития святых. И, конечно, обращаться к Богу с молитвой, потому что своими силами мы не сможем избавиться от грехов. Нужна благодатная сила Божия, которая посылается нам свыше, и только благодаря ей мы можем постепенно перебороть в себе те или иные грехи.

Слово теология состоит из двух слов Τheos, означающее «Бог», и logia, что означает «высказывания, изречения». Этот английский термин впервые прозвучал в 1362 году и теперь распространился за пределы христианских контекстов.

Августин Бегемот определил латинский эквивалент, теологии, как «рассуждение или дискуссию относительно Бога». Ричард Хукер определил «теологию» как «науку о божественных вещах», а лорд Болингброк, английский политик и философ, описал в политических работах свои взгляды на теологию: «Теология - это наука, которая по праву может быть сравнена с ящиком Пандоры».

Что такое теология

Теология - это критическое исследование природы божественного. Её преподают как академическую дисциплину, как правило, в университетах, семинариях и школах богословия.

Она начинается с предположения, что божественное существует в той или иной форме, например, в физических, сверхъестественных, психических или социальных реалиях, и доказательства об этом могут быть найдены через личные душевные переживания или исторические записи такого опыта. Изучение этих предположений не является частью собственно теологии, а находится в философии религии, и все чаще, в психологии религии и такой профессии, как нейропсихология. Теология нацелена на структурирование и понимание этих переживаний и использование их для получения нормативных предписаний о том, как жить в этом мире.

Теологи используют различные формы анализа и аргументации:

И другие, чтобы помочь:

• понять;
• объяснить;
• проверить;
• критиковать.

Как и в философии этики и прецедентного права, аргументы часто предполагают существование ранее разрешённых вопросов и развиваются, делая аналогии с ними, чтобы делать новые выводы в новых ситуациях.

Изучение теологии может помочь богослову более глубоко понять их собственную или другую религиозную традицию. Это может позволить им исследовать природу божественности без ссылки на какую-либо конкретную традицию. Теология может быть использована для распространения, реформы, или оправдания религиозной традиции или её можно использовать для, например, библейской критики. Она может также помочь богослову решить какую-то современную ситуацию или изучить возможные способы интерпретации мира.

История

Греческая теология использовалась со значением «дискурс о боге» ещё в четвёртом веке до нашей эры Платоном. Аристотель разделил теоретическую философию на математическую, физическую и теологическую. Последняя соответствовала метафизике, которая для Аристотеля включала дискурс о природе божественного.

Опираясь на греческие стоические источники, латинский писатель Варро выделил три формы такого дискурса: мифический (относительно мифов греческих богов), рациональный философский анализ богов и космологии и гражданский (относительно обрядов и обязанностей публичных религиозных сообществ).

Теологи, появляются однажды в некоторых библейских рукописях, в заголовке Откровения Иоанна Богослова.

В святоотеческих греческих христианских источниках теология может относиться узко к набожным и вдохновляющим знаниям и обучению сущностной природе Бога.

Латинский автор Боэций, пишущий в начале IV века, использовал теологию, чтобы обозначить подразделение философии как предмет академического изучения, имея дело с неподвижной, бесплотной реальностью (в противоположность физике, которая касается телесных, движущихся реальностей). Определение Боэция повлияло на использование средневековой латыни.

В схоластических латинских источниках этот термин стал означать рациональное изучение доктрин христианской религии или академическую дисциплину, в которой изучалась согласованность и значение языка библии и теологические традиции.

В эпоху Возрождения, различие между «поэтической теологией» (теологией поэтикой) и «раскрытой» или библейской теологией служит отправной точкой для возрождения философии независимой от богословских доктрин.

Именно в этом последнем смысле теология стала пониматься как академическая дисциплина, включающая рациональное изучение христианского учения.

С XVII века стали использовать термин «теология» для обозначения изучения религиозных идей и учений, которые не являются христианскими.

Слово теология также может теперь использоваться в производном смысле как система теоретических принципов, как жёсткая идеология.

Термин теология был признан как подходящий для изучения религий, которые поклоняются предполагаемому божеству, т. е. более широко, чем монотеизм и способность говорить и рассуждать об этом божестве (в логике).

Некоторые академические исследования в буддизме, посвящённые исследованию буддийского понимания мира, предпочитают обозначать буддийскую философию термину буддийская теология, поскольку у буддизма не существует той же концепции бога.

Христианство

Фома Аквинский был величайшим христианским теологом средневековья. Он говорил, что Христианская теология - это изучение христианских убеждений и практики. Такое исследование концентрируется, прежде всего, на текстах Ветхого Завета и Нового Завета, а также на христианской традиции . Христианские богословы используют библейскую экзегезу, рациональный анализ и аргументы. Теология помогает богослову лучше понять христианские принципы, сравнить христианство с другими традициями, защитить христианство от возражений и критики, облегчить реформы в христианской церкви, помочь в пропаганде христианства, опираясь на ресурсы христианской традиции.

Внутри индуистской философии существует твёрдая и древняя традиция философских размышлений о природе вселенной, о Боге и душе. Санскритское слово для различных школ индуистской философии - Даршана (что означает «взгляд» или «точка зрения»), похоже, по своему значению с теологией. Богословие было предметом изучения для многих философов и учёных в Индии на протяжении веков. Большая часть исследований заключается в классификации проявлений богов и их аспектов.

Исламская теологическая дискуссия, параллельная христианской теологической дискуссии, называется Калам. Калам не занимает ведущее место в мусульманской мысли, которую теология занимает в христианстве.

В еврейском богословии историческое отсутствие политической власти означало, что большинство богословских размышлений произошло в контексте еврейской общины и синагоги, а не в рамках специализированных учебных заведений.

Теология как академическая дисциплина

История изучения богословия в высших учебных заведениях так же стара, как и история самих этих институтов. Платоновская академия, основанная в IV веке до н. Э., включала богословские темы в качестве предмета для изучения . Школа Нисибиса была центром христианского обучения с IV века нашей эры. Наланда в Индии была местом буддийского высшего образования, по крайней мере, с 5 по VI век нашей эры, а Марокканский университет Аль-Карауин был центром исламского обучения в X веке, как и Университет Аль-Азхар в Каире.

Самые ранние университеты были разработаны под эгидой латинской церкви. Возможно, однако, что развитие кафедральных школ в университетах было довольно редким, в то время как Парижский университет стал исключением. Позже были основаны Университет Неаполя Федерико II, Карлов университет в Праге, университет в Кракове, Университет Кёльна, Эрфуртский университет.

В раннем Средневековье большинство новых университетов было учреждено на основе ранее существовавших школ. Христианское богословское обучение было компонентом в этих учреждениях, равно как и изучение права Церкви. Университеты играли важную роль в обучении людей, помогая церкви проводить разъяснения и защиту своего обучения и в поддержке прав церкви над светскими правителями. В таких университетах богословское исследование первоначально было тесно связано с жизнью веры и церкви. Оно питалось практикой проповеди и молитвами.

В эпоху позднего Средневековья богословие было конечным предметом в университетах, получив название «Королева наук». Это означало, что другие предметы (включая философию) существовали прежде всего для помощи в богословской мысли.

Превосходное место христианской теологии в университете стало оспариваться во время европейского Просвещения, особенно в Германии.

С начала девятнадцатого века на Западе появились различные подходы к теологии как академической дисциплине. Большая часть дебатов относительно места богословия в университете или в рамках общей учебной программы высшего образования была посвящена тому, являются ли методы теологии научными.

Новая теология

В некоторых современных контекстах проводится различие между той теологией, которая рассматривается как связанная приверженностью к требованиям религиозной традиции и теологией, занимающейся религиозными исследованиями.

Религиозные исследования включают изучение исторических или современных практик или идей этих традиций с использованием интеллектуальных инструментов и структур, не связанных, с какой-либо религиозной традицией и которые обычно считаются нейтральными или светскими.

В контексте, где «религиозные исследования» в этом смысле сосредоточены, первичные формы обучения включают:

Специальность теология

В наше время эта профессия пользуется большим спросом, чем когда-либо. Стихийные бедствия, эпидемии и войны, вызывают жажду ответов на актуальные вопросы. Независимо от того, регулярно ли эти люди курт фимиам перед грязной позолоченной статуей, надеясь, что их добрые дела затмевают их злые, или их работа длится двенадцать часов, тщетно пытаясь расплатиться с закладными, массы людей чувствуют себя пустыми, виноватыми и одинокими. Вот почему специальность теолога востребована, даже если она не такая популярная, как в прошлые века.

Теология - очень обширная область, и многие богословские специальности, требуют интенсивного изучения, аспирантуры или сертификации в другой профессии. Цель стать проповедником один из самых распространённых карьерных путей для тех, кто преподаёт теологию. В зависимости от размера и местоположения церкви описание этой работы может широко варьироваться даже в одном наименовании. Существуют и другие различия между различными конфессиями.

Критика

Существует древняя традиция скептицизма в отношении теологии, за которой следует более современная и атеистическая критика.

Возможна ли аргументированная дискуссия о божественности, которая уже давно является предметом спора. Протагор, ещё в пятом веке до нашей эры, который, как считается, был сослан из Афин из-за его агностицизма о существовании богов , сказал: «Что касается богов, я не могу знать ни того, существуют ли они или не существует. Какую бы форму они ни имели, есть много препятствий для познания: неясность предмета и краткость жизни человека».

Чарльз Брэдлоу считал, что теология мешает людям достичь свободы. Он сказал, что современные научные исследования противоречат святым писаниям, поэтому Писания должны быть ошибочными.

Роберт Г. Ингерсолл заявил, что, когда у богословов была власть, большинство людей жили в лачугах. По мнению Ингерсолла, наука, а не теология, улучшали жизнь людей.

Толковый словарь живого великорусского языка, Даль Владимир

теология

ж. богословие. Теолог, богослов. Теогония, родословие языческих богов, боговщина, баснословие. Теургия, белая магия, белокнижье, произведенье чудес посредством доброй, чистой силы. Теократия, богоправленье. Израильтянам дано было теократическое правленье, через посредство Моисея и пророков.

Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков

теология

теологии, мн. нет, ср. (от греч. theos - бог и logos - учение) (книжн.). То же, что богословие в 1 знач.

Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова.

теология

И, ж. То же, что богословие.

прил. теологический, -ая, -ое.

Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.

Энциклопедический словарь, 1998 г.

теология

ТЕОЛОГИЯ (от греч. theos - Бог и... логия) (богословие) совокупность религиозных доктрин и учений о сущности и действии Бога. Предполагает концепцию абсолютного Бога, сообщающего человеку знание о себе в откровении. В строгом смысле о теологии принято говорить применительно к иудаизму, христианству и исламу.

Теология

(греч. theología, от theós ≈ бог и lógos ≈ слово, учение), богословие, совокупность религиозных доктрин о сущности и действии бога, построенная в формах идеалистического умозрения на основе текстов, принимаемых как божественное откровение. Одна из предпосылок Т. ≈ концепция личного бога, сообщающего непреложное знание о себе через своё «слово», почему Т. в строгом смысле возможна только в рамках теизма или хотя бы в русле теистических тенденций. Вторая предпосылка Т. ≈ наличие достаточно развитых форм идеалистической философии; основные философские истоки традиционной Т. христианства, иудаизма и ислама ≈ учения Платона, Аристотеля и неоплатонизма. Хотя Т. не может обойтись без философского понятийного аппарата (ср. неоплатонический термин «единосущный» в христианском «символе веры»), она по сути своей отлична от философии, в том числе и от религиозной философии. В пределах Т. как таковой философское мышление подчинено гетерономным основаниям: разуму отводится служебная герменевтическая (истолковательная) роль, он принимает некритически и только разъясняет «слово божие». Т. авторитарна; в этом смысле она является отрицанием всякой автономной мысли, в том числе философии. В патристике складываются как бы два уровня: нижний уровень ≈ философская спекуляция об абсолюте как о сущности, первопричине и цели всех вещей (то, что называл Т. ещё Аристотель ≈ синоним «первой философии», или «метафизики»); верхний уровень ≈ не постигаемые разумом «истины откровения». В эпоху схоластики эти два вида Т. получили обозначение «естественной Т. » и «богооткровенной Т.». Такая структура Т. наиболее характерна для традиционных католических доктрин. Перенос акцента на мистико-аскетический «опыт», запечатленный в «предании», определяет облик православной Т.: единое «предание» не позволяет ни «естественной Т.». ни библеистике вычлениться из своего состава. Протестантская Т. иногда тяготела к отказу от понятия «естественной Т.»; в 20 в. такие тенденции стимулировались влиянием экзистенциализма, а также стремлением вывести Т. из плоскости, в которой возможно столкновение с результатами естественнонаучных исследований и с философскими обобщениями этих результатов. Именно по вопросу о понятии «естественной теологии» резко разошлись ведущие представители диалектической теологии ≈ К. Барт и Э. Бруннер.

Догматическое содержание Т. понимается как вечное, абсолютное, не подлежащее какому бы то ни было историческому изменению. В наиболее консервативных вариантах Т., особенно в католической схоластике и неосхоластике, ранг вневременной истины дан не только «слову божию». но и основным тезисам «естественной теологии»: рядом с «вечным откровением» встаёт «вечная философия» (philosophia perennis). На переходе от средневековья к новому времени оппозиционные мыслители подвергались преследованиям не только и не столько за несогласие с Библией, сколько за несогласие со схоластически истолкованным Аристотелем. Однако перед лицом смены социальных формаций и культурных эпох Т. вновь и вновь сталкивается с проблемой: как ей обращаться к меняющемуся миру, чтобы на языке неизменных догматических формул выразить новое содержание. Консерватизм грозит полной изоляцией от общественного развития на современном этапе, превращением в духовное «гетто», модернизм, связанный с «обмирщением» религии ≈ разрушением её основных устоев. В истории христианства четко проявляется систематически возвращающаяся необходимость «осовременивания» церковной мысли и практики. Подобные тенденции есть также в истории Т. всех вероисповеданий. Современный кризис Т. несравнимо глубже, чем какой-либо из предшествовавших кризисов; под вопрос поставлены не только тезисы Т., оспаривавшиеся вольнодумством и атеизмом былых эпох, но и казавшиеся вечными предпосылки в общественном сознании и общественной психологии.

Т. невозможна вне социальной организации типа христианской церкви и иудаистской или мусульманской общины, понятие «слова божия» теряет смысл вне понятия «народа божия» как адресата «слова». Это выражено в словах Августина: «я не поверил бы и евангелию, если бы меня не побуждал к тому авторитет вселенской церкви». Попытка протестантизма отделить авторитет Библии от авторитета церкви не смогла до конца лишить Т. её институционального характера как вероучения, обращенного от тех, кто «поставлен» в церкви учить членов церкви, к этим поучаемым. Связь с прагматическими нуждами церкви как организации порождает многообразие дисциплин Т. В традиции русского православия принята такая классификация этих дисциплин: «основное» богословие излагает и защищает в апологетических спорах с иноверными и неверующими некоторую сумму исходных тезисов, «догматическое» ≈ развёртывает и уточняет систему догматов, «нравственное» ≈ даёт программу этического поведения члена церкви, «обличительное», или «сравнительное», ≈ доказывает преимущество православия сравнительно с др. христианскими вероисповеданиями, наконец, «пасторское» ≈ ведает практическими вопросами деятельности священника; к нему примыкают «литургика» (теория богослужения), «гомилетика» (теория проповеди), «каноника» (теория церковного права).

Сущность Т. как мышления внутри церковной организации и в подчинении её авторитетам делает Т. несовместимой с принципами автономности философской и научной мысли. Поэтому начиная с эпохи Возрождения не только материалистическая, но и некоторые направления идеалистической философии формировались в более или менее антагонистическом отталкивании от Т. и создали богатую традицию её критики. Эразм Роттердамский критиковал Т. как сухую и скучную игру ума, становящуюся между человеческой личностью и евангельской «философией Христа». Буржуазный прогресс стимулировал подчёркивание практической бесполезности теологического умозрения; этот мотив ярко представлен у Ф. Бэкона и энциклопедистов. Критика Т. обосновывалась также критикой Библии как основы Т.; классиком такой критики был уже Спиноза. Новый уровень антитеологической мысли был достигнут Л. Фейербахом. поставившим вопрос о Т. как отчуждённой (см. Отчуждение) форме человеческого сознания и систематически истолковавшим теологический образ бога как негативный и превращенный образ человека. Однако нарисованная Фейербахом драма передачи человеком своих полномочий богу как своему отрицанию разыгрывается вне социально-экономических условий. Исходя из совершенно нового взгляда на социально-экономическую обусловленность религии и Т., марксизм преодолел отвлечённость фейербахианства, а с ним и непоследовательность всей предыдущей критики Т. Подытоживая наследие наиболее непримиримой критики Т. со времён Просвещения, марксистский атеизм анализирует теологические построения как отражения исторически конкретных антагонистических социальных отношений, подчиняющих человека нечеловеческому началу. См. также Религия и литература при этой статье.

С. С. Аверинцев.

Википедия

Примеры употребления слова теология в литературе.

Ностальгия является всего лишь своего рода сентиментальной теологией , в которой Абсолют строится из элементов желания, а Бог представляет собой выработанное истомой Неопределенное.

Гартли, сменивший медицину на теологию , стремится рассматривать альтруизм как происходящее под воздействием соответствующего разуму мышления целесообразное облагораживание первоначального эгоизма.

С другой стороны, аристотелизм одобрялся и принимался неоплатоновским пантеизмом, который противоречил церковной христианской теологии .

Молодой человек, носящий тонзуру, тратит три года на вбивание себе в голову этих возвышенных знаний, после чего получает колпак доктора теологии .

Тогдашний священник лаймского прихода, человек в области теологии сравнительно вольномыслящий, принадлежал, однако, к числу тех пастырей, которые охулки на свою руку не положат.

Для Мерхена, который наряду с философией и германистикой изучал также теологию , рассуждения об экзистенции имели религиозный смысл.

Тома, но обладают культурой доктора теологии из Грегорианского института.

Роджер Бэкон был учеником Гроссетеста, учился сначала в Оксфорде, затем в Париже, изучал основы всех тогдашних научных дисциплин: математики, медицины, права, теологии , философии.

Тем самым мы видим, однако, что теология отрицания настолько необходима для теологии утверждения, что без нее Бог почитался бы не как бесконечный Бог, а скорее как тварь, -- идолопоклонничество, воздающее образу то, что подобает только истине.

Первые биографы Канта полагали, что он по желанию родителей выбрал теологию .

Если монсеньер Лефевр и аббат Дюко-Бурже в плане теологии находятся на краю правого крыла католической Церкви, то, вероятно, точно так же обстоит дело и в плане политики.

Как могут писатели полно изобразить в своих книгах такие вещи, как юриспруденция, биржевое маклерство, полемическая теология , мануфактурная торговля, аптечное дело и пр.

Этой странной теологией Патанджали пытался заполнить пустоту, которую санкхья оставляла на месте Бога.

В теологии патристика является частью догматики или патрологии, с которой она по преимуществу отождествляется.

Кроче обвиняет аллегорию в том, что она является утомительным плеоназмом, игрой пустых повторений, что она, к примеру, сперва показывает нам Данте, ведомого Вергилием и Беатриче, а затем поясняет и намекает, что Данте -- это, мол, душа, Вергилий -- философия, или разум, или природный свет, а Беатриче -- теология или благодать.