Во время катастрофы 337 года, остаётся неизвестным, но несомненно, что он сохранил о ней ясное воспоминание. После смерти Константина Великого, когда его сыновья разделили между собой управление Римской империей, в ходе кровавой резни, учиненной солдатами, возможно, по приказу Констанция II (сын Константина Великого) погибли все ближайшие родственники императорской фамилии. Юлиан спасся от рук убийц благодаря своему детскому возрасту (6 лет), а его старший брат Галл избежал смерти ввиду тяжкой болезни, которая и без того должна была свести его в могилу. Таким образом, в самом раннем детстве Юлиан вместе со старшим братом остались круглыми сиротами под опекой императора Констанция. После смерти отца Юлиан воспитывался Евсевием , арианским епископом Никомедии , а затем Константинополя. С 339 года изучал греческую философию и литературу под руководством евнуха Мардония, который пробудил в нём любовь к эллинскому миру. В 344-345 гг. жил в Никомедии, где познакомился с Либанием (он не мог слышать лекций этого языческого оратора, но ему тайно передавали записи речей), а в 351-352 гг. - в Пергаме и Эфесе , где столкнулся с несколькими философами неоплатониками, среди них с Максимом Эфесским , который был сторонником теургического неоплатонизма Ямвлиха и оказал на Юлиана наибольшее влияние, возможно став впоследствии причиной его разрыва с христианством. 352-354 гг. Юлиан вновь провел в Никомедии, изучая сочинения неоплатоников. В 355 г. уехал учиться в Афины и там встретился с Григорием Богословом и Василием Кесарийским .

В 344 г. Юлиану и его брату Галлу было указано жить в замке Macellum близ Кесарии Каппадокийской . Хотя условия жизни соответствовали высокому положению молодых людей, но Юлиан жалуется на недостаток общества, на постоянные стеснения свободы и на тайный надзор. Вероятно, к этому периоду нужно относить зачатки вражды Юлиана к христианской вере. В этом положении братья оставались около 6 лет. Между тем бездетного Констанция весьма заботила мысль о преемнике, так как из прямого потомства Констанция Хлора в живых после преследований оставались лишь два двоюродных брата Констанция, Галл и Юлиан, то император в 350 г. решился призвать к власти Галла . Вызвав его из замка Macellum, Констанций дал ему титул цезаря и назначил наместником в Антиохию. Но Галл не сумел справиться с новым положением и наделал много ошибок, возбудив против себя подозрения в неверности императору. Галл был вызван Констанцием для оправдания и по дороге убит в 354 г. Снова выступил вопрос о преемстве власти. По настояниям императрицы Евсевии, которая действовала в этом отношении вопреки планам придворной партии, Констанций решился возвратить Юлиану то положение, на какое он имел права по рождению.

Наиболее чувствительный удар нанесла христианству школьная реформа Юлиана. Первый указ касается назначения профессоров в главные города империи. Кандидаты должны быть избираемы городами, но для утверждения представляемы на усмотрение императора, поэтому последний мог не утвердить всякого неугодного ему профессора. В прежнее время назначение профессоров находилось в ведении города. Гораздо важнее был второй указ, сохранившийся в письмах Юлиана. «Все, - говорит указ, - кто собирается чему-либо учить, должны быть доброго поведения и не иметь в душе направления, несогласного с государственным». Под государственным направлением надо, конечно, разуметь традиционное направление самого императора. Указ считает нелепым, чтобы лица, объясняющие Гомера , Гесиода , Демосфена , Геродота и других античных писателей, сами отвергали чтимых этими писателями богов. Таким образом, Юлиан запретил христианам обучать риторике и грамматике, если они не перейдут к почитанию богов. Косвенно же христианам было запрещено и учиться, раз они не могли (морально) посещать языческие школы.

Летом 362 года Юлиан предпринял путешествие в восточные провинции и прибыл в Антиохию , где население было христианским. Антиохийское пребывание Юлиана важно в том отношении, что оно заставило его убедиться в трудности, даже невыполнимости предпринятого им восстановления язычества. Столица Сирии осталась совершенно холодна к симпатиям гостившего в ней императора. Юлиан рассказал историю своего визита в своём сатирическом сочинении «Мисопогон, или Ненавистник бороды ». Конфликт обострился после пожара храма в Дафне , в чём заподозрены были христиане. Рассерженный Юлиан приказал в наказание закрыть главную антиохийскую церковь, которая к тому же была разграблена и подверглась осквернению. Подобные же факты произошли в других городах. Христиане в свою очередь разбивали изображения богов. Некоторые представители церкви потерпели мученическую кончину.

Поход в Персию и смерть Юлиана

Главной внешнеполитической задачей Юлиан считал борьбу с сасанидским Ираном, где в это время правил шаханшах Шапур II Великий (Длиннорукий, или Длинные Плечи) ( -). Поход в Персию (весна - лето ) поначалу складывался весьма успешно: римские легионы дошли до столицы Персии, Ктесифона , но закончился катастрофой и гибелью Юлиана.

Времени правления Юлиана посвящены два романа Валерия Брюсова : «Алтарь победы » и «Юпитер поверженный» (неокончен).

Юлиан Отступник появляется в рассказе Генри Филдинга «Путешествие в загробный мир и прочее».

Библиография

Сочинения Юлиана

На языке оригинала :

• Juliani imperatoris quae supersunt. Rec. F. C. Hertlein. T.1-2. Lipsiae, 1875-1876.

На английском языке :

• Wright, W.C. , The Works of the Emperor Julian, Loeb Classical Library , Harvard University Press, 1913/1980, 3 Volumes, в Internet Archive
  • , № 13. Речи 1-5.
  • , № 29. Речи 6-8. Письма Фемистию, сенату и афинскому народу, жрецу. Цезари. Мисопогон.
  • , № 157. Письма. Эпиграммы. Против галилеян. Фрагменты.

На французском языке :

• L’empereur Julien . Œuvres complètes trad. Jean Bidez, Les Belles Lettres, Paris
  • t. I, 1ère partie: Discours de Julien César (Discours I-IV), Texte établi et traduit par Joseph Bidez, édition 1963, réédition 2003, XXVIII, 431 p.: Éloge de l’empereur Constance, Éloge de l’impératrice Eusébie, Les actions de l’empereur ou De la Royauté, Sur de le départ de Salluste, Au Sénat et au peuple d’Athènes
  • Tome I, 2ème partie: Lettres et fragments, Texte établi et traduit par Joseph Bidez, édition 1924, réédition 2003, XXIV, 445 p.
  • t. II, 1ère partie: Discours de Julien l’Empereur (Discours VI-IX), Texte établi et traduit par Gabriel Rochefort, édition 1963, réédition 2003, 314 p. : À Thémistius, Contre Hiérocleios le Cynique, Sur la Mère des dieux, Contre les cyniques ignorants
  • t. II, 2e partie: Discours de Julien l’Empereur (Discours X-XII), Texte établi et traduit par Christian Lacombrade, édition 1964, réédition 2003, 332 p. : Les Césars, Sur Hélios-Roi, Le Misopogon,

На русском языке :

• Юлиан . Кесари, или императоры на торжественном обеде у Ромула, где и все боги. СПб, 1820.
• Юлиан . Речь к антиохийцам, или Мисапогон (враг бороды). / Пер. А. Н. Кириллова. Нежин, 1913.
• Юлиан . Против христиан. / Пер. А. Б. Рановича . // Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. (БАтЛ). М., Политиздат. 1990. 480 стр. С. 396-435.
• Юлиан . К совету и народу афинскому. / Пер. М. Е. Грабарь-Пассек . // Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусства. М.-Л., Наука. 1964. / Отв. ред. М. Е. Грабарь-Пассек. 236 с. С. 41-49.
• Император Юлиан . Письма. / Пер. Д. Е. Фурмана под ред. А. Ч. Козаржевского. // ВДИ . 1970. № 1-3.
• Император Юлиан . Сочинения. / Пер. Т. Г. Сидаша . СПб, Изд-во СПбГУ. 2007. 428 стр. (К Царю Солнцу. Гимн к Матери Богов. Фрагмент письма к жрецу. К невежественным киникам. К Ираклию кинику. Антиохийцам, или Брадоненавистник. Письмо к Нилу… Послание к жителям Эдессы. Похвальное слово царице Евсевии. Послание к сенату и народу афинскому. Послание к Фемистию философу. Утешение, обращенное к себе в связи с отъездом Саллюстия. Письмо к Евагрию. О Пегасии)

Античные источники

Современники Юлиана :

• Клавдий Мамертин . Панегирик.
• Либаний . Переписка.
• Либаний . Надгробное слово по Юлиану. / Пер. Е. Рабинович. // Ораторы Греции. М., ХЛ. 1985. 496 стр. С. 354-413.
• Григорий Назианзин . Первое обличительное слово на царя Юлиана. Второе обличительное слово на царя Юлиана. // Григорий Богослов . Собрание творений. В 2 т. Т.1. С. 78-174.
• Мар Афрем Нисибинский . Юлиановский цикл. / Пер. с сир. А.Муравьева. М., 2006.
• Иероним . Продолжение «Хроники» Евсевия. P. 322-325.
• Аммиан Марцеллин . «Римская история». Книги XV-XXV. (неоднократно издавалась в 1990-2000-е годы)
• Евнапий . История, отрывки 9-29 // Византийские историки. Рязань, 2003. С. 82-100.
• Евнапий . Жизни философов и софистов. // Римские историки IV века. М., 1997.

• Кирилл Александрийский . Против Юлиана.
• Сократ Схоластик . Церковная история. Кн.3.
• Созомен . Церковная история. Кн. 5. Кн. 6. Гл. 1-2.
• Феодорит Кирский . Церковная история. Кн. 3.
• Зосим . Новая история.
• Феофан Византиец . Летопись, годы 5853-5855. Рязань, 2005. С. 47-53.
• Георгий Амартол (Книги временные и образные Георгия Монаха. Серия «Памятники религиозно-философской мысли Древней Руси». В 2 т. Т.1. Ч.1. М., 2006. С. 552-560).

Александр Кравчук. Галерея римских императоров. В 2 т. Т. 2. М., 2011. С. 185-257.

Исследования

• Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. Том 3.
• Бенуа-Мешен Ж. Юлиан Отступник, или Опаленная мечта (L’empereur Julien ou le rêve calciné). (Серия «ЖЗЛ»)
• Эвола Ю. Император Юлиан // Традиция и Европа. - Тамбов, 2009. - С. 25-28. - ISBN 978-5-88934-426-1 .

На русском языке :

• Алфионов Я. Император Юлиан и его отношение к христианству. Казань, 1877. 432 стр. 2-е изд. М., 1880. 461 стр.
  • переиздание: 3-е изд., М.: Либроком, 2012. 472 с., Серия «Академия фундаментальных исследований: история», ISBN 978-5-397-02379-5
• Вишняков А. Ф. Император Юлиан Отступник и литературная полемика с ним св. Кирилла, архиепископа Александрийского, в связи с предшествующей историей литературной борьбы между христианами и язычниками. Симбирск,1908.
• Гревс И. М. ,. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Розенталь Н. Н. Юлиан Отступник. Трагедия религиозной личности. Пг,1923.
• Попова Т. В. Письма императора Юлиана. // Античная эпистолография. Очерки. М., 1967. С. 226-259.
• Раздел о Юлиане в главе 6 (Литература), автор С. С. Аверинцев . // Культура Византии. IV-первая половина VII в. М., 1984. С. 286-290.
• Юлиан. // Лосев А. Ф. История античной эстетики. [В 8 т. Т.7] Последние века. Кн.1. М., 1988. С. 359-408.
• Дмитриев В. А. Юлиан Отступник: человек и император // Метаморфозы истории: Альманах. Вып. 3. Псков, 2003. С. 246-258.
• Солопова М. А. Юлиан Флавий Клавдий // Античная философия: Энциклопедический словарь. М., 2008. 896 стр. С. 831-836.
• Язычество и христианство в половине IV века. Юлиан Отступник. Характеристика его царствования. // Ф. И. Успенский. История византийской империи (VI-IX вв.) Издательство: Москва, Директ-Медиа, 2008. 2160 c.

Художественная литература

• Штраус Д. Ф. Романтик на троне цезарей.
• Эйхендорф Й. Юлиан.
• Ибсен Г. Кесарь и Галилеянин.
• Мережковский Д. С. Смерть богов. Юлиан Отступник .
• Вейнгартнер Ф. Юлиан Отступник (опера).
• Видал Г. Юлиан.

Напишите отзыв о статье "Юлиан Отступник"

Ссылки

Римская школа -III вв Сирийская школа III - вв Пергамская школа III - вв Афинская школа - вв Александрийская школа - вв

Отрывок, характеризующий Юлиан Отступник

– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.

Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu"il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n"avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n"avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C"est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n"avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n"ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu"est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n"etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.

От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.

Ссорились между собою, но в общем держались по отношению к язычеству политики своего отца. В 353 г. арианину Констанцию удалось восстановить единодержавие, но для управления Галлией , куда постоянно прорывались германцы, он назначил себе помощника в лице своего двоюродного брата, цезаря Юлиана , который незадолго до смерти Констанция сам был провозглашен своими войсками императором. Свое управление Галлией Юлиан ознаменовал блестящими победами над германскими племенами (франками и аллеманами), но сделавшись императором (361–363), он все свои усилия направил на восстановление язычества. Воспитанный против собственного желания в новой вере, он поспешил ее оставить, получив за это отпадение название Отступника (Апостата). С ранней юности Юлиан с увлечением занимался греческой философией и литературой и вынес из этих занятий глубокую преданность эллинизму. У него были хорошие языческие учителя (между ними афинский ритор Либаний ), которые воспитали его в духе неоплатонической школы, испытавшей на себе влияние некоторых христианских идей и поставившей своею задачею реформировать язычество.

Проникнутый идеями новой религиозной философии язычества, Юлиан относился к христианству враждебно, видя в нем нечто опасное для всей эллинской культуры и для римского государства. Не предпринимая прямого гонения на христиан, которое шло бы вразрез с его идеалистическим настроением, Юлиан старался, однако, возвратить язычеству его прежнее положение, восстановлял закрытые храмы, приносил официальные жертвы, назначать на государственные должности язычников, лишал христиан права преподавания, поощрял ариан против православных и разные полемические сочинения против новой веры. Но усилия императора не могли увенчаться успехом, потому что язычество утратило всякую жизненность. Правда, романтически настроенный император хотел вдохнуть в него новый дух, но, в сущности, все старания как его самого, так и его единомышленников приводили к одному – к заимствованию в самом же христианстве принципов для обновления язычества. Неоплатонизм , который с самого начала был проникнут духом синкретизма, уже выработал свою языческую богословскую систему, которую язычники хотели противопоставить христианству, и Юлиан хлопотал теперь о том, чтобы жрецы превратились в наставников нравственности: он даже хотел дать им общую организацию, подобную христианскому клиру. Среди своих попыток пересоздать язычество Юлиан вынужден был предпринять поход против персов , во время которого был убит. Его последние слова, говорят, были: «Ты победил, Галилеянин!».

Для начала фрагмент даже не из древнего источника, а из одной из современных религиозных статей: «Наступили времена Юлиана Отступника , когда христиане подверглись жесточайшему гонению. Христианские святыни безжалостно истреблялись: храмы рушись, мощи святых извлекались из могил и сжигались. Без следа было уничтожено тело Иоанна Крестителя».

В христианской литературе подобных текстов полных заблуждений, где Юлиану приписываются самые разные, мягко говоря, неблаговидные поступки, превеликое множество. Однако все это всего лишь повторы того, что незаслуженно приписали Юлиану — человеку высокоморальному и благородному, первые христианские историки (также, как они приписали императору Нерону), не желавшие простить императору его стремления возродить Римскую империю, объединив ее под знаменем философии неоплатонизма.

Коптская икона. Святой Меркурий убивает Юлиана Отступника.

На самом же деле, вопреки распространенному заблуждению, в борьбе с христианством Юлиан не применял физической силы и возможностей репрессивного аппарата. Его оружием было слово. Он довольно успешно проповедовал, причем использовал с этой целью искусство риторики. Юлиан учился в Афинах, где сдружился со многими учеными и философами. В спорах с первыми христианами он выгодно отличался своим блестящим образованием. За эти проповеди против христианства церковь и прозвала его Отступником . Кроме того, «жесточайшие гонения» заключались в том, что Юлиан лишил христиан императорского покровительства и запретил учительствовать в области свободных искусств.

Еще одно заблуждение об императоре Юлиане — миф о том, что перед смертью он якобы произнес фразу «Ты победил, Галилеяни н» (Феодорит и др.) В действительности Юлиан, до последнего вздоха оставаясь противником христианства, такой фразы не произносил.

Вот как описывает последние часы жизни императора римский историк Аммиан Марцелин: «Забыв об осторожности, Юлиан голосом и жестами указывал на бегущего в ужасе врага; возбуждая ярость преследователей, он отважно ринулся в бой, а в страхе разбежавшиеся телохранители закричали, чтобы он поостерегся бегущей толпы, которая раздавит его, как рухнувшая кровля. И вот тут неизвестно откуда появившееся шальное кавалерийское копье, оцарапав кожу на руке императора, пробило ребра и застряло в нижней доле печени. Попытавшись правой рукой вытащить копье, император почувствовал, что заточенным с обеих концом железом перерезал себе сухожилия на пальцах, и упал с коня. Присутствовавшие при этом быстро к нему сбежались, отнесли в лагерь и вверили заботам врачей.

Император Юлиан.

Вскоре боль немного утихла, император перестал бояться и, мужественно борясь со смертью, потребовал оружие и коня, чтобы вернуться в бой, вселить в воинов надежду и показать, как он, пренебрегая собой, тревожится лишь о спасении других… Однако силы императора были намного слабей, чем воля, он страдал от потери крови и оставался недвижим. Вскоре покинула Юлиана и надежда на спасение, так как в ответ на свой вопрос он услышал, что ранен был во Фригии. А он знал, что именно там ему назначено судьбой погибнуть. Императора перенесли в палатку…»

Слушавшие его суровые воины плакали как дети. Юлиан нашел в себе силы пристыдить окружающих: «Стоит ли скорбеть об императоре, если он соединяется с солнцем и звездами».

17.06.362 (30.6.). Римский император Юлиан Отступник издал эдикт, запретивший христианам преподавать в школах, и начал новые репрессии против христиан.

(331–26.6.363) – римский император в 361–363 гг., племянник и наследник , благодаря христианство стало первенствующей, а затем и государственной религией Империи. В юности Юлиан получил христианское воспитание под руководством Евсевия (тогдашнего епископа Никомедии), однако позднее, обучаясь в Афинах, увлекся эллинской культурой и стал тайным приверженцем язычества. До самой смерти дяди он был вынужден скрывать свои взгляды, а став государем, решил воплотить в жизнь свою заветную мечту – восстановить в Риме язычество. Как пишет "Еврейская энциклопедия", восхваляющая его административные и военные таланты: «В христианстве, которое в течение одного поколения превратилось из гонимой секты в официальную и воинствующую религию, Юлиан Отступник не только видел губительную болезнь, подрывающую устои государства, но и испытывал глубокое отвращение к христианскому вероучению и морали».

Ко времени Юлиана в самом Константинополе не было уже ни одного языческого храма. Новых капищ сразу построить было невозможно. Тогда Юлиан стал совершать языческие жертвоприношения в христианских церквях, оскверняя их. При этом Юлиан понимал, что возродить былую примитивную религию в первоначальном многобожном виде было уже невозможно. Он решил реформировать язычество в сторону монотеизма (возвысив в своем пантеоне главного бога), чтобы создать силу, которая могла бы более успешно вести борьбу с христианской Церковью. В этом новом государственном культе сам император Юлиан служил верховным жрецом (понтифекс максимус).

Обновленной языческой структуре он присвоил некоторые внешние черты христианского церковного устройства. Языческое духовенство организовывалось по образцу иерархии христианской церкви. Убранство храмов Юпитера и Юноны было похоже на христианское; во время языческой службы было введено пение. Подобно христианским священникам, служители нового культа должны были читать мiрянам проповеди о тайнах эллинской мудрости. От жрецов требовалась безупречная жизнь, поощрялась благотворительность.

Формально сначала Юлиан провозгласил веротерпимость: разрешил восстановление языческих храмов и возврат их конфискованной собственности; из ссылки вернулись представители опальных и еретических течений, проходили публичные диспуты на религиозные темы. Вместе с тем, возвратившиеся представители духовенства, принадлежа к различным конфессиональным направлениям, непримиримым между собой, не могли ужиться в согласии (в то время церковное учение находилось еще в периоде становления) и начали ожесточенные споры, на что и рассчитывал Юлиан. Даруя свободу вероисповеданий и хорошо зная непоколебимую психологию христиан, он был уверен, что в их Церкви сейчас же начнутся раздоры, и такая разъединенная Церковь будет выглядеть менее привлекательно в сравнении с язычеством. Одновременно Юлиан поощрял большими выгодами тех из христиан, которые согласились бы отречься от христианства. Св. Иероним называл такой метод Юлиана «преследованием ласковым, которое скорее манило, чем принуждало к жертвоприношению».

Вскоре последовали и репрессивные меры. Юлиан наложил запрет на ряд книг, содержащих критику язычества, и сам писал полемические сочинения против христианства, порицая его за разрыв с иудаизмом и за христианское толкование Библии (утверждал, что христианская вера в божественность Иисуса Христа несовместима с Библией, которая признает только одного Бога). При этом «полемические сочинения Юлиана Отступника против христианства обнаруживают глубокое знание Библии и Нового завета», – вновь хвалит его "Еврейская энциклопедия".

Результатом репрессивной антихристианской политики Юлиана стал "школьный" эдикт, изданный 17 июня 362 г. и запрещавший христианам обучать молодежь риторике и грамматике, если они не перейдут к почитанию языческих богов. Негласно же верующим в Христа было запрещено и учиться, поскольку они не могли в силу своих религиозных убеждений посещать языческие школы, хулящие Христа.

Летом 362 г. Юлиан предпринял путешествие в Антиохию (древняя Сирия), где население было христианским, и эта поездка заставила Отступника убедиться в трудности, даже невыполнимости предпринятого им восстановления язычества. Столица этой провинции осталась совершенно холодна к симпатиям гостившего в ней императора. Рассерженный Юлиан приказал в наказание закрыть главную антиохийскую церковь, которая к тому же была разграблена и подверглась осквернению. Подобные же кощунства произошли в других городах. Подверглись глумлению и сожжению мощи святых. Христиане, защищая свою веру, разбивали изображения языческих богов. Некоторые защитники Церкви потерпели мученическую кончину.

Помимо реставрации древней римской религии, в борьбе против христианства Юлиан решил привлечь на свою сторону главную антихристианскую силу – иудеев, для чего задумал восстановить для них Иерусалимский храм – чем особенно "прославился" в церковной истории. Ибо Господь наглядно проявил в этом случае Свою силу и показал истинность христианства и отверженность антихристианского иудаизма.

"Еврейская энциклопедия" признает: «Отношение Юлиана Отступника к евреям определялось через его полемику против христианства. Перед походом на войну с Персией (на которой он погиб) Юлиан Отступник обещал отменить антиеврейские законы и позволить евреям восстановить Иерусалимский храм, в службе в котором собирался лично участвовать ("Послание к еврейскому обществу"). Вскоре после этого он писал, что «уже сейчас храм возводится заново» ("Послание священнослужителю")... Историк-язычник Аммиан Марцеллин пишет, что, по-видимому, Юлиан Отступник хотел, чтобы восстановленный Храм стал памятником его правления. Он распорядился о выделении необходимых средств и строительных материалов и возложил ответственность за проект на Алипия Антиохийского, однако, согласно сообщениям римских историков, попыткам начать строительство положил конец пожар, охвативший руины Храма. Отцы церкви повествуют об этом в приукрашенной форме и добавляют, что евреи с энтузиазмом приняли предложение Юлиана Отступника и тысячами стекались к Храмовой горе, неся камни для строительства, однако, когда были положены первые камни, в предупреждение евреям начались землетрясения и ураганные бури, а затем евреи были обращены в бегство небесным огнем и видением Христа... Позднейшие христианские авторы ( , "Послания", 4 в.; Созомен Саламанский, "Церковная история", 5 в.) утверждали, что после опубликования распоряжения Юлиана Отступника о восстановлении Храма евреи избивали христиан и сожгли церкви в Ашкелоне, Дамаске, Газе и Александрии. Однако большинство исследователей скорее склонны верить сообщению Бар Хебреуса ("Хронография", 13 в.), согласно которому разъяренные императорским декретом христиане убили евреев Эдессы. Обнаруженная в 1969 г. на Западной стене надпись с цитатой из Ис. 66:14, возможно, относится к этому периоду возрождения мессианских надежд» (http://www.eleven.co.il/article/15158).

Оставим в стороне интерпретацию этого события "Еврейской энциклопедией" (большинство гонений на христиан в Римской империи провоцировались иудеями). Для нас тут важно иное: согласно святоотеческому преданию (святые Киприан, Кирилл Иерусалимский, Ипполит Римский и др.), Храм Соломона не может быть восстановлен до самых последних времен, он будет восстановлен евреями уже для антихриста. Когда Юлиан Отступник, знавший это предание, захотел его опровергнуть и посмеяться над христианами, приказав восстановить храм на прежнем месте, то вырвавшийся из-под земли огонь и землетрясение разрушили приготовления к постройке. Даже "Еврейская энциклопедия" подтверждает этот факт.

Смерть Отступника также произошла чудесным образом. Главной внешнеполитической задачей Юлиан считал борьбу с Ираном. Весной 363 г. римские легионы дошли до столицы Персии, Ктесифона. Но закончилась эта война поражением и гибелью Юлиана. Вот как это произошло к радости всех христиан империи.

Персидская столица была найдена неприступной даже для 83-тысячного войска, хотя ранее римские войска уже трижды овладевали этим городом. Положение усугублялось тем, что римские подкрепления и армянские союзники, которым надлежало нанести удар по Ктесифону с севера, не явились. Один перс пообещал Юлиану быть проводником внутрь Персии. Юлиан сжёг свой флот, стоявший на Тигре, и излишек продовольствия; но перс оказался патриотом и завел римлян в Карманитскую пустыню, где не было ни воды, ни пищи. После бегства проводников, Юлиан был вынужден начать отступление, теснимый неприятельскими войсками. 26 июня 363 г. в битве при Маранге Юлиан получил смертельную рану.

В разных источниках его убийство описывается по-разному: то якобы его убил обиженный солдат его собственной армии, то некий солдат-христианин, то пишут о несчастном случае и даже самоубийстве: поняв, что положение его армии безнадёжно, он искал смерти в бою и в первых рядах сражавшихся кинулся на вражеское копье. Один из телохранителей Юлиана уверял, что император был убит невидимым злым духом. Момент ранения описывает историк Аммиан Марцеллин, сопровождавший Юлиана: «неизвестно откуда внезапно ударило его кавалерийское копье, рассекло кожу на руке, пробило ребра и застряло в нижней части печени. Пытаясь вырвать его правой рукой, он почувствовал, что разрезал себе острым с обеих сторон лезвием жилы пальцев, и упал с лошади» (Аммиан Марцеллин. "Римская история").

Еще один современник, языческий философ Либаний писал: «Кто же был его убийцей?.. Имени его я не знаю, но что убил не враг, явствует из того, что ни один из врагов не получил отличия за нанесение ему раны. …И великая благодарность врагам, что не присвоили себе славы подвига, которого не совершили...» (Либаний. "Надгробная речь Юлиану").

Раннехристианский писатель-историк Созомен (V в.), рассказывая о смерти Юлиана Отступника, писал, что он, «приготовляясь к войне с персами, грозился, что после этой войны худо будет от него Церквям, и с насмешкою говорил, что тогда не защитить их Сыну Тектонову… Получив удар, он… отчасти понял, откуда было поражение, и не совсем не разумел причину своего бедствия. Говорят, что когда рана была нанесена, он собрал с нее кровь и, как бы смотря на явившегося себе Христа и обвиняя Его в убиении себя, бросил ее на воздух» (Эрмий Созомен Саламинский. "Церковная история"). По словам блаженного Феодорита, Юлиан при этом сказал: «Ты победил, Галилеянин!» (Феодорит, епископ Кирский. "Церковная история").

В христианской традиции смерть Отступника описана так: «Когда молился пред иконою Пресвятой Богородицы, – при которой было изображение и святого великомученика Меркурия с копьём как воина, – чтобы злочестивый царь Юлиан Отступник, великий гонитель и истребитель правоверных христиан, не возвратился из Персидской войны для истребления христианской веры, то увидел, что там, при иконе Пресвятыя Богородицы, образ святого Меркурия сделался на некоторое время невидимым, потом показался с окровавленным копьём. А в то самое время Юлиан Отступник был пронзен на Персидской войне копьем неизвестного воина, который тотчас после того сделался невидим» ( . Жития святых, 24 ноября).

Юлиан был убит св. Меркурием в третий год царствования, на 31-м году жизни. Он был похоронен в языческом капище в Тарсе, Киликия; впоследствии тело его было перенесено на его родину в и положено в церкви Святых Апостолов рядом с телом его супруги, в пурпурном саркофаге, но без отпевания как тело отступника.

Слово Отступник по-гречески звучит "апостат" – отсюда понятие апостасии, отхода человечества от Бога в последние времена. И хотя в IV в. Церкви еще предстояла славная история, уже в это время Юлиан Отступник в ранге государя православной Римской империи представляет собой первый яркий прообраз апостасии, хотя он, действительно, имел определенные административные способности. Это было на заре христианской государственности – и схожий соблазн отступничества от мы видим в еще более примитивном виде в наше апостасийное время. Весь "цивилизованный мiр", еще недавно христианский, ныне идет путем Юлиана Отступника. Христиане в нем снова становятся притесняемым меньшинством, а насаждаемая веротерпимость и толерантность выливается в легализацию греха и сатанизма. Близится и восстановление Иерусалимского храма для антихриста, и его разрушение в славном и победном Втором пришествии Христа.

Молитвы древних христиан об избавлении от Юлиана Отступника

ПРЕП. ИУЛИАН
Преп. Иулиан пустынник, живший при реке Евфрате «во время лютого на Церковь гонения, от Иулиана отступника бывшего, молящися к Богу, слыша глас свыше глаголющий: «не точию твоих ради молитв, но и иных ради многих молений и слез, злочестивый Иулиан закалается: и убиен бысть в то время скверный оный отступник» («Жития Святых», 18-е Октября).

СВ. ВАСИЛИЙ ВЕЛИКИЙ
«Во время угодника сего Божия, великого Василия, в Кесарии Каппадокийской честь Царя Небесного мужественно защищающего, царю Иулиану отступнику, богохульнику же и гонителю зельну, на Персы шедшу, христиан же погубити хвалящуся, моляшеся святый сей пред иконою Пресвятые Богородицы в церкви, при ней же бе изображение и святого великомученика Меркурия с копием, яко воина. Моляшеся же о том, дабы злочестивый той царь губитель христианский от брани не возвратился. И виде образ святого Меркурия при Пречистой Богородице стоящего изменшийся, и невидимо бысть то изображение мученика на некий час. По малем же времени показася со окровавленным копием: в то бо самое время Иулиан на брани прободен бысть от святого мученика Меркуриа, посланного Пречистою Богородицею на погубление врага Божия» («Жития Святых», 1-е Января).

ЕП. ГРИГОРИЙ, ОТЕЦ СВ. ГРИГОРИЯ БОГОСЛОВА
«Кто более моего родителя, – говорит в похвальном слове своему отцу св. Григорий Богослов, – способствовал низложению отступника (Иулиана)? Он и открыто, несмотря на обстоятельства, всенародными молитвами и молениями поражал губителя, и наедине выводил против него свое ночное ополчение – простертие на земле, изнурение престарелой и маститой плоти своей, орошение плоти слезами. В таких подвигах провел он почти целый год, любомудрствуя пред единым Тайновидцем, от нас же стараясь укрыться, потому что не любил хвалиться своею набожностью. И, конечно, утаился бы, если бы не взошел я однажды нечаянно и, увидев следы его распростертия на земле, не выведал у одного из служителей, что сие значило, и таким образом не узнал его ночной тайны» (Твор.Св.Григория Богослова, ч.2-я, изд.3-е, стр. 109).

Обсуждение: 3 комментария

Язычество никогда не будет главенствующей религией!

Я Вас умоляю, существует предначертание. Зачем борьба за веру. Всё идет по замыслу Божию.

Прежде чем умолять, Вы бы сначала научились видеть различие между Замыслом (должным идеалом) и Промыслом (не предначертанием, а управлением в масштабе всеведения, не нарушающим свободу воли человека, см. в учебнике Закона Божия). А то у Вас получается, что и пришествие антихриста - "замысел Божий" и сопротивляться ему "грех".

Юлиан Отступник. Мрамор. Париж. Лувр.

Философ-неоплатоник

Юлиан Отступник (332-363) - римский император Юлиан, правил с 361 по 363 гг., философ-неоплатоник, писатель, посвятивший свою жизнь возрождению «языческих» культов, понимаемых им как средоточие античной культуры; стремился показать их преимущество перед христианством. Стремясь создать новую языческую церковь, главою которой был бы он сам, Ю.О. приписывал сочинениям Платона, Гомера такой же «боговдохновенный» характер, какой для христиан имела Библия. Идеи Ю.О. оказали определенное воздействие на мыслителей итальянского Возрождения.

Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010, с. 467.

Юлиан Отступник, Флавий Клавдий (Flavius Claudius Julianus Apostata) (331-363), римский император в 361- 363. Племянник Константина Великого, воспитывался епископом Евсевием . Большое влияние на его духовное развитие оказал страстный поклонник эллинской культуры евнух Мардоний, поэтому Ю.О. уже с юных лет был тайным приверженцем языч. религии. В 355 он был возведён имп. Констанцием в цезари и назначен наместником Галлии. В 360 восставшие против Констанция галльские легионы провозгласили Ю. О. императором-августом; после смерти Констанция (361) Ю. О. стал единодержавным правителем Римской империи. Он расширил права муниципальных курий, уменьшил налоги, сократил дворцовый штат, отказался от роскошного, дорогостоящего двора. Став императором, Ю. О., поддержанный частью интеллигенции, открыто объявил себя сторонником языч. религии, реформировав её на базе неоплатонизма; он издал два эдикта против христиан, восстановил языч. храмы. Ю. О. является автором ряда соч. (трактатов, речей, писем), направленных против христиан. Деятельность Ю. О. вызывала ненависть со стороны христ. духовенства, давшего ему прозвище Отступник (Apostata). После смерти Юлиана (умер от ран в войне против персов на р. Тигр) антихристианские эдикты были отменены имп. Иовианом , прекратившим гонения на христиан.

Использованы материалы Большой советской энциклопедии. В 30 т. Гл. ред. А.М. Прохоров. Изд. 3-е. Т. 30. Экслибрис – Яя (+дополнения). – М., Советская энциклопедия. – 1978 .

Хотел создать иерархию жречества по типу христианской церкви

Юлиан Флавий Клавдий (Flavins Claudius Julianus) (331, Константинополь,-26.6.363, Месопотамия, погребён в Тарсе), римский император, племянник Константина Великого, за обращение из христианства в язычество получил у церковных историков прозвище Отступник. Учился у риторов Константинополя, в Никомедии слушал знаменитого Либания, позднее стал учеником Эдесия и вошёл в круг последователей Ямвлиха - представителей пергамской школы неоплатонизма. В 355 году был посвящён в Элевсинские мистерии. Став императором в 361 году и стремясь быть «философом на троне», Юлиан предпринял попытку возродить языческий политеизм в качестве новой государственной религии, избегая при этом прямого преследования христиан. Восстанавливая старые культы, Юлиан считал необходимым создать иерархию жречества по типу христианской церкви, намеревался разработать символику и догматику новой религии и на основе неоплатонизма построить её теологию. Различая, по образцу Ямвлиха, миры умопостигаемый, мыслящий и чувственный, Юлиан средоточием каждого из них считал бога-солнце; солнце чувственного мира было для него только отражением солнца умопостигаемого мира. Автор речей-гимнов, бесед, писем и др.

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв , П. Н. Федосеев , С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

Сочинения: Juliani imperatoris quae supersunt, rec. F. C. Hertlein, t. !-2, Lipsiae, 1875-76; Oeuvres completes, texte etabli et trad, par J. Bidez, v. 1-2, P., 1924-32; Письма, пер. Д. Е. Фурмана, «ВДИ», 1970, № 1-3.

Литература: Аверинцев С. С., Император Ю. и становление «византинизма», в кн.; Традиции в истории культуры, М., 1978, с. 79-84; Bidez J., La vie de l"Empereur Julien, P., 1930.

Из византийского словаря:

Юлиан Отступник (Flavius Claudius Julian) - римский император в 360-363 гг. Племянник императора Константина Великого, христианин, перешедший в язычество , за что и получил свое прозвище. Родился в 332 г., умер в июне 363 г. Получил строгое христианское образование, но уже в юные годы занимался языческой литературой и философией. В 355 г. император Констанций II провозгласил его цезарем и послал в Галлию для защиты рейнских границ. Юлиан успешно воевал против франков и алеманнов, одержал победу в битве при Аргенторате в 357 г. В 360 г. в г. Лютеция (совр. Париж) воины провозгласили его императором, но до военного конфликта с императором Констанцием дело не дошло ввиду смерти последнего в 361 г. Юлиан, став полновластным правителем империи, провел реформы финансовой и налоговой систем, расширил права муниципальных курий, усовершенствовал армию и почту. Безуспешно пытался восстановить в империи языческие культы в государственном статусе. Был женат на сестре императора Констанция II Елене, но супруга рожала Юлиану только мертвых детей. В 363 г. Юлиан предпринял поход против персидской державы, дошел до вражеской столицы Ктесифона, но не смог ее взять. В сражении с персами при Маранге, вблизи г. Ктесифон на восточном берегу Тигра, он получил тяжелые раны и скончался. Сохранились речи, письма и эпиграммы Юлиана.

Византийский словарь: в 2 т. / [ сост. Общ. Ред. К.А. Филатова]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011, т. 2, с.529-530.

Политика Юлиана

Прибыв на Восток, Юлиан открыто заявил о своём разрыве с христианством, лишил клир всех привилегий и приказал восстановить языческие храмы и языческий культ. Стремясь привлечь на свою сторону бедноту, он организовывал больницы и убежища для нищих, проводил большие раздачи, старался дать стройную организацию языческому жречеству. Рассчитывая, что внутренние распри ослабят христиан, он вернул из ссылки «еретиков» всех толков и устроил собор представителей всех учений и сект, наслаждаясь их взаимной грызнёй. Прямому преследованию христиане при Юлиане не подвергались, но он удалил их с высших должностей и запретил им преподавание в школах. Превосходно зная священное писание, он выступал с его опровержением. Антихристианская политика Юлиана сочеталась с попыткой воскресить городские курии. Он приказал разыскивать и возвращать в курии всех незаконно пользовавшихся привилегиями или скрывавшихся куриалов, возвращал городам их земли, оказывал им щедрую помощь, сократил придворную челядь, чтобы уменьшить тяжесть шедших на её содержание налогов.

Однако мероприятия Юлиана не встретили широкой поддержки, так как не только христиане, высшие чиновники и придворные, но и богатые куриалы были ими недовольны. Среди богачей Антиохии вызвал негодование закон о максимальной цене на муку. Чтобы поддержать этот закон, Юлиан приказал на свой счёт привезти дешёвое зерно из Египта, но богатые купцы раскупили и спрятали его, что повело к голоду и волнениям плебса. Не удалось возродить и не имевший уже реальной базы языческий культ во всём его былом великолепии. Недолгое правление Юлиана закончилось большим походом против Персии. Военные операции вначале протекали довольно успешно, так как Юлиан в армии был очень популярен за борьбу со злоупотреблениями командиров. Но заведя своё войско далеко вглубь пустынной вражеской территории, Юлиан погиб в бою.

Преемник Юлиана Иовиан (363-364) должен был отдать персам пять областей Месопотамии, чтобы получить возможность вернуться в империю с остатками войска, сильно пострадавшего от жары, голода и жажды Христиане ликовали по случаю гибели «отступника». Неудача Юлиана показала, что сословие куриалов и язычество окончательно отжили свой век, Она показала также всю невозможность возрождения римской военной мощи, к чему стремился Юлиан. После его смерти становится всё более очевидным, что империя уже не может обходиться без помощи «варваров» ни во внешних, ни в междоусобных войнах.

Цитируется по изд.: Всемирная история. Том II. М., 1956, с. 804-805.

Сторонник традиционных верований...

Юлиан был сыном Юлия Констанция, одного из сводных братьев Константина I . Императору Констанцию II он приходился двоюродным братом. Мать его умерла вскоре после его рождения, а затем в 337 г. был убит и его отец (Марцеялин: 25; 3). Юлиана избавил от смерти его юный возраст. Ему и его брату Галлу было дано повеление жить в Макелле в Каппадокии, неподалеку от города Кесарии. Здесь находились великолепный царский дворец, бани, сады и источники. Пленникам установлено было царское содержание. По указанию императора Констанция, их обучали наукам и гимнастике. Мальчики также присоединены были к клиру и читали народу церковные книги (Созомен: 5; 2). На Галла, впрочем, образованность не произвела никакого влияния: он вырос свирепым, необузданным и за свою жестокость в конце концов поплатился жизнью. Юлиан, напротив, много и усердно занимался сначала в Каппадокии, а потом в Константинополе. В науках он был весьма искусен, греческий язык знал намного лучше латинского. Был он, кроме того, искусен в красноречии, обладал прекрасной памятью и в некоторых вещах разбирался лучше философов (Евтропий: 10; 16). Воинскими упражнениями он тоже занимался с большим усердием, был очень подвижен и обладал большой физической силой, хотя и был невысок ростом (Виктор: «О жизни и нравах римских императоров»; 43). Пишут, что он имел обыкновение в платье частного человека прогуливаться по столице и заводить разговоры со встречными. Вследствие этого популярность его стала возрастать (Созомен: 5; 2). В народе распространилась молва, что Юлиан мог бы хорошо управлять делами Римской империи. Сделавшись слишком гласною, эта молва стала наконец беспокоить Констанция. Поэтому император вновь выслал Юлиана из столицы в Никомедию (Сократ: 3; 1). Здесь встретил он философа Максима Эфесского, который, преподавая учения философов, поселил в нем ненависть к христианской религии. Когда же его заподозрили в этом, Юлиан в страхе сбрил себе волосы и притворился, что ведет жизнь монаха. Тогда же он увлекся наукой предсказания и ревностно стал изучать ее (Созомен: 5; 2).

В 354 г. Галл был казнен по приказу Констанция. Юлиан едва не разделил судьбу брата: семь месяцев он провел в крепости под Медиоланом в ожидании приговора, но за него заступилась императрица Евсевия. Юлиан получил свободу и позволение отправиться в Афины для завершения образования. Уже в следующем году Констанций вызвал Юлиана к себе, пожаловал титул Цезаря, выдал за него свою сестру Елену и поручил управление галльскими и германскими провинциями, которые в это время опустошали полчища германцев (Марцеллин: 15; 2, 8). Таким образом, император, как будто, оказывал своему двоюродному брату величайшее доверие. Однако повсюду ходила молва, что Юлиан был избран в Цезари вовсе не для того, чтобы облегчить трудное положение Галлии, но сделано это было с.целью вернее погубить его самого в жестокой войне. Думали, что при своей полной неопытности в военном деле он не вынесет самого звука.оружия (Марцеллин: 16; II). Но недоброжелатели Цезаря просчитались: жажда славы Юлиана была безмерна, и он с большим рвением взялся за Исполнение возложенных на него обязанностей (Виктор: «О жизни и нравах римских императоров»; 43). Он немедленно отправился в Галлию и провел зиму в Виенне, напряженно готовясь к войне. Жизнь он вел самую умеренную: довольствовался простой и случайной пищей рядового солдата, спал на войлоке и бараньем тулупе, ночи проводил в государственных делах и за философскими занятиями, а дни всецело отдавал военным заботам. Летом 356 г. он двинулся в Германию. Часть алеманов он устрашил и прогнал одним своим появлением, других разбил в сражении при Бротомаге. Варвары были ошеломлены, но не собирались слагать оружие. Когда Юлиан отступил с частью сил на зимовку в Сеноны, ему пришлось выдержать от них месячную осаду. Весной 357 г. он опять выступил против врагов, вышел к берегам Рейна и восстановил здесь Три Таберны - старое римское укрепление, недавно взятое и разрушенное алеманами. Вскоре он узнал, что семь алеманских царей собрали свои силы близ города Аргентората, и поспешил: навстречу врагу. Когда две армии сошлись друг с другом, Юлиан построил свои легионы, расположив всю конницу на правом фланге. Германцы настолько были уверены, в своем превосходстве, что первыми атаковали римский строй. Римская конница не выдержала и подалась назад, но легионеры, плотно сомкнув щиты, сдержали удар. Началась упорная битва. Долгое время неясно было, на чью сторону склоняется успех. Однако, в конце концов, превосходство римского оружия дало себя знать. В попытке прорвать римский строй множество варваров было перебито, остальные стали отступать и наконец обратились в бегство. Юлиан преследовал их до самого Рейна (Марцеллин: 16; 2-5, 11-12).

Враг бежал из римских провинций, но император решил не давать ему покоя даже в собственных его пределах. Он перевел войско через Рейн и внезапно напал на алеманские селения. Римляне захватывали в плен людей, а все остальное предавали огню и уничтожению. Видя это страшное опустошение, цари алеманов отправили к Юлиану посольства с мирными предложениями. Он согласился дать им десятимесячное перемирие и возвратился на зимние квартиры в Галлию. В 358 г. Юлиан выступил против салийских франков, которые обосновались на римской территории вблизи Токсиандрии. Обрушившись на них, он принудил их просить мира и принял в римское подданство. Затем он так же стремительно напал на хамавов, многих перебил, а остальных изгнал из пределов империи. Вскоре хамавы прислали послов, обещали покориться Риму и получили позволение вернуться в свои разоренные селения.

Очистив Галлию, Юлиан вновь обратился к алеманам - он во второй раз переправился через Рейн и двинулся в глубь Германии. рассвирепевшие солдаты предавали поля огню, угоняли скот, а людей убивали без пощады. Видя это страшное разорение, цари алеманов один за другим стали просить мира. Они обязались выдать пленных и снабдить Юлиана всем необходимым для строительства крепостей (Марцелаин: 17; 1, 8, 10). В 359 г. были восстановлены семь старых римских пограничных городов, разрушенных германцами. Затем Юлиан в третий раз переправился через Рейн против тех царей, которые еще медлили с покорностью. После того как их поля и жилища были сожжены и многие из их племени взяты в плен и перебиты, эти цари прислали послов и смиренно просили пощады. Юлиан заключил с ними мир (Марцеллин: 18; 1-2).

Закончив в четыре года тяжелую войну, он вновь укрепил западные границы империи и добился таких успехов, каких от него никто не ожидал. Встревоженный ростом его популярности, Констанций решил отобрать у Юлиана самые боеспособные части под предлогом начала войны с персами. Но когда в 360 г. германские отряды узнали, что их перебрасывают на восток, они взялись за оружие и взбунтовались. Со страшным шумом солдаты окружили дворец Юлиана в Паризии и провозгласили его Августом. Юлиан упорно сопротивлялся настояниям всей толпы: он то выказывал негодование, то простирал руки, моля и заклиная, чтобы они не совершали недостойного дела, но наконец должен был уступить. Его поставили на щит и, за неимением диадемы, возложили на голову цепь, которую сорвал с себя один из знаменосцев. Извещая о своем избрании, Юлиан отправил Констанцию два письма: в одном, официальном, не было ничего вызывающего или оскорбительного. Но другое, личное, содержало в себе порицания и едкие нападки.

До конца года он в четвертый раз переправился через Рейн и совершил дерзкое нападение на аттуарийских франков, которые совершали набеги на окраины Галлии. Франки не ждали от римлян такой стремительности, и поэтому победа досталась Юлиану без труда; множество народа было перебито или взято в плен. Уцелевшие просили мира, и император предоставил им мир на таких условиях, какие счел подходящими (Марцеллин: 20; 4, 8, 10). Желая расположить к себе всех без исключения, он притворялся, что привержен к христианскому культу, от которого втайне давно отошел. Он отдавался - о чем знали немногие посвященные в его секреты - авгуриям и соблюдал все то, что всегда чтили поклоняющиеся богам. А чтобы сохранить это пока в тайне, он в праздник Рождества посетил в Виенне церковь и вышел из нее лишь по окончании службы.

С наступлением весны 361 г. Юлиан повел свою армию из Галлии к берегам Дуная. По пути он узнал о смерти Констанция, быстро проехал через Фракию и вступил в Константинополь (Марцеллин: 21; 2, 8, 12). Утвердившись в столице, он изгнал и казнил некоторых приближенных Констанция и сильно сократил придворный штат, уволив многих слуг, поваров и брадобреев, получавших при прежнем императоре огромные деньги за свое ремесло. Мера эта была необходима и своевременна, но современники жаловались, что император одним эдиктом превратил Константинопольский дворец в пустыню. Даже в столице Юлиан сохранил тот аскетический образ жизни, к какому привык в походах. Трапеза его была настолько проста, что состояла из одних овощей. Всю жизнь он не знал ни одной женщины, кроме своей жены. Все его время было посвящено неутомимой деятельности. Днем он был занят решением государственных вопросов, давал аудиенции, диктовал письма; вечером удалялся в библиотеку и обращался к трудам другого рода. За время своего короткого правления он успел написать несколько объемистых сочинений, кроме того, после него остались некоторые из его речей и тщательно обработанное сочинение против христианской религии. За всеми этими занятиями он забывал о благопристойности своего вида. Юлиан сам признавался в одном из писем, что ногти на его руках часто не стрижены, а пальцы в чернилах. В бороде его, которую он по примеру всех философов нежно лелеял, гнездилось множество насекомых. В обращении он был очень прост и старался подражать добродетелям первых принцепсов. Хотя он и носил диадему, однако отказался от титула господина. Вновь избранных консулов он приветствовал стоя, а потом проводил пешком. Он часто посещал заседания константинопольского сената и выступал здесь с речами. Все эти забытые проявления республиканских традиций вызывали неизменное удивление современников (Гиббон: 22).

Точно так же заботился Юлиан о возрождении древней религии. Он издал указы, разрешавшие открывать храмы, приносить жертвы и восстанавливать культы старых богов. Чтобы придать большую силу своим распоряжениям, он созвал во дворец пребывавших в раздоре между собой христианских епископов вместе с народом, раздираемым ересями, и дружественно увещевал их, чтобы они предали забвению свои распри и каждый, беспрепятственно и не навлекая на себя опасности, отправлял свою религию. Он выставлял этот пункт в расчете, что, когда свобода увеличит раздоры и несогласия, можно будет не опасаться единодушного настроения черни. Он знал по опыту, что дикие звери не проявляют такой ярости к людям, как большинство христиан в своих разномыслиях. Вместе с тем он запретил учительскую деятельность риторам и грамматикам христианского вероисповедания.

Из Константинополя Юлиан переехал в Антиохию и здесь стал готовиться к походу против персов. Много времени отдавал он и служению богам. Языческие религиозные церемонии были восстановлены с невиданным раньше размахом: в иной день закалывалось по сто быков и без счета приносился в жертву разнообразный скот и белые птицы. Выставляя напоказ свое усердие, император сам подносил вместо жрецов священную утварь и совершал моления, окруженный толпой женщин. Гонений против христиан он не начинал, но, когда вдруг сгорел храм Аполлона Дафнейского, Юлиан заподозрил христиан в поджоге и закрыл самую большую церковь в Антиохии (Марцеллин: 22; 3-5,9-10,12-14).

В 363 г. во главе большой армии Юлиан выступил из Сирии в Месопотамию и переправился через Евфрат (Марцеллин: 23; 2). Двигаясь вдоль реки, римляне вступили в Ассирию и заняли здесь одну за другой несколько крепостей. Некоторые из них были покинуты жителями, другие сдались после правильной осады. Особенно упорно защищался гарнизон Майозамальхи. Преодолев все препятствия, Юлиан подошел к персидской столице Ктесифону и разбил у его стен большое войско. Однако осмотрев укрепления города, он отказался от мысли о его осаде и после разорения и опустошения страны повел армию к Кордуэну (Марцеллин: 24; 1-2, 4, 6, 8). В Maранге римляне разбили еще одну армию, пытавшуюся заслонить им дорогу. Однако после этого их стал донимать голод в опустошенной стране. Юлиан велел раздать солдатам все запасы, заготовленные для царского стола. Стараясь разделить с ними все трудности, он часто без всякой необходимости подвергал себя опасности. Узнав однажды, что персы напали на один из римских отрядов и теснят его, он, не одев панциря, с одним только щитом поспешил на помощь. В разгоревшемся сражении кто-то из персов метнул в императора копье, которое пробило ребра и застряло в нижней части печени. Умирающего Юдиана перенесли в палатку, и здесь он скончался короткое время спустя. Марцеллин пишет, что до самого конца он сохранял исключительную твердость и вел беседу с философами Максимом и Приском о высоких свойствах человеческого духа (Марцеллин: 25; 1-3).

Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия. Константин Рыжов. Москва, 2001.

...или Отступник

Использованы материалы книги: Федоровой Е.В. Императорский Рим в лицах. Ростов-на-Дону, Смоленск, 1998.

ART RESOURCE/Giraudon

ЮЛИАН (Flavius Claudius Julianus) (332–363), полное имя Флавий Клавдий Юлиан, римский император, вошедший в историю как Отступник (греч. «Апостат»), как назвали его христиане за попытку вернуть Римскую империю к языческой религии. Юлиан – сын Юлия Констанция, сводного брата Константина Великого. Племянник Константина Юлиан являлся возможным претендентом на престол, в особенности после того, как в 337, во время беспорядков и интриг, последовавших за смертью Константина, его отец и другие родственники были убиты. Император Констанций II относился к Юлиану с подозрением, в 345 вместе со сводным братом Констанцием Галлом он был сослан в Мацелл (Каппадокия). В 350 Констанций назначил Галла цезарем, т.е. младшим соправителем, на Востоке, но в 354 Галл был смещен и казнен. Происки окружения Констанция заставляли Юлиана постоянно опасаться за свою жизнь, однако ему покровительствовала императрица Евсевия, и в 355 Юлиана вызвали в столицу, чтобы женить на сестре императора Елене и назначить цезарем.

Юлиана тут же послали в Галлию, чтобы вернуть провинцию, подвергшуюся набегам франков и алеманнов, под власть Империи. Юлиан с рвением принялся за дело, избранная им тактика была разумна и эффективна, но ему мешали происки военачальников, вначале Марцелла, а затем сменившего его Барбатиона. Война шла главным образом на территории современного Эльзаса и по берегам Рейна. В 356 Юлиан отвоевал Колонию Агриппину (совр. Кёльн), но был осажден в Агединке (совр. Санс). В 357 ему пришлось отражать алеманнов, прорвавшихся к Лугдуну (совр. Лион), но позднее он успешно сразился с ними на Рейне и принудил их заключить перемирие. В 358 Юлиан очистил от захватчиков Нижнюю Германию, а в следующем году напал на алеманнов на их собственной территории и продвинулся до Могонтиака (совр. Майнц). В 360 Юлиан направил Лупицина в Британию, чтобы предотвратить вторжение с севера пиктов и скотов.

В этот момент Констанций, намеревавшийся начать кампанию на Востоке, а также опасавшийся роста мощи своего младшего соправителя, потребовал у Юлиана отборные части галльской армии. Вначале Юлиан занял выжидательную позицию, но, поскольку Констанций настаивал на своем, легионеры провозгласили Юлиана августом. Предложения Юлиана о полюбовном соглашении Констанций отверг, заключил мир с Персией и возвратился в Антиохию. Гражданская война казалась неминуемой. Юлиан решил упредить противника и в 361 сам двинулся на Восток, но в ноябре пришло известие о том, что Констанций умер, назначив его своим преемником.

Юлиан пробыл императором 20 месяцев. Во внутренней политике Юлиан стремился к соблюдению законности и ограничению власти продажных придворных клик. В историю он вошел прежде всего своей попыткой реставрации язычества. Философия Юлиана – культ Солнца в рамках мистического неоплатонизма. Юлиан высоко ценил в христианстве филантропическую струю и надеялся обогатить ею свое реформированное язычество. Он не подвергал христиан суровым преследованиям, но лишил их императорского покровительства и запретил учительствовать в области свободных искусств. Однако, вообще говоря, отступничество Юлиана оставалось его личным делом, поскольку он не нашел поддержки в кругах римской аристократии. Кроме того, Юлиан покровительствовал евреям и пытался восстановить в Палестине еврейскую общину. Он даже приступил к воссозданию Храма (возможно, в пику христианству).

Вскоре Юлиан начал подготовку к кампании против персов. В начале 363 он отказался принять персидских послов и с очень значительными силами выступил из Антиохии на Карры, а затем двинулся вниз по Евфрату, одновременно послав Прокопия с войском вниз по течению Тигра. С армией и флотом Юлиан успешно оставил позади каналы Месопотамии, а затем одержал здесь победу у ворот Ктесифона, но города не взял. Прождав напрасно Прокопия, который так к нему и не присоединился, Юлиан сжег свой флот и двинулся обратно по течению Тигра. Персы преследовали его, и в одном из боев Юлиан погиб, возможно, от копья, брошенного своим же воином (надо понимать, христианином). Преемника Юлиан назначить не успел, и на его место был избран Иовиан, христианин умеренных взглядов. Начатая столь дерзновенно кампания обернулась катастрофой. Попытка искусственно насадить язычество не удалась, и вскоре, при Феодосии Великом, оно было официально запрещено.

Юлиан известен также как писатель. Его религиозные трактаты привлекают прежде всего своей искренностью. От трактата Против галилеян (так Юлиан называл христиан) в 3 книгах сохранились лишь отрывки в сочинениях полемизировавшего с ним Кирилла Александрийского (почти полностью восстанавливается I книга). Большой проникновенностью и глубиной чувства отличаются составленные в форме речей философско-религиозные трактаты Юлиана К царю Солнцу и К Матери богов. Им написан также небольшой диалог О цезарях, где он в стиле Лукиана с изрядным остроумием и злобой нападает на некоторых своих предшественников на троне, причем особенно достается Константину Великому. В высшей степени ироничен Мисопогон (Бородоненавистник), являющийся ответом Юлиана жителям Антиохии (в массе своей христианам), высмеивавшим его «философскую» бороду. Юлиан критикует здесь себя за аскетизм и благочестие, а антиохийцев превозносит за изнеженность, роскошь и распущенность.

Использованы материалы энциклопедии "Мир вокруг нас".

Юлиан Флавий Клавдий (Flavius ClaudiusJulianus, греч. …) (331, Константинополь - 26 июня 363, Месопотамия, погребен в Тарсе) - римский император, племянник Константина Великого, за обращение из христианства в язычество получил у церковных историков прозвище Отступник (…). В 355-367 в ранге цезаря в Галлии побеждает франков и алеманнов. В 360 солдаты провозглашают его «августом». В 361 после внезапной смерти императора Констанция признан единодержавным императором. В 363 умирает от раны, полученной во время военных действий против Персии. Его сочинения - речи, гимны, беседы, письма. Воспитатели Юлиана - Евсевий, епископ арианского толка, и евнух Мардоний, эллинизированный скиф, прививший ему любовь к греческой языческой культуре. Юлиан учился у риторов Константинополя, в Никомедии слушал знаменитого Либания, позднее стал учеником Эдесия и вошел в круг последователей Ямвлиха - представителей Пергамской школы неоплатонизма, из которых на него особенное влияние оказал Максим Эфесский. В 355 с образовательными целями посетил Афины и был посвящен в Элевсинские мистерии. Став императором в 361 и стремясь быть «философом на троне», предпринял попытку возродить языческий политеизм в качестве новой государственной религии, упорядочив его средствами неоплатонической философии. При этом Юлиан избегал прямого преследования христиан, проводил политику веротерпимости, надеясь разгромить христианство идейно. Восстанавливая старые культы, он считал необходимым создать иерархию жречества по типу христианской церкви, намеревался разработать символику и догматику новой религии и на основе неоплатонизма построить ее теологию. Различая, по образцу Ямвлиха, миры умопостигаемый, мыслящий и чувственный, Юлиан средоточием каждого из них считал бога-солнце; солнце чувственного мира было для него только отражением солнца умопостигаемого мира.

Сочинения:

Juliani imperatoris quae supersunt, rec. F. C. Hertlein, t. 1-2. Lipsiae, 1875-76:

Oeuvres completes. P., I, 1. Discours, I, 2.

Lettres et fragments, texte et. et trad, par J. Bidez, 1924-1932; И, 1,

Discours, texte et. et trad, par G. Rochefort, 1963; 11, 2,

Discours, par C. Lacombrade, 1964;

Письма, пер. Д. E. Фурмана,- «Вестник древней истории», 1970, № 1-3.

Сочинения в рус. пер.; Письма, "Вестник древней истории", 1970, № 1-3.

Литература:

Аверинцев С. С. Император Юлиан и становление «византинизма».- В кн.: Традиция в истории культуры. М., 1978, с. 79-84;

Розенталь Н.Н. Юлиан Отступник. Трагедия религиозной личности. Пг., 1923

Император Юлиан. Письма. – Вестник древней истории, 1970, № 1–3

Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века, кн. 1–2. М., 1988

Юлиан. Против христиан. (Отрывки). – В кн.: Ранович А.Б. Первоисточники по истории раннего христианства. М., 1990

Геродиан. История императорской власти после Марка. СПб, 1995

Bidez J. La Vie de l"Empereur Julien. P., 1930;

Leipoldl J. Der romische Kaiser Julian in der Religionsgeschichte. В., 1964;

Bowersock G. W. Julian the Apostate. Cambr. (Mass.), 1978;

Bouffartigue J. L"empereur Julien et la culture de son temps. P., 1992.