Отделка. Фурнитура. Ремонт. Монтаж. Выбор. Проем
О религии права и религии обожения – иеродиакон Иоанн (Курмояров).
Сегодня для довольно большого количества людей, интересующихся историей христианской Церкви, схизма 1054 года между Римом и Константинополем чаще всего представляется как некое недоразумение, возникшее в силу определенных внешнеполитических обстоятельств и потому никак не связанное с серьезными разногласиями религиозно-мировоззренческого характера.
Увы, но мы должны со всей определенностью констатировать тот факт, что подобное мнение является ошибочным и не соответствует действительности. Схизма 1054 года явилась итогом глубинного расхождения между христианским Востоком и Западом в понимании самой сути христианской веры. Более того, на сегодняшний день можно с уверенностью говорить о том, что православие и католичество представляют собой принципиально различные религиозные мировоззрения. Именно о сущностном различии этих двух мировоззрений мы и хотим поговорить в этой статье (1).
Католичество: религия права
Западное христианство, в отличие от восточного, на протяжении всей своей истории мыслило в большей степени юридическими и моральными категориями, нежели онтологическими.
Митрополит Сергий (Страгородский) в книге «Православное учение о спасении» писал по этому поводу: «Христианство с самых первых своих исторических шагов столкнулось с Римом и должно было считаться с римским духом и римским способом или складом мышления, древний же Рим, по справедливости, считается носителем и выразителем права, закона. Право (jus) было основной стихией, в которой вращались все его понятия и представления: jus было основой его личной жизни, оно же определяло и все его семейные, общественные и государственные отношения. Религия не составляла исключения – она была тоже одним из применений права. Становясь христианином, римлянин и христианство старался понять именно с этой стороны – он и в нем искал, прежде всего, состоятельности правовой… Так получила себе начало юридическая теория, которая состоит в том, что помянутая аналогия труда и награды признается (сознательно или бессознательно, открыто или под строкой) подлинным выражением самого существа спасения и потому ставится в качестве основного начала богословской системы и религиозной жизни, между тем как учение Церкви о тождестве добродетели и блаженства оставляется без внимания.
Конечно, этот способ внешнего понимания спасения на первых порах не мог быть опасным для Церкви: все неточности его с избытком покрывались верою и пламенною ревностью христиан; даже более. Возможность объяснить христианство с точки зрения правовой была в некотором отношении полезна для него: она давала вере как бы научную форму, как бы утверждала ее. Но это было во время расцвета церковной жизни. Не то стало потом, когда мирской дух проник в Церковь, когда многие христиане стали думать не о том, как бы им совершеннее исполнить волю Божию, а наоборот – о том, как бы исполнить эту волю поудобнее, с меньшими утратами для этого мира. Тогда возможность правовой постановки учения о спасении обнаружила свои губительные последствия. Нетрудно видеть, что может произойти, если человек (который, заметим, уже утратил жар первой ревности о Христе и теперь с трудом колеблется между любовью к Богу и себялюбием) и свои отношения к Богу будет рассматривать с точки зрения правовой.
Главная опасность этой точки зрения в том, что при ней человек может считать себя как бы вправе не принадлежать Богу всем своим сердцем и помышлением: в правовом союзе такой близости не предполагается и не требуется; там нужно соблюдать только внешние условия союза. Человек может и не любить добра, может оставаться прежним себялюбцем, он должен только исполнять заповеди, чтобы получить награду. Это как нельзя более благоприятствует тому наемническому, рабскому настроению, которое делает добро только из-за награды, без внутреннего влечения и уважения к нему. Правда, это состояние подневольного доброделания необходимо переживается всяким подвижником добродетели и не один раз в его земной жизни, но это состояние никогда не должно возводиться в правило, это только предварительная ступень, цель же нравственного развития – в доброделании совершенном, произвольном. Правовая точка зрения тем и грешит, что она это предварительное, подготовительное состояние освящает как законченное и совершенное.
В правовом союзе человек стоит пред лицом Божиим совсем не в положении безответного, всем Ему обязанного грешника: он наклонен представлять себя более или менее независимым, обещанную награду он ожидает получить не по милости Божией, а как должное за его труды» (2).
Так, внешние дела человека приобрели в западном христианстве «свою особую» самодовлеющую ценность – цену, уплаты которой вполне хватало для личного спасения и оправдания перед Богом.
В результате появилось учение о Боге Творце как о страстном, антропоморфном существе, Справедливом Судии, воздающем человеку добром за добро и наказанием за злые поступки! В догматах этого учения (сильно напоминающего языческую теорию о природе божественного) Бог предстает пред нами как некий «самодержец, хан, царь», постоянно держащий в страхе своих подданных и требующий от них неукоснительного исполнения его заповедей-предписаний.
Именно западный юридизм, автоматически перенесенный на богословскую сферу, явился причиной возникновения в католической церкви таких явлений, как: папский примат, учение о сверхдолжных заслугах святых, юридическая концепция искупления, доктрина о «двух мечах» и т. д.
По той же причине в западном христианстве исказилось и само понимание смысла духовной жизни. Было утрачено истинное понимание учения о спасении – спасение стали видеть в удовлетворении желаний Всевышнего Бога (причем желаний исключительно судебно-юридического характера), начали считать, что неукоснительное соблюдение установленных правил, регулярное участие в обрядах, покупка индульгенций и совершение разного рода добрых деяний дают человеку некую «гарантию» достижения вечного блаженства!
Православие: религия обожения
На самом же деле по сути своей христианство – это не свод правил или обрядов, это не философское или морально-нравственное учение (хотя философская и этическая составляющие, разумеется, присутствуют).
Христианство – это, в первую очередь, жизнь во Христе! Именно потому: «В византийской традиции никогда не было предпринято серьезной попытки разработать систему христианской этики, и сама Церковь никогда не считалась источником нормативных, частных правил поведения христианина. Разумеется, часто церковный авторитет принимался как решающий в решении тех или иных конкретных предметов споров, и тогда эти решения в дальнейшем становились руководствующими критериями для более поздних аналогичных случаев. Но, тем не менее, основным течением, формирующим византийскую духовность, был призыв к совершенству и святости, а никак не система этических правил» (3).
Что же такое «жизнь во Христе»? Как понимать это словосочетание? И как совместить жизнь во Христе с нашей обыденной греховной жизнью? Большинство существующих в мире философских и религиозных систем строят свое учение на предположении, будто человек является способным к бесконечному духовно-нравственному совершенствованию.
В отличие от подобных «оптимистических» (и в то же время наивных) представлений о смысле и цели человеческого бытия, христианство утверждает, что человек (в нынешнем его состоянии) – существо ненормальное, поврежденное, глубоко больное. И это положение – не просто теоретическая предпосылка, но банальная реальность, открывающаяся любому человеку, который находит в себе мужество беспристрастно посмотреть на состояние окружающего общества и, в первую очередь, на самого себя.
Предназначение человека
Конечно, изначально Бог сотворил человека другим: «Святой Иоанн Дамаскин видит глубочайшую тайну в том факте, что человек был сотворен «обоживающимся», тяготеющим к соединению с Богом. Совершенство первозданной природы выражалось прежде всего в этой способности приобщаться к Богу, все более и более прилепляться к полноте Божества, которая должна была пронизать и преобразить всю тварную природу. Святой Григорий Богослов подразумевал именно эту высшую способность человеческого духа, когда говорил о Боге, вдувающем в человека вместе со Своим дыханием «частицу Своего Божества» – благодать, которая с самого начала в душе присутствовала, давая ей способность воспринимать и усваивать эту обожающую ее энергию. Ибо человеческая личность была призвана, по учению святого Максима Исповедника, «соединить любовью природу тварную с природой нетварной, являясь в единстве и тождестве стяжанием благодати»» (4).
Однако, видя себя во славе, видя себя познающим, видя себя преисполненным всех совершенств, человек допустил мысль о том, что он обладает Божественным знанием и что Господь ему уже не нужен. Эта мысль исключила человека из области Божественного присутствия! Как следствие – существо человека извратилось: жизнь его наполнилась страданиями, телесно он стал смертен, а душевно – подчинил свою волю низменным страстям и порокам, в итоге ниспав до нижеестественного, скотоподобного состояния.
Нужно отметить: в отличие от западного богословия, в традиции которого господствует представление о грехопадении как о юридическом акте (преступление против заповеди о невкушении плода), в восточной традиции первородный грех человека всегда рассматривался, в первую очередь, как порча природы, а не как «грех», в котором «виновны все люди» (Шестой Вселенский Собор 102-м правилом определяет «грех» как «болезнь души»).
Жертва Христова
Бог не мог оставаться совершенно безучастным к трагедии человека. Будучи по природе Своей Абсолютным Благом и Абсолютной Любовью, Он приходит на помощь к Своему гибнущему творению и жертвует Собою ради спасения рода людского, ибо истинная любовь – это всегда любовь жертвенная! Не смея нарушить свободу воли человека, насильно привести его к счастью и благу и учитывая то, что могут найтись люди, сознательно отвергающие возможность спасения, Бог воплощается в нашем мире! Вторая Ипостась Святой Троицы (Бог-Слово) соединяется с нашей (человеческой) природой и через страдание и смерть на Кресте исцеляет ее (человеческую природу) в Себе Самой. Именно победу Христа над смертью и воссоздание нового человека во Христе празднуют христиане в день Святой Пасхи!
Восприняв повреждение человека, Сам став человеком, Сын Божий через крест и страдания восстановил в Самом Себе природу человека и тем спас человечество от фатализма смерти как следствия разобщенности с Богом. Православная Церковь, в отличие от Католической, которая делает акцент на сугубо юридическом характере искупительной жертвы, единогласно учит о том, что Сын Божий идет на страдания только по непостижимой и жертвенной Своей любви: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16).
Но воплощение Христа – это не только победа над смертью, это космическое событие, т. к. восстановление человека во Христе означает возвращение космосу его первозданной красоты. И действительно: «…Только искупительная смерть Христа могла сделать возможным это окончательное восстановление. Смерть же Христова действительно спасительна и животворяща как раз потому, что она означает смерть Сына Божия во плоти (то есть в ипостасном единстве)… Как показал Александрийский епископ Афанасий в ходе своей полемики против арианства, один лишь Бог в силах победить смерть, потому что Он «единый имеющий бессмертие» (1 Тим. 6:16)… Воскресение Христа значит именно то, что смерть прекратила свое существование в качестве элемента, регулирующего существование человека, и что благодаря этому человек освободился от рабства греху» (5).
Церковь Христова
Только ради спасения, исцеления и возрождения человека (а через него и преображения всего тварного мира) Бог основал на земле Церковь, в которой посредством Таинств происходит приобщение верующей души к Христу. Претерпев страдания на Кресте, победив смерть и восстановив в Себе человеческую природу, Христос в день Пятидесятницы, в день Сошествия Духа Святого на апостолов, создает на земле Церковь (которая есть Тело Христово): «И все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1:22).
В этой связи необходимо заметить, что совершенно неверным является понимание Церкви как общества людей, объединенных только лишь верою в Иисуса Христа как Божественного Мессию. И христианская семья, и христианское государство это также общества людей, имеющих Божественное происхождение, но при этом ни семья, ни государство не являются Церковью. К тому же из определения Церкви как «общества верующих» нельзя вывести ее основные свойства: единство, святость, соборность и апостольство.
Так что же такое Церковь? Почему в Библии Церковь чаще всего сравнивается с Телом Христовым? ДА ПОТОМУ, ЧТО ТЕЛО ПРЕДПОЛАГАЕТ ЕДИНСТВО! ЕДИНСТВО НЕРАЗДЕЛЬНОЕ! Т. Е. ЕДИНСТВО КАК ЖИВУЮ СВЯЗЬ: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17:21).
Церковь, подобно человеческому телу (где функционирует много органов, работа которых координируется центральной нервной системой), состоит из множества членов, имеющих единую Главу – Господа Иисуса Христа, без Которого невозможно допустить существование Церкви ни на одно мгновение. Православие рассматривает Церковь Христову как среду, необходимую для осуществления соединения человека с Богом: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4:4–6).
Именно благодаря Церкви мы более не рискуем безвозвратно утерять общение с Богом, ибо мы заключены в одно Тело, в котором обращается Кровь Христова (т. е. причастие), очищающая нас от всякого греха и всякой скверны: «И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26:27).
Именно о единстве всех членов Церкви во Христе, о союзе любви, даруемом в Таинстве Причастия, говорится во всех евхаристических молитвах Православной церкви. Ибо Церковь – это, прежде всего, собрание вокруг Евхаристической трапезы. Другими словами, Церковь – это народ, который собирается в определенном месте и в определенное время для того, чтобы стать Телом Христовым.
Вот почему Церковь созидается не учением и повелением, а из Самого Господа Иисуса Христа. Об этом говорит ап. Павел: «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святой храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом» (Еф. 2:19).
Образно процесс спасения человека в Церкви можно описать следующим образом: люди (как живые клетки) присоединяются к здоровому организму – Телу Христа – и получают в Нем исцеление, т. к. становятся единоприродными с Христом. В этом смысле Церковь является не просто средством индивидуального освящения человека. Во Христе человек обретает действительную полноту жизни, а следовательно – и полноценное общение с другими людьми; причем для Церкви несущественно, живет человек на земле или уже отошел в мир иной, ибо в Церкви нет смерти, а принявшие Христа здесь, в этой жизни, могут стать членами Тела Христова и тем самым войти в Царство Будущего Века, ибо: «Царство Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21). Церковь есть одновременно и Тело Христа, и полнота Духа Святого, «наполняющего все во всем»: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4:4–6).
Таким образом, из христоцентричности (т. е. из понятия о Церкви как о Теле Христовом) и синергии (сотворчестве Бога и человека в деле спасения) вытекает необходимость нравственного труда каждого отдельного человека для достижения главной цели жизни – ОБОЖЕНИЯ, которого можно достигнуть только путем соединения с Христом в Его Теле, в Церкви!
Именно поэтому для восточного богословия в принципе невозможен взгляд на спасение с «правовой» точки зрения: как на ожидание либо награды за добродетели, либо вечного наказания за грехи. Согласно евангельскому учению, в будущей жизни нас ждет не просто награда или наказание, а сам Бог! И соединение с Ним будет для верующего наивысшей наградой, а отторжение от Него наивысшим наказанием, которое только возможно.
В отличие от западного понимания спасения, в православии учение о спасении понимается как жизнь в Боге и с Богом, для полноты и постоянства которой христианину надлежит непрестанно изменять себя по образу Богочеловека Христа: «В этом состоит значение сакраментальной жизни и основание христианской духовности. Христианин отнюдь не призывается копировать Христа, что было бы только внешним, моральным подвигом… Пр. Максим Исповедник представляет обожение как приобщение «всего человека» «всему Богу», ибо в обожении человек достигает высшей цели, для которой он был создан» (6).
Ссылки:
1) К сожалению, формат статьи не позволяет сделать детальный анализ вероучения католической церкви, всех ее отличительных признаков: папский примат, филиокве, католическая мариология, католическая мистика, учения о первородном грехе, юридическая доктрина искупления и т. д.
2) Митрополит Сергий (Старогородский). Православное учение о спасении. Часть 1. Происхождение правового жизнепонимания. Католичество: http://pravbeseda.org/library/books/strag1_3.html
3) Мейендорф Иоанн, прот. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Глава «Святой Дух и свобода человека». Минск: Лучи Софии, 2001. С. 251.
4) Лосский В. Н. Боговидение. Очерки мистического богословия Восточной Церкви. М.: Издательство «АСТ», 2003. С. 208.
5) Мейендорф Иоанн, прот. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Глава «Искупление и обожение». Минск: Лучи Софии, 2001. С. 231–233.
6) Мейендорф Иоанн, прот. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Глава «Искупление и обожение». Минск: Лучи Софии, 2001. С. 234–235.
В этом году весь христианский мир одновременно отмечает главный праздник Церкви — Воскресение Христово. Это вновь напоминает об общем корне, от которого ведут происхождение основные христианские конфессии, о существовавшем некогда единстве всех христиан. Однако уже почти тысячу лет между восточным и западным христианством это единство нарушено. Если многим знакома дата 1054 года как официально признанный историками год разделения Православной и Католической Церквей, то, возможно, не всем известно, что ей предшествовал длительный процесс постепенного расхождения.
В данной публикации читателю предлагается сокращенный вариант статьи архимандрита Плакиды (Дезея) «История одного раскола». Это краткое исследование причин и истории разрыва между западным и восточным христианством. Не рассматривая детально догматических тонкостей, останавливаясь только на истоках богословских разногласий в учении блаженного Августина Иппонийского, отец Плакида приводит историко-культурный обзор событий, предшествовавших упомянутой дате 1054 года и последовавших после нее. Он показывает, что разделение произошло не в единочасье и не внезапно, а явилось следствием «длительного исторического процесса, на который повлияли как вероучительные разногласия, так и политические и культурные факторы».
Основная работа по переводу с французского оригинала была выполнена студентами Сретенской Духовной семинарии под руководством Т.А. Шутовой. Редакторская правка и подготовка текста осуществлена В.Г. Массалитиной. Полный текст статьи опубликован на сайте «Православная Франция. Взгляд из России» .
Предвестники раскола
Учение епископов и церковных писателей, чьи произведения были написаны на латинском языке, — святителей Илария Пиктавийского (315-367), Амвросия Медиоланского (340-397), преподобного Иоанна Кассиана Римлянина (360-435) и многих других — было полностью созвучно с учением греческих святых отцов: святителей Василия Великого (329-379), Григория Богослова (330-390), Иоанна Златоуста (344-407) и других. Западные отцы отличались от восточных подчас лишь тем, что делали акцент более на нравоучительной составляющей, нежели на глубоком богословском анализе.
Первое покушение на эту вероучительную гармонию произошло с появлением учения блаженного Августина, епископа Иппонийского (354-430). Здесь мы встречаемся с одной из самых волнующих загадок христианской истории. В блаженном Августине, которому в наивысшей степени было присуще чувство единства Церкви и любовь к нему, не было ничего от ересиарха. И тем не менее по многим направлениям Августин открыл христианской мысли новые пути, оставившие глубокий отпечаток в истории Запада, но в то же время оказавшиеся почти полностью чуждыми не-латинским Церквям.
С одной стороны, Августин, самый «философствующий» из отцов Церкви, склонен к превозношению способностей человеческого разума в области богопознания. Он разработал богословское учение о Святой Троице, которое легло в основу латинской доктрины об исхождении Святого Духа от Отца и Сына (на латыни — Filioque ). Согласно более древней традиции, Святой Дух берет Свое начало, так же как и Сын, только от Отца. Восточные отцы всегда придерживались этой формулы, содержащейся в Священном Писании Нового Завета (см.: Ин. 15, 26), и видели в Filioque искажение апостольской веры. Они отмечали, что в результате этого учения в Западной Церкви произошло некое принижение Самой Ипостаси и роли Святого Духа, что, по их мнению, привело к определенному усилению институциональных и юридических аспектов в жизни Церкви. С V века Filioque повсеместно допускалось на Западе, практически без ведома не-латинских Церквей, но в Символ веры оно было добавлено позже.
В том, что касается внутренней жизни, Августин настолько подчеркивал человеческую немощь и всемогущество Божественной благодати, что получалось, будто он умалял человеческую свободу перед лицом Божественного предопределения.
Гениальная и в высшей степени привлекательная личность Августина еще при его жизни вызывала восхищение на Западе, где его вскоре стали считать величайшим из отцов Церкви и почти полностью сосредоточились только на его школе. В значительной степени римский католицизм и отколовшиеся от него янсенизм и протестантизм будут отличаться от Православия тем, чем они обязаны святому Августину. Средневековые конфликты между священством и империей, введение схоластического метода в средневековых университетах, клерикализм и антиклерикализм в западном обществе являются в различной степени и в разных формах либо наследием, либо последствиями августинизма.
В IV-V вв. появляется еще одно разногласие между Римом и другими Церквями. Для всех Церквей Востока и Запада первенство, признанное за Римской Церковью, проистекало, с одной стороны, из того, что она была Церковью бывшей столицы империи, а с другой — из того, что она была прославлена проповедью и мученичеством двух первоверховных апостолов Петра и Павла. Но это первенство inter pares («между равными») не означало, что Римская Церковь является резиденцией централизованного управления Вселенской Церковью.
Однако, начиная со второй половины IV века, в Риме зарождается иное понимание. Римская Церковь и ее епископ требуют себе главенствующей власти, которая делала бы ее руководящим органом правления Вселенской Церковью. Согласно римской доктрине, это первенство основано на ясно выраженной воле Христа, Который, по их мнению, наделил этой властью Петра, сказав ему: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16, 18). Папа Римский считал себя уже не просто преемником Петра, признаваемого с тех пор первым епископом Рима, но и его викарием, в котором как бы продолжает жить первоверховный апостол и через него править Вселенской Церковью.
Несмотря на некоторое сопротивление, это положение о первенстве было мало-помалу принято всем Западом. Остальные Церкви в целом придерживались древнего понимания первенства, нередко допуская некую двусмысленность в своих отношениях с Римским престолом.
Кризис в Позднем Средневековье
VII в. стал свидетелем рождения ислама, который начал распространяться с молниеносной скоростью, чему способствовал джихад — священная война, позволившая арабам покорить Персидскую империю, долгое время бывшую грозным соперником империи Римской, а также территории патриархатов Александрии, Антиохии и Иерусалима. Начиная с этого периода, патриархи упомянутых городов часто были вынуждены поручать управление оставшейся христианской паствой своим представителям, которые пребывали на местах, в то время как сами они должны были жить в Константинополе. В результате этого произошло относительное уменьшение значимости этих патриархов, а патриарх столицы империи, кафедра которого уже во время Халкидонского собора (451) была поставлена на второе место после Рима, таким образом стал, в какой-то степени, высшим судьей Церквей Востока.
С появлением Исаврийской династии (717) разразился иконоборческий кризис (726). Императоры Лев III (717-741), Константин V (741-775) и их преемники запретили изображать Христа и святых и почитать иконы. Противников императорской доктрины, в основном монахов, бросали в тюрьмы, подвергали пыткам, умерщвляли, как во времена языческих императоров.
Римские папы поддержали противников иконоборчества и прервали общение с императорами-иконоборцами. А те в ответ на это присоединили к Константинопольскому Патриархату Калабрию, Сицилию и Иллирию (западную часть Балкан и север Греции), которые до того времени находились под юрисдикцией папы Римского.
Одновременно с этим, для того чтобы успешнее противостоять наступлению арабов, императоры-иконоборцы провозгласили себя приверженцами греческого патриотизма, очень далекого от господствовавшей до этого универсалистской «римской» идеи, и потеряли интерес к негреческим областям империи, в частности, к северной и центральной Италии, на которые притязали лангобарды.
Законность почитания икон была восстановлена на VII Вселенском соборе в Никее (787). После нового витка иконоборчества, начавшегося в 813 г., православное учение окончательно восторжествовало в Константинополе в 843 г.
Общение между Римом и империей было тем самым восстановлено. Но то, что императоры-иконоборцы ограничили свои внешнеполитические интересы греческой частью империи, привело к тому, что Римские папы стали искать для себя других покровителей. Ранее папы, не имевшие территориального суверенитета, были лояльными поданными империи. Теперь, уязвленные присоединением Иллирии к Константинополю и оставленные без защиты перед лицом нашествия лангобардов, они обратились к франкам и в ущерб Меровингам, которые всегда поддерживали отношения с Константинополем, стали способствовать приходу новой династии Каролингов, носителей иных амбиций.
В 739 г. папа Григорий III, стремясь помешать лангобардскому королю Луитпранду объединить Италию под своей властью, обратился к майордому Карлу Мартелу, который пытался использовать смерть Теодориха IV для того, чтобы устранить Меровингов. В обмен на его помощь он пообещал отказаться от всякой лояльности константинопольскому императору и воспользоваться покровительством исключительно короля франков. Григорий III был последним папой, который просил у императора утверждения своего избрания. Его преемники уже будут утверждаться франкским двором.
Карл Мартел не смог оправдать надежд Григория III. Однако в 754 г. папа Стефан II самолично отправляется во Францию, чтобы встретиться с Пипином Коротким . Тот в 756 г. отвоевал Равенну у лангобардов, но вместо того, чтобы вернуть Константинополю, передал ее папе, положив основание образованной вскоре Папской области, которая превратила пап в независимых светских правителей. Для того чтобы дать правовое обоснование сложившемуся положению, в Риме была разработана знаменитая подделка — «Константинов дар», согласно которой император Константин якобы передал папе Сильвестру (314-335) императорские полномочия над Западом.
25 сентября 800 г. папа Лев III без всякого участия Константинополя возложил на голову Карла Великого императорскую корону и нарек его императором. Ни Карл Великий, ни позже другие германские императоры, которые в какой-то степени восстанавливали созданную им империю, не стали соправителями константинопольского императора, в соответствии с уложением, принятым вскоре после смерти императора Феодосия (395). Константинополь неоднократно предлагал компромиссное решение подобного рода, что сохранило бы единство Романии . Но каролингская империя желала быть единственной законной христианской империей и стремилась занять место империи константинопольской, считая ее отжившей. Вот почему богословы из окружения Карла Великого позволили себе осудить постановления VII Вселенского собора о почитании икон как запятнанные идолопоклонством и ввести Filioque в Никео-Цареградский Символ веры. Однако папы трезво воспротивились этим неосторожным мерам, направленным на принижение греческой веры.
Тем не менее, политический разрыв между франкским миром и папством с одной стороны и древней Римской империей Константинополя с другой был предрешен. А такой разрыв не мог не привести и к собственно религиозному расколу, если принять во внимание то особое богословское значение, какое христианская мысль придавала единству империи, рассматривая его как выражение единства народа Божия.
Во второй половине IX в. антагонизм между Римом и Константинополем проявился на новой почве: встал вопрос, к какой юрисдикции отнести славянские народы, вступавшие в то время на путь христианства. Этот новый конфликт также оставил глубокий след в истории Европы.
В то время папой стал Николай I (858-867), человек энергичный, стремившийся установить римскую концепцию господства папы во Вселенской Церкви, ограничить вмешательства светских властей в церковные дела, а также боровшийся против центробежных тенденций, проявлявшихся у части западного епископата. Свои действия он подкреплял получившими хождение незадолго до этого поддельными декреталиями, якобы выпущенными предыдущими папами.
В Константинополе же патриархом стал Фотий (858-867 и 877-886). Как убедительно установили современные историки , личность святителя Фотия и события времени его правления были сильно очернены его противниками. Это был очень образованный человек, глубоко преданный православной вере, ревностный служитель Церкви. Он хорошо понимал, какое большое значение имеет просвещение славян. Именно по его инициативе святые Кирилл и Мефодий отправились просвещать велико-моравские земли. Их миссия в Моравии была, в конечном счете, задушена и вытеснена происками германских проповедников. Тем не менее они успели перевести на славянский язык богослужебные и наиболее важные библейские тексты, создав для этого алфавит, и таким образом заложили фундамент культуры славянских земель. Фотий занимался также просвещением народов Балкан и Руси. В 864 г. он крестил Бориса, князя Болгарского.
Но Борис, разочарованный тем, что не получил от Константинополя автономную церковную иерархию для своего народа, повернулся на некоторое время к Риму, принимая латинских миссионеров. Фотию стало известно, что те проповедуют латинское учение об исхождении Святого Духа и, похоже, используют Символ веры с добавлением Filioque .
Тогда же папа Николай I вмешался во внутренние дела Константинопольского Патриархата, добиваясь смещения Фотия, чтобы с помощью церковных интриг восстановить на кафедре бывшего патриарха Игнатия, низложенного в 861 г. В ответ на это император Михаил III и святитель Фотий созвали в Константинополе собор (867), постановления которого впоследствии были уничтожены. Этот собор, по-видимому, признал учение о Filioque еретическим, объявил неправомерным вмешательство папы в дела Константинопольской Церкви и разорвал с ним литургическое общение. А так как от западных епископов в Константинополь поступили жалобы на «тиранию» Николая I, то собор предложил императору Людовику Германскому низложить папу.
В результате дворцового переворота Фотий был низложен, а новый собор (869-870), созванный в Константинополе, осудил его. Этот собор до сих пор считается на Западе VIII Вселенским собором. Затем при императоре Василии I святитель Фотий был возвращен из опалы. В 879 г. в Константинополе снова был созван собор, который в присутствии легатов нового папы Иоанна VIII (872-882) восстановил Фотия на кафедре. Тогда же были сделаны уступки в отношении Болгарии, которая возвратилась в юрисдикцию Рима, сохранив при этом греческое духовенство. Впрочем, Болгария вскоре добилась церковной независимости и осталась в орбите интересов Константинополя. Папа Иоанн VIII написал патриарху Фотию письмо, осуждавшее добавление Filioque в Символ веры, не осуждая при этом само учение. Фотий, вероятно не заметив этой тонкости, решил, что одержал победу. Вопреки устойчивым ложным представлениям можно утверждать, что никакой так называемой второй Фотиевой схизмы не было, а литургическое общение между Римом и Константинополем сохранялось еще более века.
Разрыв в XI веке
XI в. для Византийской империи был поистине «золотым». Мощь арабов окончательно подорвана, Антиохия вернулась в состав империи, еще немного — и был бы освобожден Иерусалим. Разгромлен болгарский царь Симеон (893-927), пытавшийся создать выгодную для него романо-болгарскую империю, та же участь постигла Самуила, поднявшего восстание с целью образования македонского государства, после чего Болгария вернулась в империю. Киевская Русь, приняв христианство, быстро становилась частью византийской цивилизации. Стремительный культурный и духовный подъем, начавшийся сразу после торжества Православия в 843 г., сопровождался политическим и экономическим расцветом империи.
Как ни странно, но победы Византии, в том числе над исламом, были выгодны и Западу, создав благоприятные условия для зарождения Западной Европы в том виде, в каком она будет существовать в течение многих веков. А точкой отсчета этого процесса можно считать образование в 962 г. Священной Римской империи германской нации и в 987 г. — Франции Капетингов. Тем не менее, именно в XI в., казавшимся столь многообещающим, между новым западным миром и Римской империей Константинополя произошел духовный разрыв, непоправимый раскол, последствия которого были для Европы трагичными.
С начала XI в. имя папы больше не поминалось в константинопольских диптихах, а это означало, что общение с ним прервано. Это завершение длительного процесса, изучаемого нами. Точно не известно, что послужило непосредственной причиной этого разрыва. Возможно, поводом стало включение Filioque в исповедание веры, отправленное папой Сергием IV в Константинополь в 1009 г. вместе с извещением о его вступлении на Римский престол. Как бы то ни было, но во время коронации германского императора Генриха II (1014) Символ веры пелся в Риме с Filioque .
Кроме введения Filioque был еще целый ряд латинских обычаев, возмущавших византийцев и увеличивавших поводы для разногласий. Среди них особенно серьезным было использование пресного хлеба для совершения Евхаристии. Если в первые века повсюду использовался квасной хлеб, то с VII-VIII веков Евхаристия стала совершаться на Западе с использованием облаток из пресного хлеба, то есть без закваски, как это делали древние евреи на свою пасху. Символическому языку в то время придавалось огромное значение, вот почему греками использование пресного хлеба воспринималось как возвращение к иудаизму. Они видели в этом отрицание той новизны и того духовного характера жертвы Спасителя, которые были предложены Им взамен ветхозаветных обрядов. В их глазах использование «мертвого» хлеба означало, что Спаситель в воплощении принял лишь человеческое тело, но не душу…
В XI в. с большей силой продолжалось укрепление папской власти, которое началось еще во времена папы Николая I. Дело в том, что в X в. власть папства была как никогда ранее ослаблена, будучи жертвой действий различных группировок римской аристократии или испытывая давление германских императоров. В Римской Церкви распространились различные злоупотребления: продажа церковных должностей и пожалование их мирянами, браки или сожительства в среде священства… Но во время понтификата Льва XI (1047-1054) началась настоящая реформа Западной Церкви. Новый папа окружил себя достойными людьми, в основном уроженцами Лотарингии, среди которых выделялся кардинал Гумберт, епископ Белой Сильвы. Реформаторы не видели иного средства для исправления бедственного состояния латинского христианства, кроме усиления власти и авторитета папы. В их представлении папская власть, так как они ее понимали, должна распространяться на Вселенскую Церковь, как латинскую, так и греческую.
В 1054 г. произошло событие, которое могло остаться незначительным, однако послужило поводом для драматического столкновения между церковной традицией Константинополя и западным реформаторским течением.
Стремясь получить помощь папы перед угрозой норманнов, покушавшихся на византийские владения юга Италии, император Константин Мономах по наущению латинянина Аргира, назначенного им правителем этих владений, занял примирительную по отношению к Риму позицию и пожелал восстановить единство, прерванное, как мы видели, в начале века. Но действия латинских реформаторов на юге Италии, ущемлявшие византийские религиозные обычаи, обеспокоили Константинопольского патриарха Михаила Кирулария. Папские легаты, среди которых был и непреклонный епископ Белой Сильвы кардинал Гумберт, прибывшие в Константинополь для переговоров об объединении, замыслили руками императора сместить несговорчивого патриарха. Дело кончилось тем, что легаты возложили на престол Святой Софии буллу об отлучении Михаила Кирулария и его сторонников. А через несколько дней в ответ на это патриарх и созванный им собор отлучили от Церкви самих легатов.
Два обстоятельства придали поспешному и необдуманному поступку легатов значение, которые не могли оценить в то время. Во-первых, они снова затронули вопрос о Filioque , неправомочно упрекая греков в том, что те исключили его из Символа веры, хотя не-латинское христианство всегда рассматривало это учение как противоречащее апостольской традиции. Кроме того, византийцам стали ясны замыслы реформаторов распространить абсолютную и прямую власть папы на всех епископов и верующих даже и в самом Константинополе. Представленная в таком виде экклезиология казалась им совершенно новой и также не могла в их глазах не противоречить апостольской традиции. Ознакомившись с ситуацией, остальные восточные патриархи присоединились к позиции Константинополя.
1054 г. следовало бы рассматривать не столько как дату раскола, сколько как год первой неудавшейся попытки воссоединения. Никто тогда и представить себе не мог, что разделение, которое произошло между теми Церквями, которые вскоре назовут Православной и Римско-Католической, будет длиться веками.
После раскола
В основе раскола лежали главным образом вероучительные факторы, касающиеся различных представлений о тайне Святой Троицы и о структуре Церкви. К ним добавились также расхождения в менее важных вопросах, относящихся к церковным обычаям и обрядам.
В течение Средних веков латинский Запад продолжал развитие в направлении, которое еще более удалило его от православного мира и его духа. <…>
С другой стороны, произошли серьезные события, которые еще больше затруднили понимание между православными народами и латинским Западом. Вероятно, самым трагичным из них был IV крестовый поход, отклонившийся от основного пути и завершившийся разорением Константинополя, провозглашением латинского императора и установлением господства франкских сеньоров, которые по своему произволу кроили земельные владения бывшей Римской империи. Многие православные монахи были изгнаны из своих монастырей и заменены монахами латинскими. Все это, вероятно, происходило непреднамеренно, тем не менее такой поворот событий был логическим следствием создания западной империи и эволюции латинской Церкви с начала Средневековья. <…>
Бог един, Бог есть любовь - эти утверждения нам знакомы с детства. Почему же тогда Церковь Божия делится на католическую и православную? А внутри каждого направления есть ещё множество конфессий? На все вопросы есть свои исторические и религиозные ответы. С некоторыми мы сейчас и ознакомимся.
История католичества
Понятно, что католик - это человек, который исповедует христианство в его ответвлении, называемом католицизмом. Название восходит к латинским и древнеримским корням и переводится как «соответствующий всему», «согласный всему», «соборный». То есть всеобщий. Значение названия подчёркивает, что католик - это верующий, принадлежащий к тому религиозному течению, основателем которого являлся сам Иисус Христос. Когда оно зарождалось и распространялось по Земле, его последователи считали друг друга духовными братьями и сёстрами. Тогда было одно противопоставление: христианин - нехристианин (язычник, правоверный и т. д.).
Родиной конфессий считается западная часть Древнеримской империи. Именно там появились и сами слова: Это направление формировалось в течение всего первого тысячелетия. В данный период и и духовные тексты, песнопения и службы были едины для всех, почитающих Христа и Троицу. И только около 1054 год Восточную, с центром в Константинополе, и собственно католическую - Западную, центром которой был Рим. С тех пор и стало считаться, что католик - это не просто христианин, а приверженец именно западной религиозной традиции.
Причины раскола
Чем же объяснить причины разлада, ставшего столь глубоким и непримиримым? Ведь что интересно: долгое время уже после раскола обе Церкви продолжали называть себя кафолическими (то же, что и «католический»), т. е. всеобщими, вселенскими. Греко-Византийская ветвь в качестве духовной платформы опирается на «Откровения» Иоанна Богослова, Римская - «На послание Евреям». Для первой характерно подвижничество, нравственные поиски, «жизнь души». Для второй - формирование железной дисциплины, строгой иерархии, концентрация власти в руках священников высших рангов. Различия в трактовке многих догматов, обрядах, церковном управлении и других важных сферах церковной жизни стали тем водоразделом, который и развёл католицизм и православие по разные стороны. Таким образом, если до раскола значение слова католик было равно понятию «христианин», то после него оно стало указывать на западное направление вероисповедания.
Католицизм и реформация
С течением времени католическое духовенство настолько отошло от тех норм, которые утверждала и проповедовала Библия, что это послужило основанием организации внутри Церкви такого направления, как протестантство. Духовно-идеологической основой его стало учение и его сторонников. Реформация породила кальвинизм, анабаптизм, англиканство и другие протестантские конфессии. Таким образом, лютеране - это католики, или, по-другому, евангелические христиане, которые были против того, чтобы церковь активно вмешивалась в мирские дела, чтобы папские прелаты шли рука об руку со светской властью. Торговля индульгенциями, преимущества Римской Церкви перед Восточной, отмена монашества - вот далеко не полный перечень тех явлений, которые активно критиковали последователи Великого Реформатора. В своей вере лютеране опираются на Святую Троицу, особо поклоняясь Иисусу, признавая его богочеловеческую природу. Главный критерий веры у них - Библия. Отличительной чертой лютеранства, как и других является критический подход к различным богословским книгам и авторитетам.
К вопросу о единстве Церкви
Однако в свете рассматриваемых материалов так до конца и не понятно: католики - это православные или нет? Таким вопросом задаются многие, кто не слишком глубоко разбирается в теологии и всяких религиозных тонкостях. Ответить на него и просто, и сложно одновременно. Как уже писалось выше, изначально - да. Пока Церковь была Единая Христианская, все, кто в неё входил, и молились одинаково, и Богу поклонялись по одному регламенту, и ритуалами пользовались общими. Но и после разделения каждая - и Католическая, и Православная - считают себя главными преемницами наследия Христа.
Межцерковные отношения
В то же время они с достаточным уважением относятся друг к другу. Так, Декрет II Ватиканского Собора отмечает, что те люди, которые принимают Христа как своего Бога, веруют в него и крестились, считаются католиками как братья по вере. У тоже есть свои документы, также подтверждающие, что католицизм - явление, природа которого родственна природе православия. А расхождения в догматических постулатах не являются столь принципиальными, чтобы обе Церкви враждовали между собой. Наоборот, отношения между ними должны строиться так, чтобы вместе служить общему делу.
Таблица «Сравнение католической и православной церкви» поможет лучше разобраться с принципиальными различиями при изучении истории средних веков в 6 классе, а также может использоваться в качестве повторения в старших классах.
Просмотр содержимого документа
«Таблица «Сравнение католической и православной церкви»»
Таблица. Католическая и православная церковь
| Католическая церковь | Православная церковь |
|
| Название | Римско-католическая | Греко-православная Восточно-кафолическая |
| Римский папа (понтифик) | Константинопольский Патриарх |
|
| Константинополь |
||
| Отношение к Богоматери | ||
| Изображения в храмах | Скульптуры и фрески | |
| Музыка в храме | Использование органа | |
| Язык богослужения |
Таблица. Католическая и православная церковь.
Сколько ошибок допущено? Какие ошибки допущены?
| Католическая церковь | Православная церковь |
|
| Название | Римско-католическая | Греко-православная Восточно-кафолическая |
| Римский папа (понтифик) | Константинопольский Патриарх |
|
| Константинополь |
||
| Считает, что Дух Святой исходит только от Отца через Сына. | Считает, что Дух Святой исходит и от Отца, и от Сына (филиокве; лат. filioque - "и от Сына"). Католики восточного обряда имеют иное мнение по этому вопросу. |
|
| Отношение к Богоматери | Воплощение Красоты, Премудрости, Истины, Юности, счастливого материнства | Царица Небесная, покровительница и утешительница |
| Изображения в храмах | Скульптуры и фрески | |
| Музыка в храме | Использование органа |
|
| Приняты семь таинств: крещение, миропомазание, покаяние, евхаристия, брак, священство, елеосвящение. Во время обрядов можно сидеть на скамейках Евхаристия совершается на квасном хлебе (хлеб, приготовленный на дрожжах); причащение для духовенства и мирян Телом Христовым и Его Кровью (хлебом и вином) | Приняты семь таинств: крещение, миропомазание, покаяние, евхаристия, брак, священство, елеосвящение (соборование). Евхаристия совершается на опресноках (пресный хлеб, приготовленный без дрожжей); причащение для духовенства - Телом и Кровью Христовыми (хлебом и вином), для мирян - только Телом Христовым (хлебом). Во время обрядов нельзя сидеть |
|
| Язык богослужения | В большинстве стран богослужение на латыни | В большинстве стран богослужение на национальных языках; в России, как правило, на церковно-славянском. |
Хотя в 1965 году взаимные анафемы были сняты и католики и православные уже не смотрят косо друг на друга, провозглашая идею общих корней и принципов, реально разногласия остаются до сих пор.
Итак, чем отличаются католики от православных. Оказывается, дело совсем не в том, что одни крестятся справа налево, а другие наоборот (впрочем в этом тоже). Суть противоречий гораздо глубже.
1. Католики почитают Деву Марию именно как Деву, а православные видят в ней прежде всего Матерь Божью. Кроме того, католики постулируют тот факт, что Дева Мария была так же непорочно зачата, как и Христос. Она, с точки зрения католиков, была еще при жизни вознесена живой на небо, а у православных же существует даже апокрифический рассказ про Успение Богородицы. А это вам не Бозон Хикса, в существовании которого можно верить или нет и это не мешает проводить исследования и докопаться когда-нибудь до истины. Тут принципиальный вопрос - если ты сомневаешься в постулате веры, то ты не можешь считаться полноценным верующим.
2. У католиков все священники должны соблюдать целибат - им запрещено заниматься сексом, а тем более жениться. У православных же духовенство делятся на черное и бело. То есть поэтому дьяконы и священники могут и даже должны жениться, плодиться и размножаться, тогда как черному духовенству (монахам) секс запрещен. Совсем. Считается, что высших чинов и званий в православии, при этом могут добиться только монашествующие. Порою, для повышения по службе до епископа, местному батюшке приходится расставаться с женами. Самый лучший путь при этом - отослать супругу в монастырь.
3. Католики признают наличие (кроме ада и рая) чистилища – где душа, признанная не слишком грешной, но и не праведной, как следует выжаривается и отбеливается, прежде чем ей удастся проникнуть за райские врата. Православные же в чистилище не верят. Впрочем, представления о рае и аде у них вообще смутные – считается, что знания о них закрыты для человека в земной жизни. Католики же давно высчитали толщину всех девяти райских хрустальных сводов, составили список растущих в раю растений и даже измерили в мерках меда сладость, которую испытывает язык души, впервые вдохнувшей ароматы рая.
4. Существенный пункт - касается основной молитвы христиан «Символ Веры». Перечисляя, во что именно верует адепт, он произносит «в Духа Святаго, Господа животворящаго, Иже от Отца исходящаго». В отличие от православных, католики добавляют здесь еще и «и от Сына». Вопрос, на котором много теологов сломали копья.
5. В причастии католики едят пресный хлеб, а православные – хлеб из заквашенного теста. Казалось бы, здесь можно пойти на встречу друг другу, но кто первый сделает шаг?
6. Во время крещения католики лишь поливают детей и взрослых водой, а в православии положено окунаться в купель с головой. Поэтому крупных младенцев, которые не влезают в детскую купель полностью, в результате чего священник вынужден поливать выступающие части их тела пригоршней, в православии называют «обливанцами». Считается, хотя и неофициально, что над обливанцами бесы имеют больше власти, чем над крещенными нормально.
7. Католики крестятся слева направо и всеми пятью пальцами, соединенными в щепоть. При этом они не тянутся к животу, а совершают нижнее прикосновение в районе груди. Это дает православным, крестящимся тремя перстами (в отдельных случаях двумя) справа налево, повод утверждать, что католики рисуют на себе не нормальный крест, а перевернутый вверх ногами, сиречь сатанинский знак.
8. Католики помешаны на борьбе с любого вида контрацепцией, что особенно уместно выглядит во время пандемии СПИДа. А православие признает возможность пользоваться некоторыми противозачаточными средствами, не имеющими абортивного эффекта, – например, презервативами и женскими колпачками. Разумеется, в законном браке.
9. Ну и католики почитают папу римского непогрешимым наместником Бога на земле. В православной церкви аналогичную должность занимает Патриарх. Который, теоретически, тоже может оступиться.
